|
Юрий ХОЛЩИГИН
Динамика, стремительные темпы современной жизни быстро настраивают и перестраивают наши мысли, чувства и впечатления на новые события и явления, происходящие вокруг нас. В силу этих причин невольно отодвинулась и потеряла свою кровоточащую ощутимость и остроту сентябрьско-октябрьская драма и трагедия десятилетней давности. А ведь после "черного" августа 1991-го это был еще один рубеж, сданный и проигранный заклятым врагам Советской власти. И хотя к этому времени от Советской власти (в ее сущностном понимании и восприятии) остались, что называется, "рожки да ножки", устроителям "новой жизни" в государстве Российском даже ее остатки в формальном виде не давали покоя и вызывали ярость тем, что в этих народных органах власти оставались еще люди, сохранившие и совесть, и остатки товарищества, и чувство социальной справедливости. Ельцин и его окружение хорошо это осознавали и исподволь (с весны 1993-го) готовили свое грязное дело - заговор против Верховного Совета. Началом этой черной отметины и стал день 21 сентября. Напомню еще раз: напряженность и неизбежность развязки противостояния главаря российской вседозволенности и большей части депутатов Верховного Совета России ощущалась и нарастала с каждым днем. Подогревалась она и ельцинистскими средствами массовой информации. Мы, руководители областных структур и организаций левого и народно-патриотического направления, куда входили коммунисты, активисты "Трудового Челябинска", областного комитета народно-патриотических сил, Комитета по защите Конституции и Советской власти и другие, начиная с апреля, прорабатывали схему возможных совместных действий на случай обострения политической ситуации и непредвиденного поворота событий. В августе в Челябинске побывал представитель зарождавшегося в ту пору национально-патриотического движения на Урале, известный журналист из Свердловска Юрий Липатников. Он принял участие в консультациях по координации действий патриотов. К сожалению, события уже тогда приобрели трагическую окраску. Когда Юрий Липатников по завершению встреч и бесед отправился на вокзал для отъезда, то попал в сильную грозу и ливень, был сбит в темноте легковой автомашиной и позднее скончался от полученных травм в одной из челябинских больниц. Все это как-то рождало недобрые предчувствия, хотя нос вешать никто не собирался. Дух сохранялся бойцовский, настроенный на отпор агрессивному натиску ельцинизма. Ситуация отслеживалась, она сопровождалась "артподготовкой" апостола российской контрреволюции. А после некоторого затишья "перед бурей" гром разразился. Это было 21 сентября. И хотя, как я отметил, события надвигались и предчувствовались, выступление Ельцина и обнародование им Указа № 1400 о роспуске Верховного Совета и Съезда народных депутатов были для всех "колом по голове". Несмотря на поздний вечерний час, я тотчас связался по телефону с необходимым кругом товарищей, прежде всего с соратниками по коммунистическим организациям, в частности РКРП, и договорился с ними об оперативном сборе в стенах областного Совета народных депутатов (бывшее здание обкома КПСС), где мы активно обитали с начала 1992 года. Сбор прошел действительно быстро, и где-то пол-двенадцатого ночи мы были уже в кабинете первого заместителя председателя областного Совета Александра Сергеевича Саломаткина, временно исполнявшего в ту пору обязанности председателя, т.к. А.А. Начаров вместе с П.И. Суминым находился в командировке в Москве. В кабинете зампреда собрались, кроме нас, представителей общественно-политических организаций и партий, некоторые депутаты Советов различных уровней. Все чувствовали себя участниками очень серьезного и ответственного процесса. Горячо, порой сбивчиво и противоречиво, высказывались мнения, отношение к происходящему, предложения о возможных действиях с учетом дальнейшего развития событий. В частности, было принято решение созвать внеочередную сессию областного Совета с приглашением депутатов Советов городов и районов, чтобы определить окончательную линию поведения, дать оценку антиконституционным действиям российского "гаранта". Надо сказать, что те драматические события десятилетней давности заставили нас, коммунистов, максимально мобилизоваться, перестроиться, можно сказать, на "боевой лад". В свой водоворот они вовлекли даже тех людей, которые до этого либо находились в пассивном восприятии политической жизни, либо способствовали (чаще всего неосознанно) утверждению ельцинизма. Как само собой разумеющееся, в первые же сутки по инициативе коммунистов собрался и пополнился новыми участниками областной Комитет по защите Конституции и Советской власти. Хотя Основной закон к тому времени уже был "перекроен" на "демократический" лад, все же Российская Конституция еще несла некоторые черты и признаки советской системы. Это как раз и не устраивало Ельцина и его окружение. Так что защита Конституции и конституционного строя означала в принципе борьбу против ельцинского беспредела. В комитет вошли известный журналист-публицист Анатолий Белозерцев, руководитель областной организации РКРП Александр Дорохов, руководитель движения "Трудовой Челябинск" Анатолий Белоглазов, лидер местной организации "Великая Россия" Виталий Княгиничев, руководитель движения "Русский Национальный Собор" Олег Князев и ряд других товарищей. Возглавил Комитет челябинский журналист, активист лево-патриотического движения Лев Леонов. В те дни особо жгуче стояла задача информировать население об истинном развитии политической ситуации, опасности и противозаконности затеянной Ельциным провокации государственного масштаба. Комитет по защите Конституции совместно с областным Советом принимают решение организовать у входа в совет стенд - окно оперативной информации о происходящих событиях и принятых органами Советской власти решений, противостоящих ельцинскому авантюристическому Указу. Окна с сообщениями Информбюро действовали до дня штурма Дома Советов в Москве. Но это была лишь малая возможность - толика донести правду людям. Ельцинские СМИ злобно поливали принципиальность и стойкость представителей и защитников высших органов Советского народовластия, особенно после принятия ими решения об отстранении Ельцина от должности президента страны. Противостояние усиливалось и ожесточалось, сказывалось и предметно ощущалось в области, прежде всего в областном центре. Здесь ельцинскую бодягу активно и рьяно поддержал тогдашний глава областной администрации В. Соловьев, сам к тому времени утративший, в результате апрельских выборов, право верховодить на данном посту. Однако Соловьев всеми силами и средствами, даже вопреки судебным решениям, цеплялся за власть, имея закулисную поддержку Российского самодержца. Конечно, решения, принятые большинством депутатов, участников расширенной сессии областного Совета, осуждавшие ельцинский антиконституционный переворот и поддержавшие, по существу, позицию Верховного Совета, были в штыки приняты соловьевской командой. Глава неистово искал свои местные меры обуздания несогласных и непокорных. Сегодня, по прошествии немалого времени, многое стерлось из памяти, не все осталось и на бумаге, в документах, т.к. с обеих сторон было много действий, явно не рассчитанных на чужой слух и глаз. Например, из негласных источников (и притом уже после политического противоборства) я лично узнал, что в высоких зашторенных кабинетах высказывалось мнение и предложение о превентивном аресте лиц, составляющих наиболее активную оппозицию ельцинской власти. Правда, к чести ряда чинов из правоохранительных и силовых учреждений, такой сомнительный проект не был ими поддержан. Однако казусы противостояния все-таки были. Упомянутые мной информационные окна у входа в областной Совет собирали немало народу, люди жадно считывали сводки, узнавали правду о позиции депутатов Верховного Совета и принимаемых ими решениях. Однако всех горожан собрать у стен областного Совета было невозможно, а необходимость более широкого оповещения населения о происходящем возрастала день ото дня, час от часу. И тут пришла на ум идея воспользоваться авторадиоустановкой с усилителем. Сразу же определились и дикторы, в число которых вошел и я, имеющий навык зачитывать официальные сообщения с голосовым тембром, схожим с левитановским. Областной Совет осуществил заказ такой радиоустановки на колесах, оплатил расходы. Дело, что называется, закрутилось. Были определены основные маршруты в городе - основные ударные точки в каждом районе. Над площадями и улицами города зазвучал голос, доносящий до людского сознания всю драму и сложность событий. Чеканные плакаты, напоминавшие сводки Совинформбюро в годы Великой Отечественной, безусловно, заставляли людей останавливаться, вслушиваться. Еще более это выводило из себя чинуш соловьевской власти и самого ельцинского ставленника. Зазвучали грозные окрики и разносы по телефону милицейским начальникам. Те поневоле оказывались между двух огней. В один из сентябрьских дней буквально на площади Революции машина с громкоговорителем была остановлена сотрудниками ГАИ и препровождена в городское управление внутренних дел вместе с диктором в моем лице. На мое требование объяснить причину задержания и назвать конкретно административное лицо, отдавшее такое указание, дежурные офицеры милиции не могли ничего сказать вразумительного, ссылаясь на то, что кто-то, мол, позвонил из областной администрации тогдашнему начальнику городского УВД В.П. Пустовому. После моего настойчивого объяснения несостоятельности задержания мне позволили позвонить лично председателю областного Совета А.А. Начарову, которому я поведал о случившемся. Анатолий Александрович попросил меня подождать, пока не волноваться до выяснения отношений между верхними чинами. Минут через 15-20 ко мне вышел помощник начальника ГУВД, извинился и сообщил, что я, автомашина и ее водитель свободны, конфликт улажен. В целом вся эта драматическая ситуация с задержанием длилась около полутора часов. В сложном, даже несколько нудном психологическом противостоянии быстро бежали дни, наступала развязка, которую мало кто предвидел в том кровавом обличье, в котором она произошла. Вспоминая то время, не скрою, что у многих из нас, вставших на защиту остатков советской системы, теплилась надежда, что вал сопротивления Ельцину и ельцинизму опрокинет власть черносотенцев. Думалось, что вот еще немного напору и - можно будет торжествовать акт справедливости и победу. Время и жизнь показали, что это были наивные и химерные надежды. Именно они нередко рождали у некоторых моих сотоварищей по партии и народно-патриотическому блоку шапкозакидательский, а подчас и авантюристический настрой, когда эмоции перехлестывали и рождали безумные проекты и планы. Помнится, как некоторые ринулись, без всякой практической проработки возможностей и необходимости, а самое главное, без достаточного знания реальной обстановки и соотношения сил, в Москву, чтобы боевыми дружинами и отрядами помочь защитникам Дома Советов. Предлагали и здесь, в Челябинске, немедленно предъявить ультиматум администрации В. Соловьева, либо решительно окружить здание местного радио и телевидения, потребовать от них дать правдивую информацию в эфир. Всякие попытки сдержать товарищей от этой явной и обреченной на провал авантюры подчас воспринимались как трусость и нерешительность. Приходилось всеми силами остужать "горячие" головы, доказывать и убеждать в том, что ситуация куда сложнее и коварнее, чем представлялась в их сознании. Скажу откровенно о себе: к началу октября где-то уже улавливал седьмым чувством, что все происходящее в столице, скорей, похоже на хорошо спланированную провокацию, в которую все упорнее и настойчивее втягивают людей легковерных, горячих и неискушенных в таких политических баталиях. Маховик задуманного мерзкого спектакля уже работал на полную раскрутку, его было трудно остановить. Праведное перепуталось с неправедным, добро со злом, коварство и подлость с революционным наивно-эмоциональным порывом. Мы же, участники тех событий, здесь, на уральской земле, объективно пожинали терновые плоды политической неопытности, неготовности к серьезной борьбе российского народа. Расплачивались порой и за молодецкое ухарство отдельных наших юношей, пустившихся в самостоятельное "плавание" - поучаствовать на баррикадах борьбы. К нам, в Комитет по защите Конституции, обращались иной раз матери и отцы таких "юных революционеров" и интересовались судьбой своих чад, о которых мы, естественно, ничего не знали, к нам они не обращались, уезжали в Москву по своей воле. Заканчивалась сентябрьско-октябрьская эпопея. Каждый день ее мы работали в режиме согласованности и координации действий с законно избранным главой областной администрации П.И. Суминым, руководителями областного Совета депутатов. Но, к сожалению, время неумолимо двигалось к трагическому финалу (имеются в виду кровавые события в Москве). Телевидение и радио уже транслировали картинку варварства: обстрела из танков парламента страны. Становились ясными и исход, и последствия. Мы понимали, что и наш непокорный Совет ждет нелучшая участь. Понимали и то, что необходимо было максимально сберечь силы. В ночь с 3 на 4 октября были отданы последние указания на отвод сил поддержки из здания представительного органа до появления в нем местных блюстителей порядка. Все остальное происходившее с самим Советом напоминало события августа 91-го. Но мы исходили всецело из идей классика: из всякого поражения извлекать надлежащие уроки, дабы верстать будущие победы. С тем и живем.
Другой активнейший участник сентябрьско-октябрьских событий 93 года - лидер движения "Трудовой Челябинск" Анатолий Белоглазов. Патриоты хорошо знают его как бесстрашного борца за права и интересы трудящихся. Не было в Челябинске ни одного митинга, организованного патриотами, в котором бы не принимал участие Анатолий Георгиевич. Характерная деталь: когда, скажем. Первомайская или Октябрьская демонстрация завершается и ее участники расходятся по домам, работа А. Белоглазова в самом разгаре. Он вместе со своими юными помощниками у самого памятника В.И. Ленина продает газеты "Трудовая Россия", раздает листовки, принимает участие в острых дискуссиях с оппонентами. Удивляюсь его энергии, выносливости, неутомимости. Анатолий сознательно сделал свой выбор, как он иногда выражается, "профессионального революционера". У него немало друзей, но, разумеется, есть и недруги. Однажды, когда он встретил очередную партию газет, доставленную поездом, на него напали трое подвыпивших "хулиганов" (или поддавших для храбрости) и пытались отбить у борца за рабочее дело желание дальше заниматься агитработой. Только ничего у них не вышло. Побои прошли, а сам Анатолий Георгиевич еще одержимее занимается делом, которому посвятил свою жизнь. Итак, ему слово. Он тоже по моей просьбе написал статью о событиях осени 93-го.
|
| В оглавление | Продолжение |
Октябрьское восстание 1993 года 1993.sovnarkom.ru |
|