|
Впрочем, Ельцин был всегда себе на уме, он использовал любые рычаги для того, чтобы прибрать всю власть к своим рукам. В конце августа в областной Совет позвонили из Верховного Совета и сообщили, что на пятницу, 27 августа, намечен массовый митинг демократов на площади Восстания возле Дома Советов и что готовится захват здания силами демократов. Депутаты просили о помощи. Вдвоем с сотрудником пресс-центра облсовета Павлом Большаковым мы вылетели в командировку в Москву. Прямо с самолета - в Дом Советов. Здесь царила тревожная атмосфера. В полдень 27-го Руслан Хасбулатов собрал в большом зале совещание актива патриотических сил. Зал был полон. Когда из центральной двери в сторону президиума прошел невысокий, щуплый на вид мужчина в светлом костюме, я сначала не узнал в нем Хасбулатова. По телевидению он представлялся мне могучим и солидным. Руслан Имранович доложил о сложной политической обстановке, царящей в связи с практически сложившимся двоевластием, высказал мнение, что Ельцин не успокоится на этом, ему нужна диктатура, а это мы уже проходили, призвал патриотические силы не допустить реванша ельцинизма. Зал единодушно поддержал председателя Верховного Совета. Вечером возле главного входа в Дом Советов стали подтягиваться патриоты. С самого начала среди сторонников Верховного Совета были и мы с П. Большаковым. Нас собралось много, настолько много, что демократы не ожидали такое количество. В числе организаторов митинга находились Геннадий Зюганов, Виктор Тюлькин, Виктор Крючков, Александр Проханов и другие. Ближе к шести вечера по улице, непосредственно проходящей перед главным входом в Дом Советов, появилась колонна "Трудовой России", возглавляемая Виктором Анпиловым. Анпиловцы шли под красными знаменами и транспарантами, на которых было выражено народное негодование правящим ельцинским режимом. Митинг начался в шесть вечера и продолжался в течение нескольких часов. Выступали не только лидеры партий и движений, но и представители с мест, например, ленинградцы, воронежцы, сибиряки. Организаторы митинга проинформировали собравшихся, что буквально за углом здания проводят такой же митинг демократы и что с их стороны не исключена провокация. Предложили проводить митинг до той поры, пока не разойдутся демократы. Проголосовали единодушно. Пользуясь удостоверением Союза журналистов, я проник через кордон милиции, разделявшей оба митинга и несколько минут провел в стане "противника". Надо сказать, что там страсти накалялись. Выступавшие клеймили "коммуно-фашистов" и Верховный Совет, требовали от президента радикальных и решительных мер. Фактически они подогревали Ельцина, призывали его к разгону Верховного Совета. Я вернулся в ряды сторонников Советов и был вместе с ними до конца. Демократы выдохлись первыми. Где-то около девяти вечера их ряды стали редеть. Поняв, что любой натиск с их стороны получит достойный отпор, организаторы демлагеря покинули своих сторонников. Их примеру последовали и хорошо оплаченные крикуны. Ближе к десяти разошлись активисты левой оппозиции. Мы с Павлом Большаковым ночевали в гостинице автозавода имени Лихачева. Бурно обсуждали происходящее в Москве. В конце разговора, состоявшегося за чашкой чая, Павел подвел итог: – Я тоже побывал в рядах демократов и понял, что у них кишка тонка. Они пока не готовы к захвату Белого дома... Все, о чем я рассказал, происходило в пятницу, а в субботу в центре Москвы эти события продолжались. На площади имени Дзержинского, возле свергнутого памятника рыцарю Революции, собралось несколько тысяч патриотов. Они проводили митинг в поддержку Верховного Совета. Организаторами были коммунисты столицы, руководители патриотических движений. Я с трудом пробился к эпицентру митинга. Меня поразил демократизм тех, кто вел его. Группа людей стояла в кузове грузовика, борта которого были обиты полыхающим кумачом. Речи ораторов были еще более решительны и боевыми, чем накануне. Казалось, зажги спичку - вспыхнет пламя. Перед поездкой в Москву я написал стихотворение, которое назвал "Оборотни". Стихотворение было посвящено вчерашним лидерам КПСС, предавшим свою партии и интересы трудового народа. Я посчитал, что оно будет очень кстати, если прозвучит с трибуны этого страстного митинга. Я подошел к самым бортам грузовика и попытался объяснить одному из организаторов, что я - уралец, сторонник Советов и очень прошу предоставить мне слово. Организаторы были людьми опытными, не хотели рисковать (кто знает, кто я такой, потом попробуй заткни мне рот!). Меня никто не пустил на грузовик. Тогда я догадался, передал отпечатанный на машинке листок и попросил зачитать его. Кто-то из руководителей быстро пробежал листок, стихотворение, видимо, понравилось, и он громко объявил по динамику: – Друзья! Здесь, на площади Дзержинского, находится наш товарищ по борьбе с Урала. Он написал стихотворение о предателях нашей Родины, вот какие он написал строки. И оратор стал читать. Он успел прочесть две-три строфы, стихи, как я почувствовал, пришлись участникам митинга по нраву, из толпы послышались возгласы: – Автора! – Пусть он сам прочитает свое стихотворение! Читавший обернулся ко мне, решительно подал крепкую рабочую руку, и я в одно мгновенье вскочил в кузов грузовика. Взял листок и, не переводя дыхания, продолжил читать свое стихотворение буквально со следующей строфы. В этой книге я приведу его полностью, причем, в той самой редакции, в которой читал его на площади Дзержинского. ОБОРОТНИ Вы на словах печетесь о России,
В моей груди - расстрелянное сердце,
Последние слова прочитал, почти сорвав голос. Огромная толпа москвичей горячо аплодировала мне, автору этих огненных строк. Это было в первый и, вероятно, в последний раз в моей жизни, когда трудовая столица рукоплескала мне, никому не известному уральскому литератору. Я спрыгнул с грузовика, красный от волнения, которое испытывал во время своего выступления. Когда пробирался сквозь плотные ряды демонстрантов в обратном направлении, люди крепко пожимали мне руки, вслед летели восторженные слова: - Молодец! Так их и надо! А спустя полчаса после митинга, когда оказался у Исторического музея, возле книжного развала, где продавали патриотическую литературу, ко мне подошла женщина и, видимо, узнав меня, попросила: – Вы подарите, пожалуйста, стихотворение, которое читали на митинге? Я его прочитаю нашим сибирякам. У меня был всего один экземпляр, отпечатанный на машинке, и я подарил его этой сибирячке. Как и каждый автор, я испытывал удовлетворение оттого, что мое творение оказалось необходимым людям. Как видим, в августе ельцинисты не отважились на захват Дома Советов, духу у них не хватило. А в сентябре Ельцин посчитал: хватит играть в демократию, пора власть полностью брать в свои руки. И он решил добиться своей цели любой ценой.
|
| В оглавление | Продолжение |
Октябрьское восстание 1993 года 1993.sovnarkom.ru |
|