Раздел III

[476]

СЛУЖИТЕЛИ И СЛУЖКИ.

К переговорам в Свято-Даниловом монастыре

Я долго колебался, стоит ли возвращаться к эпизоду этих переговоров, описанному мною в книге "Свинцом по России"{1}. Колебался по одной, но чрезвычайно важной причине, относящейся и ко всей новой книге, - не навредить тем, о ком в ней пойдет речь. Еще и еще раз перечитав этот материал, я решил, что здесь, как говорится, ни убавить ни прибавить. Поэтому оставляю его, тем более что в этих переговорах важны не только их предмет, делающий их одним из кульминационных моментов октября-93, но и позиция участников переговорного процесса, высветившая их как личности, их роль в событиях "кровавой осени".

* * *

Вопрос о переговорах возник сразу же. Правда, 22 сентября 1993 г., на следующий день после подписания Указа № 1400, Ельцин, отвечая на вопрос корреспондентов о возможности переговоров с руководством Верховного Совета, сказал: "Диалог с Верховным Советом в настоящее время невозможен. Этой организации сегодня не существует, потому и диалога нет". Между тем в Доме Советов отключили телефоны, свет, горячую воду. В первые дни осады была возможность подвозить солярку для работы автономной электростанции, хлеб и другие продукты. Затем и этот транспорт перестали допускать к зданию. Постепенно милиция сняла номера со всех служебных легковых машин, а сами машины были упрятаны в гаражах за пределами Белого дома под охраной ОМОНа. Дом Советов все больше и больше блокировали и отрезали от внешнего мира.

Единственная линия связи, которая еще действовала, - это сотовая телефонная связь. Но таких телефонов в то время были считанные единицы - сначала только у меня, потом у Р. Хасбулатова, А. Руцкого и В. Баранникова.

Что делать в этой чрезвычайной ситуации? У Хасбулатова собрались все его заместители, председатели палат. О том, вести или не вести переговоры с командой Ельцина, высказывались разные мнения. Хасбулатов напомнил, как было дело в августе 1991 г.:

- Утром 19 августа я сразу же пошел к Ельцину. Он только что вернулся из Алма-Аты, где встречался с руководителем Казахстана Нурсултаном Назарбаевым. Застал президента в какой-то растерянности. Но мы однозначно сошлись на том, что произошел государственный переворот. Сначала решили вступить в контакты с заговорщиками, но потом пришли к единому мнению: никаких переговоров с незаконным ГКЧП быть не может.

- И сегодня, - заключил Р. Хасбулатов, - мы также имеем дело с государственным переворотом. Верховный Совет и Съезд уже приняли по этому поводу свои конституционные решения, обязанности президента исполняет Руцкой, и вести переговоры или нет с кремлевскими мятежниками должен решать только Съезд.

С подобной позицией я не согласился. В сентябре 1993 г. за окном царила иная политическая и социально-экономическая атмосфера, чем в августе 91-го. И переговоры -

{1} См.: Воронин Ю. Свинцом по России. М., 1995.

[477]

это не проявление какой-то слабости со стороны высшего законодательного органа страны, это отвечает его внутренней сущности. Однако, прежде чем вести какие-либо переговоры - а мы их все равно должны и будем вести, на то мы и государственные руководители, - нужно потребовать вернуть элементарные условия жизнеобеспечения в Доме Советов: включить свет, тепло, телефоны, разрешить завоз продуктов и медикаментов.

Мою позицию коллеги поддержали и приняли решение: пригласить в Дом Советов прокурора Москвы Г. Пономарева и попросить его оценить переворот и блокаду с правовой точки зрения, а также заслушать на Съезде Генерального прокурора В. Степанкова, так долго хранившего молчание.

Положение с блокадой Дома Советов становилось все тягостнее. Нам было стыдно смотреть в глаза иностранным журналистам, а им - в наши. Они отлично понимали, что демонстративное унижение парламента проводится в стране, руководители которой не раз заявляли о стремлении построить цивилизованное государство, клялись верности "общечеловеческим ценностям".

Хотел ли Ельцин переговоров? У меня и раньше не было сомнения, а теперь, после выхода в свет мемуаров руководителей и участников государственного переворота, я окончательно укрепился во мнении, что президент давно сделал свой выбор по разрушению советской демократии и узурпации власти.

Однако в тот период многие Советы народных депутатов и руководители субъектов Федерации, общественные объединения выступили с инициативой немедленно начать переговоры. Многого мы в то время не знали и поддерживали все предложения, направленные на конструктивный диалог.

К 25-26 сентября появился первый просвет, сформировались основные направления проведения возможных переговоров.

С посреднической инициативой выступил председатель Конституционного суда В. Зорькин. Суть его предложения - "нулевой вариант". То есть отменяются все указы Б. Ельцина после 20 часов 21 сентября; затем до конца 1993 г. одновременно проводятся выборы как Верховного Совета России, так и президента РФ; правомочия законодательной власти до начала работы вновь избранного парламента передаются Совету Федерации.

Любопытно, что кремлевские придворные, как мне об этом сообщили, в принципе не возражали против "нулевого варианта": ведь тогда и Ельцин, и они оставались бы в своих креслах. Но выдвинули условие - провести такие выборы с интервалом в полгода: иначе, дескать, возникнет "вакуум власти" в переходный период. Но о каком "вакууме власти" можно было говорить, когда Россия вот уже много месяцев со стороны исполнительной власти практически никем вообще не управлялась.

Утром 26 сентября мне позвонил Зорькин и посетовал, что Хасбулатов не хочет идти на переговоры: мол, "ни о каком компромиссе речь идти не может, пока не будет восстановлен закон и порядок". В то же время Руцкой поддержал предложения председателя Конституционного суда. Как быть? Валерий Дмитриевич попросил меня подключиться к этому вопросу и навести мосты к взаимопониманию.

Вечером я сделал попытку переговорить с Хасбулатовым. Но Руслан Имранович ответил так: "У нас есть два выхода: либо одновременное переизбрание парламента и президента, либо нас просто физически устранят, чего и добивается окружение Ельцина".

[478]

25-27 сентября к поиску компромисса присоединились руководители ряда партий и союзов. Появились модификации "нулевого варианта": до одновременного избрания президента и нового парламента полномочия государственной власти возложить на правительство. С таким предложением от имени партий и союзов выступил В. Липицкий. Примерно в 23 часа 27 сентября он пришел в кабинет к Р. Хасбулатову, в котором находились мы, его заместители, А. Руцкой, Р. Абдулатипов и В. Соколов, и показал документ, подписанный лидерами общественных движений и партий.

Но и этот вариант вызывал острые возражения. Особенно горячо возражал Руцкой. Ведь В. Липицкий, как и А. Руцкой, был сопредседателем партии "Свободная Россия" и, по мнению и. о. президента, "соглашательская, пораженческая позиция одного из сопредседателей бросала тень на всю партию". Конечно, все эти варианты выглядели уступкой Ельцину, который по закону уже должен быть отрешен от исполнения обязанностей президента. Таким образом даже при "нулевом варианте" Б. Ельцин оставался в выигрыше, а парламент - проигрывал.

Между тем Его Святейшество Патриарх Алексий II{1}. Обеспокоенный предгрозовой обстановкой в стране, принимает решение прервать визит в США и вернуться в Москву. 28 сентября по прибытии в столицу Святейший Патриарх прямо в аэропорту сделал заявление для российских и иностранных журналистов, призвав всеми силами воздержаться от пролития крови: это лишь разделит людей и может стать причиной гражданской войны. Патриарх также предостерег от опасности распада России "на удельные княжества", собирание которых воедино, как показала русская история, может потребовать многих десятилетий.

На следующий день Святейший Патриарх в своем воззвании еще раз предостерег конфликтующие стороны "не допустить кровопролития". Вместе с этим, подчеркнул он, "никакие политические цели не могут препятствовать обеспечению находящихся в Белом доме людей медикаментами, пищей и водой, медицинской помощью".

В тот же день главу Русской православной церкви посетил и. о. мэра Москвы Ю. Лужков. Не знаю, насколько честно он рассказал о противостоянии в городе и его истинных причинах. Скорее всего это была попытка оправдаться за "ГУЛАГ" в центре столицы. Патриарх призвал к милосердию и состраданию к осажденным и просил содействовать обеспечению Дома Советов средствами жизнеобеспечения. 30 сентября Лужков направил на имя Святейшего Патриарха письмо, в котором заверял, что "со стороны Правительства Москвы не будет предпринято никаких попыток применить силу для разрешения возникших противоречий". В письме также отмечалось, что "в ответ на Ваш призыв проявить милосердие мною будут предприняты конкретные шаги по обеспечению находящихся в Белом доме необходимыми медикаментами и медицинской помощью, пищей и водой".

Может быть, эти детали покажутся кому-то несущественными и неважными. Но за ними - огромное кипение страстей. И эти документы, через несколько дней обагренные кровью защитников Конституции РФ, предельно ясно характеризуют

{1} Алексий II, Патриарх Московский и всея Руси (в миру - Алексей Михайлович Ридигер), родился 23 февраля 1929 г. в Таллине. В 1949 г. окончил Ленинградскую духовную семинарию. Рукоположен в сан священника в 1950 г. 7 июня 1990 г. на Поместном соборе Русской православной церкви избран Патриархом.

[479]

руководителей Москвы и России, обещавших не допустить насилия. К сожалению, говорили они одно, а возле парламента творилось совсем иное.

Сводки день ото дня становились все тревожнее. В Москву все прибывали и прибывали милицейские части - "на подкрепление" к уже стянутым вокруг парламента почти 40 тысячам. В 14.00 на Ленинградском вокзале высадились омоновцы, и на семи "Икарусах" их привезли к Дому Советов. Прибыл офицерский полубатальон из Твери - тоже против нас, 3000 омоновцев были переброшены аж из Северной Осетии. Что, рассчитывали на горячий характер горцев?

Блокада все ужесточалась и ужесточалась... И многие теперь видели в Патриархе единственного миротворца-посредника. В свою очередь он сообщил группе депутатов, которые посетили его, и председателю Конституционного суда В. Зорькину о своей готовности к посредническому служению.

30 сентября Патриарх Алексий II, митрополиты Ювеналий и Кирилл приняли личного представителя А. Руцкого, который передал Патриарху послание. В нем выражалось согласие с его миротворческой инициативой. Посланник сообщил также о готовности и. о. президента убрать оружие в опечатанные помещения под охрану представителей обеих сторон.

Разные слухи и догадки бродили в эти дни по этажам Дома Советов. Возможно, их распускали и провокаторы, которыми был нашпигован парламент. (Впоследствии Б. Ельцин в интервью с Э. Рязановым упомянул, что в Белом доме было много людей, которые постоянно давали информацию в Кремль.) Поговаривали и о том, что за спиной депутатов и защитников здания ведутся какие-то сепаратные переговоры. И будто бы их инспирировал Ю. Воронин. А я в это время действительно почти все время "висел" на телефоне. Многие депутаты, кто отдельно, кто группами, прибегали ко мне перепроверять эти слухи. Но гонцы сразу успокаивались, услышав мои телефонные переговоры о топливе, пище, медикаментах. И все равно чувство опасности не покидало многих, кое-кто выпытывал у работников моего секретариата, не ведется ли закулисная игра?

Под подозрение попал и заместитель Председателя Верховного Совета В. Исправников{1}. Многие видели, как он бледный, неприкаянный бродил по этажам. Старался ночевать дома, но потом "гаишники" отобрали у него машину и поставили ее на прикол. В какой-то из дней он пригласил к себе в кабинет Р. Абдулатипова, В. Соколова, В. Мазаева и завел разговор о возможном уходе из здания Дома Советов. Разговоры о его "подпольной" работе шли в открытую. Р. Хасбулатов пытался ободрить Владимира Олеговича: он не против переговоров, но идти к ним нужно гласно, информируя обо всех шагах депутатов. Во-первых, потому, что Съезд боится предательства, во-вторых, только Съезд народных депутатов РФ может и должен выработать концепцию возможного компромисса и, следовательно, хода и механизма переговоров.

Я тоже разговаривал с В. Исправниковым: "Знаю, Владимир Олегович, что за одновременные выборы президента и парламента выступают 14 известных политических деятелей - А. Владиславлев, В. Липицкий, И. Клочков, С. Глазьев, Г. Явлинский, Е. Яковлев, Н. Рыжков и другие. "Нулевой вариант" приемлем и для Верховного Совета. Но я также хорошо знаю, что "ДемРоссия" против "нулевого

{1} Исправников В. О., родился в 1948 г. Русский. Доктор экономических наук. В 1972 г. окончил Омский политехнический институт. На момент избрания народным депутатом РСФСР заведовал кафедрой Сибирского автодорожного института. С 1992 г. - председатель Высшего экономического совета РФ, а затем до расстрела Дома Советов - заместитель Председателя ВС РФ.

[480]

варианта". По мнению члена Президентского Совета П. Филиппова, этот шаг может привести к безвластию и хаосу в стране. Любая уступка Ельцина, который сознательно сжег все мосты своим антиконституционным Указом № 1400, чревата для него потерей шансов быть избранным на новый срок. Отмена указа - это косвенное признание своих незаконных действий. Кого будет слушать Ельцин - этих интеллигентов или "ДемРоссию", - не мне Вам объяснять, Владимир Олегович".

В конечном итоге В. Исправников не выдержал и ушел из Белого дома, а затем заявил на пресс-конференции о своей солидарности с Б. Ельциным.

Пораженческие настроения давали о себе знать все ощутимее, слухи о закулисных переговорах все ползли и ползли.

"Опять нас держат за дураков, предадут, как уже бывало не раз", - говорили одни.

"Хасбулатову верить нельзя, - поддакивали другие. - "Хитрый чечен" с Ельциным заодно: они-то меж собой все равно договорятся и сдадут нас".

Слухи о якобы идущих тайных переговорах выплеснулись на улицу. Раздались призывы собрать подписи под обращением к Съезду и потребовать: никаких переговоров! Один из москвичей недоумевал: "Завтра Съезд начнет обсуждать возможность компромисса с командой Ельцина. Среди вариантов - так называемый "нулевой вариант", то есть возврат к состоянию до 20 часов 21 сентября. Но разве возможен какой-то компромисс с клятвопреступниками? Вот мы и требуем от Съезда: либо пусть вместе с нами стоят до конца, либо мы оставляем за собой право покинуть площадь и оставить депутатов один на один с разъяренным ОМОНом".

Такие суждения разделяли многие. И была в них своя правда, только она не выводила нас из тупика.

На утреннем заседании Съезда Р. Хасбулатову был задан вопрос о переговорах. Он успокоил депутатов: никто за их спиной никаких переговоров не ведет и без разрешения Съезда никакие капитулянтские документы подписываться не будут. Только Съезд вправе принять то или иное решение. Другое дело, что его заместители В. Агафонов и Ю. Воронин заявили Черномырдину и Лужкову о том, что переговоры могут начаться только после обеспечения Дома Советов всем необходимым для его нормального функционирования: электричеством, связью, теплом, чтобы был разрешен подвоз пищи и медикаментов. Такой подход Съездом был одобрен.

Р. Хасбулатов сообщил, что правительство письмом за подписью Ю. Ярова приглашает принять участие в переговорах Р. Абдулатипова и В. Соколова. Вначале депутаты хотели направить только одного Абдулатипова. Но я предложил: пусть лучше будут два председателя палат, причем Абдулатипов - от имени Съезда, а Соколов - от лица Руцкого. С таким предложением народные депутаты согласились единогласно.

К сожалению, визит Р. Абдулатипова и В. Соколова оказался безрезультатным и стал еще одним свидетельством бесстыдства высокопоставленных чиновников правительства. В. Черномырдин, премьер страны, заявил: это, мол, Совет безопасности, несмотря на его просьбу, не дал разрешения подать в Дом Советов воду и свет. И кроме как угостить нас двоих чаем, полагая, что "лучше водки хуже нет", подчеркнул с кавказским юмором Абдулатипов, Черномырдин ничего не может. Какая чепуха и какой цинизм, детский лепет из уст главы правительства, облеченного огромной властью!

Наведение мостов со стороны депутатов всех уровней продолжалось. В середине дня 30 сентября Патриарх Алексий II, митрополиты Ювеналий и Кирилл приняли представителей субъектов Российской Федерации, прибывших к этому дню в Москву,

[481]

а также руководителей палат Верховного Совета Р. Абдулатипова и В. Соколова. На встрече было высказано предложение, чтобы первый этап переговоров прошел в узком кругу с участием противоборствующих сторон и представителя Конституционного суда.

Вечером в мэрии состоялась встреча представителей президента С. Филатова, О. Сосковца, Ю. Лужкова и представителей Верховного Совета Р. Абдулатипова и В. Соколова. Вот как описала впоследствии этот раут парламентский обозреватель газеты "КоммерсантЪ" В. Куцылло:

"...Нам удается пройти сквозь посты к гостинице "Мир" со стороны мэрии... За длинным столом сидят генералы, полковники, майоры, штатские с военной выправкой... Видимо, это и есть штаб.

...Вскоре мы переходим в другой зал - в нем накрыт стол. Решено не дожидаться Абдулатипова и Соколова. Выпить после блуждания вокруг мэрии и "Мира" хотелось очень. Да и поесть - тоже. Колбаса-то в Белом доме в последнее время только вареная была и неизвестно, из каких ядерных запасов размороженная...

Вскоре вернулся Филатов и остальные, в том числе Соколов и Абдулатипов. Веселые. Сели за приготовленный отдельный столик. Едят, пьют... Мирно, вполне по-товарищески. Дико как-то"{1}.

Не знаю, насколько уместен столь развязный тон. Ведь на карте уже стояли человеческие судьбы. Пусть это будет на совести автора.

В 2 часа 40 минут 1 октября пять экземпляров протокола о намерениях Абдулатипов, Филатов, Соколов, Лужков и Сосковец скрепили своими подписями. Речь в нем шла прежде всего о нештатном оружии в Доме Советов. Его предполагалось собрать, складировать и взять под контроль совместных групп из числа сотрудников ГУВД Москвы и департамента охраны нашего здания. А затем стороны обязывались прекратить вооруженное противостояние. То есть одновременно вывести из осажденного Дома Советов все охранные формирования и снять наружное оцепление ГУВД. И только после этого должны были решаться вопросы правовых и политических гарантий народным депутатам и защитникам Дома Советов.

Когда возвращались в Белый дом, продолжает В. Куцылло, "Желтый Геббельс" уже орал (в три часа ночи!): "Только что в здании гостиницы "Мир" было достигнуто соглашение между официальными представителями Администрации Президента, мэрии и Верховного Совета о складировании оружия в здании Дома Советов и подключении к нему коммуникаций. Подписан Протокол № 1, который гласит..."

В. Соколов оглядывается на БТР: "Что же они делают! Они же нас подставляют"{2}.

Почему он так разволновался? А дело в том, что протокол не соответствовал тем требованиям, которые выдвигали депутаты на Съезде народных депутатов РФ. Абдулатипов с Соколовым это хорошо понимали.

Когда в 3.30 утра Соколов зашел ко мне в кабинет, рассказал об итогах встречи и показал протокол, я выразил свое мнение: "Это соглашение могут с ходу отвергнуть многие депутаты. Первое, что они рекомендовали: прежде чем начнутся переговоры, должны быть включены все объекты жизнеобеспечения в здании. Эти условия ставились и перед Лужковым, и перед Черномырдиным. А уже затем вести речь о политических и "военных" вопросах. Пока же выходит, что во всем виноват Верховный Совет и мы как бы согласились на безоговорочную капитуляцию".

{1} Куцылло В. Записки из Белого дома. С. 90-91.

{2} Там же. С. 92.

[482]

Я спросил у В. Соколова, а где Р. Абдулатипов? Тот сказал, что он якобы хотел поехать в Конституционный суд для встречи с субъектами Федерации. Про себя же я подумал, что Абдулатипов просто схитрил и не пошел в Белый дом, фактически подставив Соколова.

Ситуация несколько прояснилась после 3-4 октября. Привожу слова бывшего народного депутата РСФСР Ионы Андронова: "...Никто из депутатов палаты не знал, что за четыре дня до путча Абдулатипов посетил приватно Ельцина и обсудил с ним заранее последствия разгона Верховного Совета. В этом признался спикер палаты только месяц спустя: "У меня состоялся доброжелательный разговор с президентом. В конце разговора Борис Николаевич сказал: "Я понимаю, как тебе там тяжело, а поэтому предлагаю тебе перейти в аппарат президента или в правительство".

Абдулатипов поблагодарил президента и вызвался сперва помочь ему укротить "агрессивный парламент"... Вот почему во время путча Абдулатипов согласовал с эмиссарами Кремля отвергнутый парламентом способ обезоружить защитников Белого дома".

Я помню, как в начале работы Десятого (чрезвычайного) съезда народных депутатов РФ, когда обсуждался вопрос о том, оставаться до конца в Доме Советов или уйти из здания, Р. Абдулатипов заявил с трибуны Съезда: "Пока здесь сидит хоть один мой депутат (член палаты Совета Национальностей. - Ю. В.), я, как Председатель Совета Национальностей, отсюда не уйду!"

Но, видимо, он был проинформирован о том, что 4 октября начнется штурм Белого дома, и в ночь с 3 на 4 октября... ушел из здания.

Уже на следующий день после бронетанкового расстрела Дома Советов Абдулатипов был назначен заместителем министра по делам национальностей и федеративным отношениям. Через два месяца его избрали от Дагестана в Совет Федерации, а затем заместителем председателя этого Совета по личной рекомендации одного из самых яростных борцов с "реакционным съездом" - В. Шумейко.

...А тем временем Протокол № 1 уже гулял по рукам защитников Белого дома. Кто его размножил и так быстро раздал - это тоже вопрос. Вполне естественно, протокол вызывал или недоумение, или возмущение.

Привожу полный его текст.

Полномочные представители сторон в составе С. А. Филатова, О. Н. Сосковца, Ю. М. Лужкова, В. С. Соколова, Р. Г. Абдулатипова в целях снятия остроты противостояния согласились реализовать следующие меры:

1. В целях обеспечения безопасности, сбора и складирования нештатного оружия, находящегося в Доме Советов, осуществить его сбор и складирование в Доме Советов, изъятие под охрану совместных контрольных групп, организованных из сотрудников ГУВД г. Москвы и департамента охраны Дома Советов. Для этого незамедлительно включается электроэнергия и теплоснабжение, а также необходимое количество городских телефонов для оперативной связи. Одновременно реализуются согласованные меры по сокращению потенциала сил и средств наружной охраны Дома Советов.

2. После реализации первого этапа стороны приступают к полному снятию вооруженного противостояния, заключающемуся в одновременном выводе из Дома

[483]

Советов всех охранных формирований и снятии наружной охраны ГУВД. Одновременно окончательно решаются вопросы вывоза нештатного оружия из Дома Советов. Исполнение задач второго этапа происходит при согласовании и выполнении правовых и политических гарантий.

Вдумайтесь, читатель, в каждую строчку этого протокола, соразмерьте его суть с реальными событиями тех дней, а еще лучше - с тем, что произошло после октября 93-го за десять лет в нашей стране, вспомните, сколько раз правящий режим давал клятвенные обещания, а затем нарушал их, и вы поймете сомнения защитников Конституции РФ.

Все боялись, что в протоколе кроется очередная ловушка президентской команды. Ведь после сдачи оружия и ухода защитников Дома Советов с остальными могли расправиться как угодно.

В 5 часов 30 минут утра состоялось заседание военного совета обороны Белого дома, на котором были обсуждены результаты переговоров - Протокол № 1. Итогом этого обсуждения стал документ, подписанный министром обороны В. Ачаловым, министром безопасности В. Баранниковым и министром внутренних дел А. Дунаевым, в котором подписание Протокола № 1 было расценено как ошибочный шаг и превышение Р. Абдулатиповым и В. Соколовым своих полномочий. Было предложено до 8 часов 1 октября 1993 г. денонсировать Протокол № 1, а до 10 часов руководству Верховного Совета РФ провести пресс-конференцию, на которой разъяснить, в чем ошибочность позиции, занятой делегацией Съезда на переговорах. Предлагалось создать комиссию Съезда народных депутатов РФ по выработке стратегии и тактики ведения переговоров с представителями Ельцина и правительства.

Накануне в кабинете Р. Хасбулатова А. Руцкой, я, В. Агафонов, Р. Абдулатипов, В. Соколов, В. Ачалов, В. Баранников и А. Дунаев уже подготовили проект требований для последующих переговоров. Привожу их.

1. Распоряжением Ельцина войска и спецчасти МВД отводятся в места постоянной дислокации.

2. Ликвидируются все заграждения, колючая проволока, баррикады, заслоны из грузовых машин.

3. Разрешается беспрепятственный проход журналистов, сотрудников аппарата Верховного Совета, сотрудников департамента охраны Верховного Совета.

4. Дом Советов подключается ко всем системам жизнеобеспечения, в том числе восстанавливаются все виды связи.

5. Совместной комиссией, представленной той и другой стороной, в присутствии Генерального прокурора проводится инвентаризация и складирование всего оружия, находящегося в Доме Советов, оно сдается под совместную охрану.

6. На дежурство по обеспечению пропускного режима заступает штатный департамент охраны Верховного Совета. Добровольческий полк по охране Дома Советов распускается, как только начинается движение войск МВД к местам постоянной дислокации.

7. Руководство Верховного Совета, вице-президент вступают в переговоры с Президентом и Правительством РФ без посредников.

Военный совет подчеркнул, что постановка вопроса о нештатном оружии в Белом доме неправомерна, так как все имеющееся оружие - штатное и принадлежит департаменту охраны Верховного Совета.

[484]

В 9 часов 1 октября состоялось заседание Президиума Верховного Совета РФ. Отвечая на вопросы о причинах уступок, В. Соколов признал, что он и Р. Абдулатипов превысили свои полномочия, поддавшись на жесткий прессинг со стороны команды Ельцина.

Капитулянтский Протокол № 1 осудили все члены Президиума. На утреннем заседании Съезда народных депутатов РФ поднялся хор голосов, возмущенных поведением парламентеров. Р. Хасбулатов сделал заявление для прессы и общественности. Он отметил, что проблема оружия не может быть вырвана из контекста общей политической ситуации, то есть государственного переворота и его последствий, а также мер по его преодолению, принятых Верховным Советом, Конституционным судом и Десятым (чрезвычайным) съездом народных депутатов РФ.

Как только Протокол № 1 был денонсирован, о чем ельцинские информаторы, коих было предостаточно в Доме Советов, доложили своим патронам, в СМИ началась мощная кампания устрашения, усилилось военно-психологическое давление на сторонников Верховного Совета.

Уже в 7 часов утра в Дом Советов начала поступать информация о выдвижении к зданию парламента четырех колонн бронетехники ОМСДОН. Увеличение военной техники продолжалось весь день. Нам также передали, что вышел приказ по внутренним войскам сразу после сдачи Дома Советов арестовать 164 человека, в число которых входило все руководство Верховного Совета РФ, наиболее активные народные депутаты и командиры отрядов народного ополчения.

В то же утро первый заместитель Председателя Совмина - Правительства России В. Шумейко заявил, что ни А. Руцкой, ни Р. Хасбулатов не контролируют ситуацию в Доме Советов, где "правят бал находящиеся в розыске уголовные лица из батальона "Днестр" и бывшего рижского ОМОНа", что около 1000 человек, находящихся там, имеют оружие.

Не стояло в стороне от дезинформации и МВД. Начальник Главного управления охраны общественного порядка генерал-майор В. Огородников заявил журналистам о наличии в Белом доме 1600 автоматов, 12 гранатометов и ракет класса (ни больше ни меньше) "земля - воздух".

Куда же делось все это оружие, которым бессовестно пугали население, после сдачи Дома Советов 4-5 октября? Да если бы в Белом доме нашли даже десятую часть из того, о чем генералы и СМИ трезвонили в сентябрьско-октябрьские дни 93-го, то уж "демократы" не преминули показать это не только россиянам, а всему миру! Почему позднее те же СМИ не информировали граждан, что оружия в таком количестве, а уж тем более ракет просто не было?

После подписания Протокола № 1 договаривающиеся стороны условились 1 октября в 10.00 продолжить встречу теперь уже в Свято-Даниловом монастыре{1}.

Приняв во внимание капитулянтскую позицию своих парламентеров, Съезд решил увеличить количество народных депутатов для переговоров в Свято-Даниловом монастыре. В состав этой группы вошли:

{1} Данилов монастырь (Свято-Данилов монастырь) основан в 1282 г. князем Московским Даниилом Александровичем. В 1330 г. великий князь Иван Калита перевел монастырь в Кремль. Строения Свято-Данилова монастыря начали приходить в упадок. В 1560 г. монастырь был восстановлен царем Иваном IV Грозным. В 1918г. монастырь закрыли. С 1931 г. в нем размещалась колония для несовершеннолетних. В 1983 г. передан Русской православной церкви. Ныне в Даниловом монастыре - Московский патриархат, Священный Синод, Отдел внешних церковных сношений.

[485]

Ю. Воронин - первый заместитель Председателя Верховного Совета (руководитель), В. Агафонов - заместитель Председателя Верховного Совета, Р. Абдулатипов - Председатель палаты Совета Национальностей, А. Аникиев - заместитель Председателя палаты Совета Национальностей, И. Андронов - председатель Комитета по международным делам, В. Домнина - член Комитета по свободе совести и связям с общественными организациями, В. Исаков - председатель Комитета по конституционному законодательству, И. Рыбкин - член Верховного Совета, В. Соколов - Председатель палаты Совета Республики, Ю. Сидоренко - председатель Комиссии по этике Верховного Совета, В. Сыроватко - секретарь Президиума Верховного Совета, Р. Чеботаревский - председатель Комитета по обороне и безопасности. Рабочей группе было предложено действовать в соответствии с выработанной Съездом концепцией и все основополагающие вопросы согласовывать со Съездом. В монастырь прибыли Патриарх Московский и всея Руси Алексий II, митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий, митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл; Лужков Ю. М. - и. о. мэра Москвы; Огородников В. В. - начальник ГУООП (Главное управление охраны общественного порядка МВД России), генерал-майор милиции; Олейник В. И. - член Конституционного суда; Панкратов В. И. - начальник ГУВД Москвы, генерал-майор милиции; Сосковец О. Н. - первый заместитель Председателя Совета Министров - Правительства; Филатов С. А - руководитель Администрации Президента; Шкирко А. А. - заместитель командующего внутренними войсками МВД России, генерал-майор.

В делегации от Съезда отсутствовал В. Соколов. К тому времени он, не удовлетворенный ходом обсуждения Протокола № 1 на Съезде, созвал членов палаты Совета Республики, чтобы подробно рассказать им о ходе ночных переговоров и объяснить им причины "превышения своих полномочий".

Заседание было достаточно бурным. Здесь он услышал много правды о себе. Депутаты припомнили своему председателю все, что они о нем думают, об "эффекте Соколова" в дни Съезда, когда он попытался расколоть, дезорганизовать Съезд, вывести его из рабочего состояния. И это во время государственного переворота, когда, наоборот, все должны быть сплочены, едины как никогда. Народные депутаты попросили своего председателя выбросить из головы все политические амбиции, отложить обиды и ради России включиться в переговорный процесс. Следует признать, что этот разговор пошел В. Соколову на пользу: в дальнейшем он достаточно твердо отстаивал интересы Съезда народных депутатов РФ.

В 10.00 в обстановке огромного нервного, нравственного напряжения и чувства ответственности в Свято-Даниловом монастыре начались переговоры. Открыл их Патриарх Московский и всея Руси Алексий II:

"Перед началом нашей встречи мы совершим молитву:
Царю Небесный, Утешителю, Душе истины,
Иже везде сый и вся исполняяй,
Сокровище благих и жизни Подателю,
прииди и вселися в ны,
и очисти ны от всякия скверны,
и спаси, Блаже, души наша.

[486]

Уважаемые господа! Собратья, архипастыри!

Сердечно благодарю вас за то, что вы откликнулись на нашу инициативу и прибыли на эту встречу за этим столом. Известие о кризисе застигло нас на Аляске, когда мы садились в самолет, направлявшийся в Сан-Франциско. А там мы находились в связи с 200-летием православия на Американском континенте...

Программа пребывания в Соединенных Штатах Америки была запланирована до 3 октября, но я принял решение прервать свой визит официальный, и мы стали изучать возможности возвращения на Родину...

Хотелось бы сказать о той огромной ответственности, которая лежит сегодня, я думаю, на каждом гражданине. И на нас, которым поручено попытаться найти пути соглашения и выйти из того кризиса, в котором мы находимся.

...Я думаю, на всех нас лежит огромная ответственность за будущее нашей Отчизны. Необходимо сделать все для того, чтобы предотвратить возможность гражданской войны и распада страны. А сведения о тревожных симптомах возможности распада поступают из разных регионов.

...Предложив свое посредническое участие, мы будем всячески соответственно действовать примиренческому процессу и сближению точек зрения по тем вопросам, которые сегодня спорны.

Я сердечно рад приветствовать вас в древнейшем монастыре города Москвы, который основан князем Даниилом Московским в XIII веке. Здесь за минувшие века и много подвигов совершено, и отражались нашествия, произнесено множество молитв.

...Вчера мною дано указание во всех монастырях провести в воскресный день, 3 октября, молебное пение с чтением молитвы, которую составил в 1917 году Святейший Патриарх Тихон. Тоже в годину тяжелых испытаний. Мы призвали молиться о спасении России!"

Озабоченные отсутствием В. Соколова в Свято-Даниловом монастыре, участники переговоров направили в Дом Советов представителя церкви - архимандрита Феофана, помощника Председателя ОВЦС.

По прибытии в Дом Советов я рассказал ему о результатах обсуждения данного вопроса на Съезде, и затем мы зашли к Р. Хасбулатову. Оказывается, они встречались ранее (будучи в Иерусалиме). Архимандрит Феофан рассказал нам, с какими перипетиями он добирался через все кордоны до Дома Советов.

Р. Хасбулатов просил архимандрита передать искреннюю благодарность Патриарху Алексию II за его миротворческую миссию, попытку не допустить кровопролития.

Архимандрит Феофан, я и В. Домнина выехали в Свято-Данилов монастырь. Прекрасно зная, что едет официальная делегация Верховного Совета, да еще вместе с представителем Русской православной церкви, нас более 30 минут продержали у проволочных заграждений - "согласовывали" пропуск с каким-то высшим руководством.

В Свято-Даниловом монастыре от имени Съезда народных депутатов РФ, нашей делегации я принес извинения Его Святейшеству, участникам переговоров за опоздание, пояснив его причины.

Алексий II попросил меня рассказать о позиции Съезда.

Прежде всего участникам переговоров было передано Заявление Председателя Верховного Совета в связи с подписанием накануне ночью Протокола № 1. Вопрос, связанный с оружием в стенах Дома Советов, говорилось в нем, необходимо

[487]

рассматривать в контексте общей политической ситуации, преодоления последствий кремлевского мятежа. Наше непременное условие - прекратить попрание человеческого достоинства и гражданских прав народных депутатов, персонала, журналистов, находящихся в стенах Дома Советов, как в бараке концлагеря: за колючей проволокой, без света, связи и других атрибутов жизнеобеспечения. Это наша исходная позиция.

Второе, на что просил обратить внимание Съезд, продолжал я, предоставить полную свободу для передвижения, работы и встреч с населением депутатам, сотрудникам аппарата Верховного Совета, вернуть им отобранные Ельциным полномочия.

И только после этого можно приступать к отведению от Дома Советов всех войск. Ведь даже после того, как был подписан Протокол № 1, количество войск возле Дома Советов за ночь увеличилось в полтора раза. И это после рукопожатий у Ю. Лужкова в мэрии!

У меня на руках были кассеты с записью радиоперехвата команд в ходе передвижения и подвода ночью частей МВД и ОМОНа к Белому дому, соответствующие схемы, и я передал их участникам переговоров. Наша спокойная, но твердая позиция вызвала бурную реакцию противоположной стороны. Явное неудовольствие читалось на обычно бесстрастном лице С. Филатова. Ю. Лужков пытался убедить, что никаких перемещений войск не было, что нужно быстрее вывести всех защитников из здания и освободиться от "нештатного оружия".

Пришлось напомнить членам переговорного процесса, что попрали Конституцию РФ, обволокли Дом Советов спиралью Бруно (она, кстати, запрещена международной конвенцией) и окружили его войсками ОМОНа отнюдь не народные депутаты. С предложением срочно начать переговоры мы выступили уже на второй день работы Съезда. А Черномырдин и Лужков обещали снять блокаду, но, как видно, просто тянули время для подтягивания дополнительных частей внутренних войск и милиции, в то же время пытаясь сломить нас.

Да и Ельцин тоже маневрировал: в заявлении тележурналистам он уверял, что противостояние у Белого дома должно завершиться мирным исходом, но все-таки отметил, что "все переговоры должны начинаться соответственно со сдачи оружия". (Странный человек: совершает государственный переворот, преступление против законной власти - и выдвигает какие-то условия!) "Мы не будем прибегать к силовым методам, - сказал он, - потому что не хотим крови. Но и не хотели бы, чтобы боевики из Приднестровья, рижского ОМОНа проливали российскую кровь".

Фарисейство чистой воды, да и только! Это понимали все: и защитники Приднестровья, и бойцы рижского ОМОНа, и народные депутаты - все советские люди, граждане великой державы, которую вместе со Снегуром и Ландсбергисом, Кравчуком и другими шушкевичами разрушал наш "потомственный строитель".

А хотел ли мирного исхода сам Ельцин? Вот как он позднее описывает события 1 октября 1993 г.: "По дороге в Кремль я попросил водителя машины остановиться напротив здания мэрии... Ко мне подбежали тележурналисты... Постарался, как и следовало в этой ситуации, говорить максимально твердо, сурово: "Пока в Белом доме не сдадут оружия, никаких переговоров не будет".

Позвольте, но ведь к утру 1 октября переговоры уже шли. Или Ельцин не знал об этом? Нет, очень хорошо знал, но стратегия была другая. Продолжим его откровения

[488]

в "Записках...": "Хотелось... прямо сейчас, разрушив все планы, всю стратегию... сесть за стол переговоров, вынудить их пойти на уступки, заставить сдать оружие, отказаться от конфронтации... Но, сделать уже ничего нельзя. Мосты сожжены... Неужели Россия обречена на кровь?"{1}

Повторяю, это было утром 1 октября 1993 г. Переговоры уже шли и должны были продолжиться в Свято-Даниловом монастыре.

И другой характерный факт: произнося лицемерные слова о "нежелании крови", лишенный своих президентских полномочий Ельцин именно 1 октября присваивает звание генерала армии министру внутренних дел Ерину, который не отмылся еще после первомайского побоища, что в контексте последовавших событий было не чем иным, как авансом за "верность президенту".

Наиболее полно, как всегда, озвучил позицию президента его внештатный пресс-секретарь, первый вице-премьер правительства В. Шумейко. 1 октября он заявил журналистам, что "в ходе переговоров в Свято-Даниловом монастыре возглавлявший делегацию ВС РФ Ю. Воронин сделал все для срыва переговоров". А так как подача электроэнергии в Белый дом могла быть возобновлена только для процедуры сдачи оружия, а таковая не состоялась, энергия вновь была отключена. "Для нас, - говорил Шумейко, - непреложным условием является разоружение, так как оружие находится не у тех лиц, у которых оно должно находиться. Ночью неоднократно совершаются провокации - выходы из подъездов и броски с оружием. Никакие переговоры невозможны, пока оружие не будет сдано". Соотношение депутатов в Белом доме и тех, кто их там охраняет, фантазировал далее Шумейко, "примерно один к десяти. Около тысячи человек в его стенах имеют оружие. В этих условиях депутаты оказались в заложниках у своей охраны".

А теперь представим, что могли подумать москвичи, выслушав такие "откровения"? Только одно: в Доме Советов действительно засели головорезы и бандиты. Но этого мало. Бывший член КПСС не мог пропустить политическую тему. "Все происходящее в Белом доме, - с пафосом вещал Шумейко, - вся напряженность связана в первую очередь, наверное, с попыткой возрождения коммунистической власти со стороны присутствующих там коммунистов". Запамятовал завиральных дел политик, что в Доме Советов находились народные депутаты, которые на первом этапе поддерживали Ельцина и помогали ему прийти к власти.

Ю. Лужков продолжал гнуть свою линию. Дескать, по данным правоохранительных органов, в стенах Дома Советов находится около 1600 автоматов, более 2 тыс. пистолетов, 18 пулеметов, 10 снайперских винтовок и 12 гранатометов. Кроме того, в Верховный Совет кто-то незаконно провез еще около 300 автоматов, 20 пулеметов. Не исключается и наличие в здании ракеты типа "стингер".

"По заявлению Руцкого, - ответил я на выпад Лужкова, - все оружие в Доме Советов является штатным. Что касается "стингера", то у нас действительно есть работник аппарата по фамилии Стингер. Эта шутка ходила в Белом доме - видите, и до вас она дошла. Не знаю, почему она вас напугала".

Член Конституционного суда В. Олейник предложил: "Давайте запросим Руцкого: кто лично в Доме Советов контролирует вооружение и кому подчиняются вооруженные группы, находящиеся там".

{1} Ельцин Б. Записки президента. С. 13-14.

[489]

Митрополит Кирилл тут же связался по телефону с Александром Владимировичем, и тот заверил: все вопросы, связанные с вооружением, находятся под его личным контролем, а члены военного совета - силовые министры - подчиняются только ему, как исполняющему обязанности президента.

"Почему бы нам, - предложил я, - не сформировать экспертные комиссии из специалистов по вооружению, скажем по три человека с каждой стороны? И пусть они дадут свои заключения, как снять вооруженное противостояние, подготовят перечень и последовательность конкретных мероприятий для нормализации положения вокруг Белого дома".

С этим мнением все согласились. В комиссию от "силовиков" вошли начальник ГУВД Москвы генерал-майор В. Панкратов, начальник ГУООП МВД России генерал-майор В. Огородников, заместитель командующего внутренними войсками МВД России генерал-майор А. Шкирко. Распоряжением А. Руцкого в состав экспертной комиссии направлялись председатель Комитета Верховного Совета РФ по обороне и безопасности контр-адмирал Р. Чеботаревский, полковник юстиции В. Милованов, полковник милиции Г. Никулин.

Между тем за дверью толпились собравшиеся фотокорреспонденты, тележурналисты российских и иностранных агентств. Наконец их впустили, и я обратился к Патриарху:

"Ваше Святейшество! Прошу Вас направить к Дому Советов своего представителя - митрополита Ювеналия или митрополита Кирилла, чтобы они увидели на месте масштабы блокады. Ведь это первый политический концлагерь на площади под названием Свободная Россия. Журналисты могли бы запечатлеть этот Освенцим для истории".

"Так нас же не пустят", - наперебой заговорили представители "четвертой власти".

"Ну что вы, - возразил я, - в нашей "демократической" стране такого быть не может".

Нужно было видеть, какой яростью сверкнули глаза Ю. Лужкова и С. Филатова. Правда глаза колет. О. Сосковец стыдливо опустил голову.

Перед тем как разойтись, мы договорились не нагнетать страстей, проводить пресс-конференции в выдержанных тонах, без подробностей, а об остальном расскажем потом, когда получим первый результат. Даже митрополит Кирилл, у которого в 14 часов была назначена пресс-конференция, выверил с членами переговорного процесса то, что он расскажет журналистам.

Патриарх Алексий II изъявил желание побеседовать отдельно с каждой из делегаций. Договорились так, что делегация Верховного Совета РФ остается сразу, а наши оппоненты подъедут к 16 часам.

Для меня не явилось большой неожиданностью, что антипарламентские газеты постарались исказить нашу позицию, в очередной раз выставить нас экстремистами. И вот читаем в отчете "Известий": "...Появление Ю. Воронина не обещало смягчения позиции Белого Дома в переговорах. Ю. Воронин прибыл на переговоры с ультимативными поручениями, поскольку всего лишь через час С. Филатов, О. Сосковец и Ю. Лужков покинули Свято-Данилов монастырь".

Полное передергивание фактов. Наоборот, мы, представители Верховного Совета РФ, старались вести себя как можно конструктивнее и гибче, понимая всю ответственность момента. И не мы первые внесли предложение покинуть переговорный процесс. Но об этом несколько позже.

[490]

Во время встречи обсуждались различные варианты выхода из кризиса. Вот, в частности, один из них. 15 народных депутатов России и Москвы внесли предложение: ради прекращения конфронтации, спасения российской государственности, ради спокойствия миллионов людей, а также учитывая то, что сроки выборов парламента и президента определены Съездом (не позднее марта 1994 г.), три лидера - Б. Ельцин, Р. Хасбулатов и А. Руцкой - одновременно уходят в отставку. Тогда, в соответствии с Конституцией РФ, обязанности президента исполнял бы глава правительства. Оно продолжит свою работу, а Верховный Совет готовит выборы в новый парламент. Многие и по сей день уверены, что уход с политической арены этих трех перессорившихся руководителей стал бы залогом стабильности, оздоровил общественную атмосферу.

Во время встречи с Патриархом я говорил ему о том, что предложения Съезда просты и очевидны:

а) полное разблокирование Дома Советов, включение всех систем жизнеобеспечения, связи, свободный подвоз продуктов и медикаментов;

б) политическая и гражданская свобода деятельности народных депутатов Российской Федерации;

в) отмена Указа № 1400 и последующих актов;

г) одновременные выборы президента и парламента в марте 1994 г.

Казалось, Патриарх с пониманием воспринял требования депутатов. Однако на мою просьбу к нему лично встретиться с Ельциным и обсудить эти предложения он ответил уклончивым отказом.

В этот же вечер Священный синод на своем экстренном заседании принял Заявление по поводу политического кризиса. В этом необычном для нашей прежней мирской жизни документе служители церкви призывали: "Нынешний конфликт может привести к самым пагубным последствиям - к пролитию крови и разрушению державы... Мы особо призываем не допустить вовлечения армии и правоохранительных структур в политическую распрю. Если воинство и силы охраны порядка будут принесены в жертву политическим амбициям, те силы, которые толкнут на это, совершат не только убийство, но и самоубийство... Властью, данной нам Богом, мы заявляем, что тот, кто подымет руку на беззащитного и прольет невинную кровь, будет отлучен от Церкви и предан анафеме".

Я специально выделил последнюю фразу. Вдумайтесь внимательно в каждое ее слово! У многих народных депутатов и защитников Дома Советов она вызывала и до сих пор вызывает противоречивые чувства: вначале - чувства уважения к миролюбию Святой Церкви и к демонстрируемой высокой ответственности ее иерархов за разрешение противостояния, а затем - чувство полного непонимания. Ведь уже с 27 сентября начала литься людская кровь, причем за пределами Белого дома, за колючей проволокой. Депутаты не имели к этому никакого отношения. Омоновцы провоцировали крупномасштабные столкновения, избивали людей у станции метро "Баррикадная". Об этом свидетельствовали многие газеты, и Синод не мог не знать об этих злодеяниях, о том, кто посылал русских парней "поднимать руку на беззащитных" русских же людей.

И второе: ни у кого не вызывает сомнения, что "воинство и силы охраны порядка" были принесены в жертву политическим амбициям. Сам Ельцин впоследствии в "Записках президента" заявил об этом недвусмысленно. Почему же Синод так и не предал никого анафеме за массовые убийства беззащитных, не отлучил от церкви, как обещал, а наоборот, во все святые праздники после кровавых событий осени 93-го

[491]

на богослужениях привечали Ельцина, Грачева, Ерина, Лужкова, Филатова. Не в безответственности ли за содеянное коренится нынешнее разрушение великой державы?

Вечером, после своей беседы с Патриархом, Ю. Лужков и С. Филатов дали пресс-конференцию, на которой конечно же постарались вылить как можно больше грязи на делегацию Верховного Совета РФ и на Конституционный суд РФ. Досталось и мне: я, мол, умышленно тяну время. Для чего? Оказывается, для состыковки с формировавшимися в Москве боевиками и нанесения неожиданного удара. Правда, по кому - клеветники не разъясняли. Это им не было нужно. Важно затуманить мозги народу - кто будет разбираться? В этой оттяжке времени Верховный Совет якобы поддерживает и Конституционный суд. И весь этот горячечный бред излагали государственные мужи, почти две недели держащие нас в политическом концлагере.

В субботу 2 октября наша делегация в 9.30 вновь направилась в Свято-Данилов монастырь на очередной раунд переговоров. На душе у членов делегации было как-то муторно от лужковско-филатовских инсинуаций. Спускаемся с пандуса и видим митрополита Кирилла, который пытается пройти через кордоны омоновцев, железные ограждения и колючую проволоку.

"Вот уже почти час не могу к вам проникнуть, - сокрушается он. - Не обращают внимания ни на то, что я здесь по поручению Его Святейшества Патриарха, ни на мой сан и мою одежду".

Что мы могли поделать? Призывы Церкви к миролюбию не находили воплощения на практике. Ждали и мы с ним. Через некоторое время поступила команда пропустить митрополита, и мы вернулись в Дом Советов. (Пока же мы смотрели на вооруженных до зубов молодцев с автоматами, дубинками, щитами, невольно подумалось: создана целая армия жандармов и карателей.)

Митрополит Кирилл встретился сначала с А. Руцким. Тот подробно рассказал посланнику Патриарха, как и где хранится оружие, какой контроль и порядок его выдачи. Он заверил высокого гостя, что для москвичей не существует никакой опасности, а страсти нагнетаются специально, чтобы возбудить народ против депутатов.

Затем митрополит побеседовал с Р. Хасбулатовым. Он проинформировал Председателя Верховного Совета РФ о работе переговорной комиссии, просил ускорить завершение работы экспертов по вооружению, чтобы перейти к конкретным шагам по снижению силового противостояния.

На утреннем заседании переговорной комиссии 2 октября я по поручению Съезда народных депутатов РФ высказал претензии к противоположной стороне: - Почему, как мы договаривались, до сих пор не включены энерго- и теплоснабжение, телефоны, не разрешен подвоз продуктов и медикаментов? Непонятно также, почему вчера Филатов и Лужков так предвзято информировали население России о нашей позиции и ходе самого переговорного процесса?

- Мы считаем себя оскорбленными, - добавил я, - и прошу дать нам, представителям Верховного Совета РФ, возможность выступить перед журналистами или в прямом эфире.

Меня поддержали в этом вопросе член Конституционного суда В. Олейник и митрополит Кирилл. "Вчера я, - рассказал митрополит, - по договоренности с вами, уважаемые миряне, с членами переговорного процесса выступил на пресс-конференции. И что вы думаете, ни по одному каналу эту пресс-конференцию не

[492]

показали. Поэтому вношу предложение подготовить специальное Обращение к работникам средств массовой информации и направить его им".

Такой документ мы согласовали и подписали, призвав журналистов "сделать все от них зависящее для умиротворения конфликта". Подписать-то подписали, а вот в том, что "демократическая" пресса нашему призыву последует, сомневались. Если оппозиционная печать ("Правда", "Советская Россия" и др.) сразу встала на сторону закона и попранной Конституции, то "Известия", "Московский комсомолец", "Куранты" с еще большим рвением продолжали пропрезидентскую линию. Я уж не говорю про радио и ТВ, которые стали рупором "радикалов" и систематически травили парламент, дезинформировали и науськивали на нас россиян.

О работе экспертной комиссии по снижению силового противостояния доложил контр-адмирал Р. Чеботаревский{1}. "Экспертной комиссией, - сказал он, - разработан конкретный план по учету, сокращению всего оружия, взаимному контролю за ним как внутри, так и в оцеплении Дома Советов. Договорились о ликвидации заграждений и завалов вокруг здания и обеспечении совместной охраны мест хранения оружия. В плане также меры по определению порядка пропускного режима..."

"Все ли, - спросил Патриарх, - согласны с таким порядком? Нет ли у кого особых мнений?"

Все - и эксперты, и члены переговорных делегаций - согласились, что предложения подготовлены добротно и теперь дело за тем, чтобы претворить их в жизнь, изложить в соответствующих приказах и распоряжениях руководителей сторон.

В первой половине дня нам не удалось согласовать протокол № 2. Делегация Верховного Совета настаивала на том, что в первом пункте этого протокола должны быть указаны меры по восстановлению все тех же систем жизнеобеспечения Дома Советов: включение телефонной связи, разблокирование транспорта, предоставление полной свободы для деятельности народных депутатов и лиц, находящихся в здании.

"Но мы включили электро- и теплоснабжение, - возражал С. Филатов, - а также необходимое количество городских телефонов для оперативной связи".

"Кому вы включили телефоны?" - спросил я.

Ни сам Филатов, ни кто другой из правительственной делегации не ответил на этот вопрос. Тайна прояснится позже: "высочайшей милости" удостоились только Р. Абдулатипов и В. Соколов - за подписание пораженческого Протокола № 1. Подобная избирательность всегда была в духе "демократического" руководства.

Стороны были единодушны в том, что вся процедура разоружения, отвода сил ОМОНа, ликвидация заграждений и полная нормализация жизнедеятельности Дома Советов должна завершиться как можно быстрее: в срок от 48 до 60 часов. Мне лично и членам нашей делегации казалось тогда, что принято самое главное решение. Можно было с облегчением вздохнуть.

Выйдя из зала переговоров, председатель Совета Республики В. Соколов сказал журналистам: "Я думаю, переговоры продлятся еще день-два и согласие будет

{1} Чеботаревский Р. 3., родился в 1947 г. Татарин. Окончил Тихоокеанское высшее военно-морское училище им. С. Макарова. Контр-адмирал. Служил командиром атомных подводных лодок Северного флота. На момент избрания народным депутатом РСФСР являлся слушателем Военной академии Генерального штаба. До 1993 г. был председателем Комитета ВС РФ по вопросам обороны и безопасности, с 1994 г. - заведующий сектором Комитета по вопросам безопасности и обороны Совета Федерации Федерального Собрания РФ. Скончался в апреле 1994 г.

[493]

достигнуто". Он пояснил, мы ведем речь лишь о внештатном оружии, и подтвердил, что ситуация в Белом доме находится под контролем А. Руцкого.

Итак, наполовину дело сделано. Мы спешили в Дом Советов, чтобы побыстрее рассказать о результатах. У выхода из монастыря к нам подошли два народных депутата - Ю. Шихарев и Ю. Кузьмин: "Возьмите нас с собой... Мы не можем быть в стороне, без других депутатов".

Нужно было видеть, как у этих взрослых мужчин, убеленных сединой, по щекам текли слезы, когда они входили в осажденный Дом Советов. Сегодня я нисколько не сомневаюсь, что они пошли бы с нами и в том случае, если бы знали, какой ад устроят здесь через сутки грачевско-еринские янычары.

Тем временем группа экспертов обсуждала так запутавшую всех проблему: что понимать под штатным и нештатным оружием, подпадающим под сокращение. С той стороны непрерывно раздавались утверждения: Дом Советов, помимо штатного оружия, напичкан занесенными автоматами и пулеметами, которые представляют опасность для жителей Москвы.

Контр-адмирал Р. Чеботаревский опровергал: внештатного оружия в Доме Советов нет, а вооруженные бойцы - это полк, подчиненный непосредственно и. о. президента А. Руцкому в соответствии с законом.

Другими словами, проблема возвращалась к исходному рубежу - антиконституционности Указа № 1400 от 21 сентября 1993 г. и мерам Верховного Совета РФ по преодолению переворота и его последствий. Противоположная сторона это хорошо понимала. Но она уже была заложницей своего первого шага - безоговорочная поддержка антиконституционного указа заводила ситуацию в тупик. Отсюда все увертки и демагогия наших оппонентов. Попробуй найди приемлемое для обеих сторон решение, если не законен сам указ от 21 сентября, а об отмене его президентская рать и слышать не хочет.

За тему оружия она ухватилась как за палочку-выручалочку. Теперь уже в роли главного-инспектора выступил сам Патриарх. Он направил в Дом Советов митрополита, Ювеналия и члена Конституционного суда В. Олейника. Прибыв туда, они встретились с Руцким и Хасбулатовым. И вновь Хасбулатов и Руцкой достаточно подробно рассказали, где хранится оружие, как выдается и контролируется. "Вы думаете, владыко, - подчеркнул Александр Владимирович, - у противоположной стороны нет нештатного оружия? Что вы! А боевики Боксера? Их же больше 1200 человек! Есть и другие арсеналы, и мы знаем о них".

Чувствуя реальную силу своей "неформальной" армии, истинным лидером президентской делегации выступал не С. Филатов, а Ю. Лужков. Чудовищно, но потом мы все слышали по рациям приказы боксеровцам и бейтаровцам бить по всем депутатам на поражение, особенно по руководству.

Впоследствии в пылу эйфорической "победы" Е. Гайдар задал такой вопрос одному из корреспондентов: "Вы думаете, мы напрасно просили москвичей собраться у здания Моссовета на Тверской? Ничего подобного. Там в подвалах много оружия, и мы, в случае необходимости, хотели его раздавать и забаррикадироваться в Кремле".

А может быть, и раздавали. До сих пор никто не может ответить: откуда взялись снайперы, кто они и по чьему приказу стреляли в народ?

Первоначально мне думалось, что призыв: "На помощь! Демократия в опасности!" - Гайдар выдвинул сам, сам решился на этот ответственный поступок, несмотря на действие в Москве комендантского часа (после 23 часов). Ларчик раскрылся 4 апреля 1994 г. -

[494]

через шесть месяцев после тех трагических дней. Лидер "ВыбРоса" еще раз коснулся этой темы. На вопросы тележурналистов, как у него хватило мужества призывать людей к Моссовету, он с "достоинством" ответил: "Я обговорил этот вопрос с президентом. Я поставил в известность премьера. Я согласовал этот вопрос с министрами обороны и безопасности".

Все встало на свои места. Как видим, "инициатива" была основательно подстрахована: именно руководство дало полномочия Гайдару на призыв к кровопролитию. Но ни один из них, непосредственно причастных к созданию массовых беспорядков с кровопролитным исходом, не был в Лефортово и даже не допрашивался в связи с трагическими событиями.

Переговоры возобновились в 23 часа, когда митрополит Ювеналий и В. Олейник возвратились после инспекции оружия в Доме Советов. Вот к каким выводам они пришли - их обобщил и доложил В. Олейник.

1. Налицо поддержка переговорного процесса и уважение к миротворческой миссии Святой Церкви и лично Его Святейшества Патриарха Московского и всея Руси Алексия П.

2. И. о. президента А. Руцкой лично контролирует использование оружия в Доме Советов.

3. Военные подразделения добровольцев, находящиеся в Доме Советов, заступили на место официальной внутренней охраны, которая на 90 % покинула здание и из-за блокады не смогла вернуться обратно. Поэтому они не могут считаться внештатным формированием. Оружие выдается по строгому учету на время несения караульной службы под соответствующий документ.

4. И. о. президента А. Руцкой гарантировал, что оружие в Доме Советов "не заговорит".

5. Дом Советов готов допустить любую комиссию для проверки любых вопросов, связанных с наличием там оружия.

6. Решению проблемы разоружения должно предшествовать достижение договоренностей по урегулированию политических проблем, и в первую очередь отмены Указа № 1400 от 21 сентября с. г.

Казалось бы, все встало на свои места. Можно решать конфликт мирным политическим путем. Нужно только желание, добрая воля. Однако это не входило в интересы команды Лужкова - Филатова - Сосковца. Вполне естественно, что после приведенного обобщения все упреки с их стороны были направлены в сторону теперь уже нового "врага" - представителя Конституционного суда РФ.

Первым не выдержал Ю. Лужков: "Правительственная сторона изложила свою позицию, заявив, что никакие политические вопросы не могут решиться, пока в Белом доме находятся внештатное оружие и силы, способные использовать это оружие с опасностью для жизни москвичей... Блокада Белого дома установлена исключительно для того, чтобы избежать бесконтрольной утечки оружия и проникновения в город вооруженных лиц. Именно поэтому снятие блокады и восстановление жизнедеятельности Дома Советов должно быть увязано со взятием под контроль внештатного оружия. И очень жаль, что позицию Дома Советов разделяет Конституционный суд".

Попросил слова и я:

"Ваше Святейшество! Уважаемые коллеги! Ни у кого не вызывает сомнения, что проблему силового противостояния нужно решить как можно скорее и решить

[495]

мирными способами. И думается, что эксперты найдут приемлемый вариант нормативным актам. Но не нужно при этом, подобно страусам, зарывать голову в песок. Всем ведь понятно, что источником напряженности явился антиконституционный Указ № 1400. Один из вариантов выхода предложил Съезд - досрочные, одновременные выборы и президента, и Верховного Совета. Имеются и другие варианты разрешения кризиса. И наша задача - найти такой из них, который бы устраивал все стороны. Так давайте же его искать".

Несколько раз в ходе переговоров С. Филатова отзывали в соседнюю комнату к телефону. Как мне рассказал вечером полковник юстиции В. Милованов, последний звонок был от Ельцина. "Мы все, кто находился рядом, не слышали, - вспоминал Милованов, - что говорил Ельцин. Только отчетливо услышали фразу Филатова: "Хорошо, Борис Николаевич, сейчас мы покинем зал переговоров".

И вот, вернувшись, Филатов попросил слова.

"На наш взгляд, из-за позиции Белого дома переговоры зашли в тупик. Поэтому мы считаем, что правительственная сторона должна покинуть зал заседаний".

Это было недобрым предзнаменованием. Мы понимали, что при любых обстоятельствах вина за срыв переговоров будет возложена на нашу делегацию.

В дискуссию вступил Р. Абдулатипов: "Ваше Святейшество! Уважаемые коллеги! Покинуть зал и прекратить переговорный процесс можно в любое время. И в этом не будет большой заслуги. Наоборот, честь и хвала будет всем нам, если в такой сложной ситуации мы найдем приемлемый для всех нас выход. Мы должны выбросить из головы все антипатии, политические амбиции. Мы должны помнить о России".

"Пиковость" положения понимали и представители Церкви. Если переговоры будут сорваны по вине президентской стороны, вечером на пресс-конференции им придется заявить об этом во всеуслышание. В этот критический момент жестко выступил митрополит Кирилл. Он предложил срочно вернуться к согласованному документу - предложениям экспертных комиссий по вооружению - и на этой основе, на базе первого пункта предложений экспертов, касающегося учета состава и вооружения конфликтующих сторон, к 16 часам 3 октября представить необходимую документацию. Протокол № 3 был немедленно подписан всеми членами переговорного процесса.

В. Домнина в упор спросила Ю. Лужкова, когда же будут выданы пропуска участникам нашей делегации? Написав список, я передал его В. Домниной и заявил: "Уважая себя и в знак протеста, я свою фамилию в этот список не вношу. Мне стыдно за руководство Москвы и России, у которых нет элементарного чувства уважения к членам депутатской делегации, которые часами должны выстаивать перед колючей проволокой, ожидая чьего-то соизволения для поездки в Свято-Данилов монастырь на переговоры".

В ответ - молчание.

"Если говорить о стыде и совести, - продолжил я, - то мог бы проинформировать всех участников переговоров, что телефоны для оперативной связи и пропуска на "вход-выход" из блокированного Дома Советов вы дали только В. Соколову и Р. Абдулатипову и они, к сожалению, взяли их, не удосужившись узнать, всем ли даны такие привилегии или только им - с барского плеча. Вы снова действуете провокационными методами, пытаясь перессорить нас изнутри. Этим вы только представили обоих в невыгодном свете перед народными депутатами, которые все равно узнали об этом. Такие действия - в вашей манере. Разве честно,

[496]

порядочно отключать телефоны у всех членов Конституционного суда, оставив только у тех, кто не голосовал против антиконституционного Указа № 1400?"

Что могли ответить нам "борцы" за справедливость? Отношение к категориям "совесть" и "честь" у них особое.

В. Домнина положила список в сумочку и позднее мне прошептала: "Юрий Михайлович, я с вами полностью согласна и список на пропуска Лужкову я не отдала".

Вновь в зал пробились фото-, теле- и радиожурналисты. И снова я, по просьбе Его Святейшества, пригласил их на завтрашнее утро в Дом Советов принять участие в Божественной литургии.

3 октября к 10.00 депутаты, персонал Верховного Совета и наши стойкие защитники потянулись на Божественную литургию, которую с патриаршего благословения совершил, при участии игумена Никона из Свято-Данилова монастыря протоиерей, народный депутат России Алексей Злобин. Они обустроили церковь, привезя из монастыря престол, антиминс, чаши и певчих - даниловских монахов. Это было до слез трогательное и возвышенное зрелище. Потом им обоим было суждено выдержать штурм, в огне которого они причащали, крестили, исповедовали...

Отец Алексий{1} весьма уважаемый народный депутат РФ. К нему в Доме Советов обращались все: кто за дружеским советом, кто в тяжелые минуты сомнений и тревог. Многое сделал А. Злобин для Православной церкви. Это ему принадлежит идея заложить отдельной строкой в государственном бюджете финансовые ресурсы на восстановление тех храмов, которые в свое время были порушены. Для этой же цели он был одним из активных поборников снижения налогов с церкви. И неудивительно, что в православный праздник Веры, Надежды, Любови - 30 сентября - многие депутаты приходили ко мне в кабинет позвонить по сотовой связи в Городец и поздравить с именинами супругу отца Алексия - матушку Любовь Ильиничну.

"Мне предлагали уйти, но я остался, - вспоминал потом отец Алексий, - потому что не мог бросить верующих без последнего причастия. Когда пули стали залетать в нашу церковь, мы с отцом Никоном перешли в другую комнату и там во время боя читали Акафист. Знаете, здесь, в Белом доме, я вдруг воистину почувствовал себя священником: крестил, причащал и был совершенно готов к смерти. А ведь еще в полдень прошлого дня (до прорыва москвичей с Октябрьской площади) я поздравлял себя и Церковь со счастливой развязкой - до подписания протокола о снятии осады оставалось несколько часов..."

Перед поездкой в монастырь на вечернее заседание ко мне зашел В. Исправников и как-то не очень уверенно попросил, не мог бы я вывезти его из блокированного здания: что-то приболел, неважно себя чувствует, вот только сходит в поликлинику и вернется к депутатам в Краснопресненский райсовет. Мы довезли его до монастыря. Каково же было наше удивление, когда вечером 3 октября увидели В. Исправникова по телевидению, где он заявил, что был выведен из Белого дома при содействии Министерства безопасности России. Он призвал своих бывших коллег по депутатскому корпусу передать свои "выходные пособия" пострадавшим в ходе "вооруженных столкновений и массовых беспорядков в Москве".

[497]

Президентская сторона никак не хотела, чтобы переговоры завершились успехом, и делала все, чтобы их просто-напросто сорвать, взвалив вину на представителей Верховного Совета. Для подтверждения приведу мнение члена Конституционного суда В. Зорькина, которое он высказал корреспонденту "Независимой газеты" 12 ноября 1993 г.:

"Вдруг 2 октября ночью мне звонит Филатов и говорит: переговоры сорваны, немедленно вмешайтесь. Он заявил, что именно на мне лежит вина за ухудшение обстановки, так как я, мол, "медлю с осуждением Съезда, идя тем самым на поводу у Руцкого и Хасбулатова". В ответ я предложил сделать заявление, что президент согласен на досрочные выборы, иначе получается, что Съезд отменил свои решения, а президент - нет...

3 октября утром меня пригласил к себе Черномырдин и сообщил, что президент согласен на одновременные досрочные выборы. У меня тогда просто камень свалился с души. Я предложил Черномырдину немедленно обнародовать эту позицию президента (в 14 часов сторонники оппозиции намеревались провести митинг, и надо было спешить). Черномырдин пообещал мне сразу же связаться с президентом. После этого я позвонил в Верховный Совет, поговорил с Руцким, Хасбулатовым, Ворониным, все они согласились пойти на такой вариант. Тем не менее никакого заявления на эту тему не последовало"{1}.

В 16.00 переговоры в Свято-Даниловом монастыре возобновились. Его Святейшество задал мне вопрос: "Это правда, Юрий Михайлович, что решения переговорной комиссии не будут иметь силы без утверждения их на Съезде?"

Я уверил Его Святейшество, и члены нашей делегации это подтвердили, что мы получили от Съезда все необходимые полномочия. Другое дело, что мы подробно рассказываем депутатам о ходе переговоров, вплоть до отдельных нюансов.

С разрешения Патриарха я как руководитель делегации огласил ряд официальных документов по поводу начавшихся массовых избиений манифестантов у метро "Баррикадная" и в окрестностях нашего "ГУЛАГа".

Прежде всего - Обращение Десятого чрезвычайного (внеочередного) съезда народных депутатов РФ лично к Алексию П. Съезд выражал сожаление и скорбь по поводу того, что силы охраны порядка принесены в жертву политическим амбициям лиц, совершивших государственный переворот. В Москве льется кровь. Более 1000 мирных граждан зверски избиты, 150 из них находятся в больницах, есть убитые и скончавшиеся от нанесенных побоев. Народные депутаты просили Патриарха приложить все усилия для прекращения кровавой бойни, не допустить ее развязывания по всей России.

В другом, политическом заявлении Съезд просил Патриарха содействовать ликвидации первопричины начавшегося кровопролития - побудить Ельцина отменить его антизаконный указ и восстановить конституционный строй в стране.

И наконец, Патриарху было передано Заявление Председателя Верховного Совета. В нем Р. Хасбулатов предупреждал: под прикрытием "переговоров" Ельцин готовит силовой удар по защитникам Конституции и захват здания. Доводя "грозовое предупреждение" до мировой общественности, Руслан Имранович подчеркнул, что вся ответственность за эту гнусную бойню ляжет на Ельцина и его окружение.

{1} Независимая газета. 1993. 12 ноября.

[498]

Теперь я напомню: эти документы были приняты на утреннем заседании Съезда в 10.00, когда еще не было ни взятия мэрии, ни похода на "Останкино". Но кровь уже лилась - били безоружных демонстрантов на Смоленской и Пушкинской площадях, у метро "Баррикадная", травили москвичей "черемухой" и уже начали палить по ним на поражение. Но Святая Церковь и Патриарх молчали. А нас продолжали и продолжали призывать к мифическому разоружению. Разве не ясно зачем? Как только правительства Москвы и России предъявили защитникам Дома Советов ультиматум - покинуть здание до 4 октября, стало ясно: Ельцин нацелился на силовые методы и дальнейшие переговоры стали лишь ширмой для подготовки самых зловещих планов.

В 16.30 меня срочно отозвали от стола переговоров к телефону. Звонил из здания Конституционного суда Р. Абдулатипов. "Разблокирован Дом Советов и взята мэрия!" - взволнованно сообщил он.

Это прозвучало как удар грома. Значит, свое слово решил сказать сам народ, москвичи, которые не выдержали измывательств над собой.

Я поспешил в зал. Мою новость встретили по-разному. Раздались реплики, шум. Но большего я сказать не мог - не было необходимой информации. Через час снова звонит Абдулатипов: возбужденные москвичи двинулись на "Останкино". Об этом я также проинформировал участников переговоров. Мы решили прервать их до 20 часов, до выяснения всех деталей случившегося.

Президентская делегация уехала немедленно, а наша оставалась в монастыре до половины девятого. Мы проводили Его Святейшество, попрощались с митрополитами и другими служителями и затем вернулись в Дом Советов. Вечером я постоянно звонил в приемную митрополита Кирилла и готов был выехать в любой момент. Однако команда Ельцина на связь с монастырем не выходила. Так и закончились эти переговоры в Свято-Даниловом монастыре, в которых президентская сторона стремилась выиграть время, перехитрить другую, чтобы потом нанести свой коварный, беспощадный удар.

С того дня прошел год. Вышла в свет запись фонограммы переговоров в Свято-Даниловом монастыре - книга с выразительным названием "Тишайшие переговоры", которую осчастливил своим послесловием один из могильщиков этих переговоров - Ю. Лужков. Прочитайте, что заявляет сей "тишайший" градоначальник: "Все произошедшее в октябре - да и в августе девяносто первого тоже - заставляет меня содрогаться от некоего предчувствия, что история наша ниспослана свыше, другой истории у нас просто не могло быть - слишком уж много мы нагрешили, - и для того, чтобы снова выйти на ровную, с далеким, хорошо просматриваемым горизонтом дорогу, мы должны выплатить кровавую дань, окупить прегрешения, что были сделаны раньше".

Вот так. Вина за клятвопреступление и кровавую расправу над народом переложена на непреклонный рок. Но и кровавая дань 93-го сему аналитику кажется неполной, недостаточной. Он так и пишет: "Я невольно задаю себе вопрос: а до конца ли прорвался нарыв? Кончилась ли болезнь?.. Стала ли наша победа окончательной?.. Неужели мы и в третий - а может, и в четвертый, и в пятый - раз должны пройти через кровавый коридор, чтобы окончательно победить?.." И похоже, этот "миротворец" готов пройти эти разы, если Святая Церковь в очередной раз отпустит ему "кровавые грехи". А со свечкой в руках на экране телевизора и Юрий Михайлович, и Борис Николаевич выглядят вполне добропорядочно.

[499]

Нет, "кровавые коридоры" России не прописаны свыше. Их выстраивают люди - как и заслоны омоновцев, как и спирали из колючей проволоки. И общество обязательно выяснит, кто проектировщики этих кровавых коридоров.

Душа сегодня мечется, болит,
Что делать среди мерзости и срама?
"Быть русским!" - говорит митрополит, -
Не отступать от веры и от храма.
Мы отошли, мы заблудились, мы,
Безумные, испили чашу яда -
И помрачились многие умы...
К себе самим теперь вернуться надо...
Опять народом православным стать.
Господь зовет уныние отринуть
И о Руси Святой
Возревновать.

Геннадий Иванов,
4 октября 1993 г.

Вспомним выдержку из Заявления Священного синода Русской православной церкви от 30 сентября 1993 г.:

"Властью, данной нам от Бога, мы заявляем, что тот, кто поднимет руку на беззащитного и прольет невинную кровь, будет отлучен от Церкви и предан анафеме".

Как мы ждали, как ждали тогда - анафемы! Скольких новомучеников спас бы патриарший гнев, сколько людей воспряли бы и пришли к Дому Советов.

К сожалению, потом пошли разговоры, что Святая Церковь заняла проельцинскую позицию, поэтому и не предала анафеме режиссеров кровавой бойни. И Заявление Синода многие расценивали как излишне уклончивое.

Я не могу с этим согласиться. Отсутствие персональных анафем в октябре 1993 г. еще не все дело. Вот как оценил ситуацию митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн: "Я могу лишь засвидетельствовать, что все церковные анафемы остаются в полной силе. Думаю, что и в Администрации Президента, и в правительстве совесть многим не дает покоя. Вспомним: когда Каин-братоубийца пытался скрыть свое преступление, Господь сам обличил и покарал преступника, восстав судией праведным и нелицеприятным и определив: "Голос крови брата твоего вопиет ко Мне от земли; и ныне проклят ты от земли, которая отверзла уста свои принять кровь брата твоего от руки твоей". Сегодня несмываемая каинова печать жжет лоб не одному и не двум российским политикам".

В декабре 1993 г. двадцать священнослужителей Русской православной церкви обратились во вновь избранный парламент страны - Государственную Думу Российской Федерации с предложением сформировать парламентскую комиссию по объективному расследованию событий 3-4 октября в г. Москве. По их мнению, в эти дни имели место немотивированные преднамеренные убийства многих безоружных людей, совершенные самой государственной властью. Суть октябрьских

[500]

событий, по мнению священнослужителей, - воплощение сатанизма. Выстрелы из танков по безоружным гражданам олицетворяют фактическое обесценивание человеческой жизни и нравственности. Подобные антигуманные действия требуют подробнейшего разбирательства, глубочайшего покаяния. В противном случае кровь невинных жертв падет на всю страну, на всех нас и наших детей. Само расследование стало бы началом покаяния.

Траурных дней 3-4 октября власти теперь боятся. И мелко, трусливо пытаются снизить их пафос и боль. Каждый год десятки тысяч людей идут на Смоленку. Тревожно звонят колокола, медленно разворачивается людская лента, двигаясь от площади к Дому Советов. Как всегда, впереди родные и близкие погибших с портретами в черных рамах. И сколько бы лет ни прошло, эти лица навсегда останутся молодыми и прекрасными. Мать несет портрет убитого сына, сын - отца своего, жена - мужа. И тысячи губ шепчут: "Анафема, анафема тебе, Ельцин!"

Народная, а не патриаршия анафема витает над страной.