Анатолий БЕЛОЗЕРЦЕВ. Расстрелянная осень

 

РАЗВЯЗКА

     Несколько штрихов о последних днях противостояния.

     Когда Верховный Совет был окружен танками и бронетранспортерами, мы в эту ночь особенно бдительно охраняли здание областного Совета. Несколько раз обходили его снаружи, проверяли, нет ли где подозрительных предметов или притаившихся групп людей, готовых к захвату здания. Даже подходили к зданию администрации, наблюдали, есть ли какое оживление в кабинетах администрации. Нет, все было тихо, администрация отдыхала в субботний и воскресный дни. Зато в здании облсовета бурлило людское море. В ночь с 3 на 4 октября здесь собралось особенно много народу. Слушали радио в фойе, говорили тихо, обсуждали происходящее в Москве, строились различные прогнозы.

     Ситуация менялась буквально каждый час. Сначала шла информация о том, что люди вышли из здания Верховного Совета, захватили мэрию, направились в сторону Останкино. У всех присутствующих поднялось настроение: неужели это победа? Неужели конец ельцинизму? Даже не верилось! Потом начались перебои в телепередачах. Дикторы сообщали, что в связи с нападением на Останкино они перешли на запасные передатчики вещания. С удовольствием проинформировали о том, что к центру Москвы продвигаются танки и бронетранспортеры. Мы не поверили официальным сообщениям, несмотря на поздний час, позвонили в Москву, знакомым, чтобы убедиться, так ли это. Москвичи подтверждали факт вхождения войск, но при этом говорили, что в столице тихо, не стреляют. И все-таки эта тишина не сулила ничего хорошего. Это была самая напряженная ночь за все тринадцать дней противостояния.

     Затем дикторы передали сообщение, что к москвичам обратился Гайдар, он призвал их оказать "коммуно-фашистам" сопротивление. Не знаю, поддержали ли жители столицы автора разорительных реформ, судя по телефонным переговорам с нашими знакомыми, ничего подобного не было, но истерию телевидение нагнетало сильную.

     А утром в понедельник, 4 октября, танки и бронетранспортеры открыли прицельный огонь по Дому Советов. Обстрел продолжался в течение всего дня. Стреляли методично, прицельно, кумулятивными и снарядами объемного взрыва, которые наносили большое поражение. Все это благодаря западным телекомпаниям, расставившим свои телекамеры на крышах зданий, окружавших Дом Советов, транслировалось на всю страну и даже на весь мир. Когда мы увидели расстрел беззащитных, невооруженных людей, защищавших Верховный Совет, невольно стало жутко, мороз проходил по коже. Ведь раньше мы видели расстрелы мирных, беззащитных людей только в фильмах, посвященных Великой Отечественной войне. Но там расстреливали гитлеровцы наших соотечественников. А тут свои убивали своих же. Чем они отличались от озверевших фашистов? Пожалуй, они были хуже.

     Когда по телевидению стали показывать, как из Дома Советов, объятого пожаром, стали выходить вынужденные сдаться защитники Верховного Совета, душа у каждого из нас рыдала. У одного из товарищей случился нервный срыв. Он, огромный детина, косая сажень в плечах, заревел, словно ребенок. Рыдая, причитал:

     – Все! Мы пропали! Нас расстреливают, как собак. Мы ничего не сделали, чтобы объединиться. Мы будем гнить, как падаль...

     – Перестань орать! - не выдержал я.

     – Ты что, не видишь, как там наших убивают? - заорал мужик еще сильнее.

     – Вижу! Но своим криком ты не поможешь им, а вот нам на психику давишь. Ты - баба или мужик? Возьми, наконец, себя в руки!

     – Я-то мужик, а что толку?

     – Если еще проронишь хотя бы одно слово, я напинаю тебе под задницу и выгоню отсюда взашей!

     Я сказал эти слова настолько резко и решительно, что готов был исполнить их тут же. Рыдавший оцепенел от угрозы и постепенно прекратил истерику.

     Да, и такое было в тот кошмарный черный вечер.

     Заканчивался четырнадцатый день противостояния - мужественной и отважной борьбы патриотов. Страна жила уже без Советов, без надежд, без будущего. Это была уже совсем другая страна!

     Я вышел на площадь Революции, где в ту пору стояли автомашины, фургоны, лотки, с которых продавали молоко, мясо, капусту, картошку, хлеб. Люди, как обычно, толпились возле них. Несмотря на трагические события в Москве, их здесь было необычно много. На лицах - повседневная озабоченность о хлебе насущном. И никто, ни одним словом не обмолвится о расстреле депутатов, о преступлениях Ельцина и его опричников. Ни возмущения, ни раздражения, как будто бы ничего и не происходило в Москве.

     Меня поразило такое равнодушие людей. Меня бесило их бездействие, привычка приспосабливаться, выживать при любой власти, в любых, даже самых скотских условиях. На глаза мои сами собой наворачивались слезы. Это были слезы отчаяния и бессилия. Я не стесняюсь в этом признаться, даже десять лет спустя. Пусть люди других поколений знают, как мы бесславно потеряли свою страну, свою народную власть.

     На следующий день в областном Совете царил разгром. Заявившиеся представители администрации приказали снять с окон все наши стенды, со стен сорвали плакаты. Где-то в углу валялся ватманский лист с надписью: "Окно правды". Кабинет П.И. Сумина и Л.М. Рабчонка, где мы проводили заседания нашего Комитета по защите Конституции, было приказано освободить. Противостояние завершилось нашим поражением.

* * *

     С кровавых дней осени 93-го минуло уже десять лет, но мы так и не узнали всей правды о тех событиях. Официальные власти объявили, что в те октябрьские дни погибло около 150 человек. Это неправда! Их в десятки раз больше. Свидетели тех событий утверждают, что на второй-третий день после расстрела на стадионах, куда увозили арестованных, мощные грейдеры разравнивали изрытую ими землю, чтобы скрыть следы кровавых преступлений.

     До сих пор не дает покоя такая мысль. Если защитники прав человека утверждают, что в годы революции и гражданской войны наиболее нетерпеливые большевики, якобы, расстреливали в упор людей, не желавших жить при социализме, то осенью 93-го сами "демократоры" силой оружия усмиряли восставших москвичей, пытаясь насильно загнать их в "капиталистический рай". В ушах до сих пор звучит истошный крик Егора Гайдара, призывавшего москвичей выйти на улицы и оказать сопротивление "коммуно-фашистам". В памяти до сих пор звучит громогласный окрик-приказ премьера В. Черномырдина российским генералам, засомневавшимся, стоит ли стрелять в безоружный народ: "Стрелять без промедления! Стрелять по всем, к чертовой матери!" Так они расстреливали нас той кровавой осенью. Так они загоняли нас в свой "капиталистический рай". Спрашивается, чем нынешние "реформаторы" отличаются от Троцкого и других провозвестников мировой революции, насаждаемой штыком и насилием? История, как видим, трагически повторяется, так ничему и не научив нас.

     Той кровавой осенью еще более усилилась опасность развала России. На эту опасность обращали внимание многие. В телепрограмме "Воскресенье" за 24 августа, буквально за месяц до развязки, Виктор Розов, известный драматург и автор сценария прекрасного фильма "Летят журавли", с болью в сердце говорил о том, что все рушится буквально на его глазах.

     – По натуре я оптимист, - заявил 80-летний драматург, - но впервые за свою жизнь опасаюсь, как бы на карте мира не исчезло само государство Россия, как бы наша великая русская культура и наши богатые духовные ценности не растворились в кислоте вседозволенности. Ведь самое страшное в том, что на смену нам растет поколение, которое просто-напросто не будет иметь никакого представления об этих самых духовных ценностях...

     А журналист Глеб Павловский в статье, опубликованной в "Новой ежедневной газете" 22 октября 1993 года, боюсь, пророчески пишет: "Тот, кто пролил кровь граждан и раздал за это кощунственные награды, уже никого ни с кем не примирит..."

     С этими, хотя и мрачными, предсказаниями, трудно не согласиться.

* * *

     Готовясь к изданию этой книги, я понял, что одно мое мнение для читателей будет недостаточно. Пусть он увидит и почувствует осень 93-го в спектре воспоминаний и размышлений разных людей - разных по возрасту, полу, профессии, миру увлечений. Тех, кого хорошо знаю.

     Один из них - Юрий Иванович Холщигин. Руководитель общественно-политического центра левого движения Челябинской области, поэт и публицист. Читатели газеты "Алое Поле", которую мы выпускаем с ним уже четвертый год, хорошо знают Юрия Холщигина по его глубоким и содержательным аналитическим статьям. По моей просьбе Юрий Иванович написал и о событиях, происходивших осенью 93 года, хотя его размышления порой выходят за рамки тех событий. Впрочем, я и не ставил перед собой задачи - остановиться на определенном отрезке времени. Книга эта шире, она освещает те памятные события уже с высоты нынешнего дня. И в этом мне помогают мои соратники по народно-патриотическому движению.

     Итак...

 

---