ВЕЧЕ

Из десятков, если не сотен митингов, шествий, пикетов и других массовых выступлений трудящихся России в защиту своих экономических прав, за восстановление Советской власти, в Москве наиболее мощным и организованным было Вече народов России 17 марта 1992 года. Прошел всего год со дня Всесоюзного референдума, на котором советские народы однозначно высказались за сохранение Союза Советских Социалистических республик. Съезд народных депутатов СССР никто не распускал. Де-юре действовала норма Союзного Договора от 30 декабря 1922 года, закрепившая добровольный Союз Советских Социалистических республик. Беловежский сговор Ельцина (Россия), Шушкевича (Белоруссия) и Кравчука (Украина), вероломно подписанный за спиной народов Казахстана, Азербайджана, Грузии, Армении, Туркмении, Узбекистана, Таджикистана, Молдавии и других советских республик, - никто всерьез не воспринимал. Популярность лозунга возрождения СССР была огромной.

В начале 1992 года «Трудовая Россия» выдвигает лозунг созыва Съезда народных депутатов СССР и проведения одновременно со Съездом Вече советских народов в Москве.

«Если мы разрешим коммунистам провести Съезд и, так называемое, вече в центре Москвы, - писал в те дни ярый «демократ» Гавриил Попов в «Московском комсомольце»,- то они соберут огромную толпу, изберут главу государства и на своих плечах внесут его в Кремль». При всем презрении к дипломированному перевертышу нельзя отказать Гавриилу Попову в проницательности, умении в нескольких словах выразить политическую суть явления. Конечно же, при условии широкой поддержки масс – 200-250 тысяч человек участников Вече – Съезд народных депутатов СССР мог взять на себя всю полноту власти в стране, включая назначение Главы государства и предание суду изменников Родины.

Даже с отключенным электричеством, при свечах в подмосковном поселке Вороново съезд народных депутатов СССР состоялся. В поддержку депутатов в тот же день в центре Москве, на Манежной площади, собралось около полумиллиона человек. Однако опасения Гавриила Попова оказались напрасными. Все закончилось шумными речами на митинге, «ушло в свисток», как говорят в народе. Почему так произошло? Почему был упущен уникальный шанс раздавить контрреволюцию и восстановить СССР? Конечно, после драки кулаками не машут, однако извлекать уроки из поражений на будущее необходимо. Попытаемся восстановить события с самого начала.

Сразу после Нового года в штабе «Трудовой России» на проезде Куйбышева по инициативе ее руководства состоялось совещание с группой народных депутатов СССР. Присутствовали депутаты Макашов, Носов, Умалатова, Голик, Крайко, Крышкин, Сухов. «Трудовую Россию» представляли Р.И. Косолапов, В.М. Якушев и автор этих строк. Мы предложили депутатам взять на себя инициативу по созыву Чрезвычайного съезда народных депутатов СССР и подписать соответствующее Заявление. Голик, Крайко сразу же заявили, что это провокация, которая может закончиться кровопролитием, призвали депутатов «отказаться от глупой затеи уличных маргиналов» и покинули совещание. Вот, пожалуй, первый урок на будущее: нельзя всерьез воспринимать совещания, комитеты и всякие «координационные советы», если в их работе участвуют ваши политические противники, пусть даже и бывшие противники. Депутаты Голик и Крайко входили в состав Межрегиональной депутатской группы, формальным лидером которой был Ельцин, духовным лидером - академик Сахаров, а тайным идейным вождем, скорее всего, член Политбюро ЦК КПСС Яковлев. Рабочий с Украины, таксист из Харькова Леонид Сухов, постоянно разоблачавший на съезде «царские амбиции» Горбачева, поначалу также входил в «межрегионалку», но он вовремя разобрался в ее антисоветской сущности, и вышел из этой группы задолго до событий августа 1991 года. А депутаты Голик и Крайко оставались в «осином гнезде» контрреволюции до последних дней Советской власти. После того. как эти двое покинули совещания, у оставшихся депутатов не оставалось сомнений: надо подписывать Заявление о созыве Чрезвычайного Съезда народных депутатов СССР. Я набросал краткий проект Заявления, Ричард Иванович Косолапов отредактировал. Кто подпишется первым?.. «Трудовая Россия» настаивала на том, чтобы первым поставил свою подпись наш товарищ, член исполкома «Трудовой России» и член ЦК РКРП генерал-полковник Макашов. Но Альберт Михайлович, неожиданно для нас, включил задний ход: «Не могу! Я и так в каждой бочке затычка: чуть что против власти – Макашов уже там. Я устал дразнить гусей!» Начали обсуждать другие кандидатуры. Рабочие Леонид Иванович Сухов (Украина) и Анатолий Макарович Крышкин (Казахстан) справедливо полагали, что первым документ должен подписать депутат от России. «Я готов!» - не колеблясь, заявил Вавил Петрович Носов (Коми АССР).

Среди участников совещания произошло замешательство: по-крестьянски чистый и беспредельно преданный своему народу, Вавил Петрович не был широко известен и кроме того, как он сам признавался, иногда голосовал за людей, того не заслуживающих. «Семь бед – один ответ!» - рассмеялась Сажи и первой поставила свою подпись под документом, став таким образом, председателем Оргкомитета по подготовке и проведению Чрезвычайного Съезда народных депутатов СССР. Вслед за Умалатовой поставили свои подписи Макашов, Носов, Сухов и Крышкин.

Умалатова, ставшая широко известной и любимой в народе, после того, как на Съезде народных депутатов потребовала от Горбачева подать в отставку. В отличие от Носова, который сам, с гармонью в руках, агитировал за себя на берегах Печоры, гордая чеченская красавица Сажи Заитдиновна Умалатова была избрана народным депутатом СССР по партийному списку КПСС, или, как тогда говорили, «списку черной сотни Горбачева».

На момент подписания заявления Оргкомиетета по созыву Съезда народных депутатов Сажи Умалатова не входила и не поддерживала ни одну из существовавших на тот момент коммунистических партий или движений: ни ВКП(б), ни РКРП, ни «Трудовую Россию». И когда, после отказа Макашова, лидирующая роль «упала» в руки Умалатовой, надо было предвидеть, что долго вне партии она не протянет. Также как ни один человек не может оставаться «вне политики», так и любой политический деятель не может быть «независимым», вне партии. Рано или поздно «независимые» определяются со своей партийной принадлежностью, или же сами создают партию под себя, чтобы открыто выражать интересы того или иного класса. Так и произойдет впоследствии с Сажи Умалатовой. Она создаст «Партию Мира и Согласия» и открыто заявит, что стратегическая цель ее партии – поддержка действующего президента России Путина.

После подписания Заявления распределили обязанности. Оргкомитет во главе с Умалатовой созывает съезд народных депутатов СССР, «Трудовая Россия» обеспечивает съезду массовую поддержку, проводит в день открытия съезда Вече советских народов и делегирует на Съезд народных представителей на место тех депутатов, которые не захотят участвовать в работе Съезда. По истечении десяти лет, думается мне, что такое «распределение обязанностей» прошло по порочному элитарному признаку: «благородную», высокоинтеллектуальную работу делают немногие избранные, а черновая работа в массах достается фанатикам-добровольцам. Теория «элит», в том числе «национальных элит» порочна, так как несет в себе изначально проклятое семя раскола на «своих и чужих».

На следующий день, уже безо всякого участия «Трудовой России», депутаты Крайко и Голик «передумали» и вошли в Оргкомитет Чрезвычайного Съезда народных депутатов СССР. Более того, учитывая, что Крайко был, если не ошибаюсь, доктором или кандидатом юридических наук, Умалатова доверяет ему подготовку проектов решений Съезда. Группа подготовки решений Съезда расширяется за счет привлечения других ученых неопределенной политической ориентации, в ущерб «Трудовой России» в ней активно сотрудничает Р.И.Косолапов, издредка В.М.Якушев. Подготовка Съезда и Вече

велась практически раздельно. «Трудовая Россия» издавала листовки, агитировала в Краснодаре, Ростове-на-Дону, в Тюмени, Владивостоке, в Балаково Саратовской области за избрание народных представителей с мест взамен тех депутатов, которые отрекались от звания народный депутат СССР и отказывались ехать на Съезд под любым предлогом.

Интересную, как мне представляется, на свой страх и риск, работу вел Вавил Носов. Он был одержим идеей, подсказанной нам Гавриилом Поповым: избрать на Съезде народных депутатов Президента СССР, утвердить избранную кандидатуру на Вече советских народов и на плечах народа внести избранника в Кремль. Вавил наметил две кандидатуры на пост главы государства и начал их «обрабатывать», иногда привлекая меня для пущей убедительности. Первым в списке Вавила стоял народный депутат СССР Командующий военно-морским флотом адмирал Чернавин. Десятки раз Вавил ходил на прием к адмиралу, но тот своего согласия выдвигаться на пост главы государства не давал. Наконец, Вавил притащил к адмиралу меня. Поговорили. Чернавин считал, что в тот момент ему следовало не о президентстве думать, а о том, как спасти от раздела Черноморский флот. Я напомнил адмиралу поговорку: снявши голову, по волосам не плачут, давая понять, что не восстановив державу, мы не только не спасем единый Черноморский флот, но и пустим по ветру остальной Военно-Морской Флот России. Адмирал не согласился и в съезде народных депутатов СССР не участвовал.

Вторым «кандидатом в президенты СССР» Вавил Петрович наметил тогда не менее известного народного депутата СССР. Даже сейчас, закрою глаза и вижу слепящую отраженным мартовским солнцем тропинку к новому зданию Академии Генерального штаба Вооруженных Сил на юго-западе Москвы. Впереди бодро шагает Вавил. Я – за ним, со своими сомнениями: «Как же так, Вавил Петрович?! Мы зовем генерала стать во главе и повести народ к восстановлению Советской власти, а Ельцин уже доверил ему пост начальника самой престижной военной академии в мире?! Неужели и впрямь без генералов никак не обойтись?» Вавил даже не оборачивается на мои сомнения: «Иди. иди! Сейчас сам увидишь, что это за генерал!» Действительно, торжественная галерея парадных портретов блистательных полководцев от Суворова до Жукова, мимо которой мы проходим в кабинет Начальника Академии Генштаба, настроила на серьезный лад. Генерал Игорь Родионов торжественно и в полном молчании жмет нам руки. Загадочный взгляд в потолок, и все ясно: много говорить нельзя. Но Вавил Петрович, в этом кабинете уже не первый раз, шепотом, способным пробудить от вечной спячки мамонта, Вавил пересказывает сценарий избрания Президента СССР. Родионову приятно слышать свое имя в числе кандидатов на этот пост. Да еще под номером один. Генерал, бывший когда-то командующим Закарпатским военным округом, встает, идет в дальний угол своего огромного кабинета к сейфу. Возвращается с сияющей улыбкой: «Чача! Самая что ни на есть натуральная!» Генеральская чача действительно хороша. Вавил Петрович продолжает рисовать картину народного вхождения в Кремль во главе с генералом Родионовым. Генерал помалкивает, и , знай, подливает чачу. После третьей стопки огненного зелья Петрович доходит до самого сокровенного: арест предателей СССР.

Генерал молча наливает «стременную», еще раз бросает многозначительный взгляд в потолок, а затем – на выход: пора и честь знать!.. Никакого толку от наших заигрываний с генералами не вышло. Как это ни печально, но приходится признать, что весь генералитет СССР к 1991 году переродился, а если и шагнул вперед генерал Рохлин, то тот шаг ему стоил жизни...

Утром 17 марта 1992 года в холле гостиница «Москва» - толчея невероятная: народные депутаты, народные представители, сторонники «Трудовой России» - с красными флагами, патриоты – с андреевскими, богомольные старушки с иконками и как всегда очень много серьезных спортивного вида молодых людей с отсутствующим взглядом. Последних больше, чем всех нас вместе взятых. Это бывшие офицеры КГБ, перешедшие на сторону Ельцина, но все еще выходящие на задание с партийным билетом члена КПСС в кармане. Неожиданно людей в холле поубавилось... «А ты что здесь стоишь?! - налетел на меня Виктор Даньяров, избранный на Съезд народным представителем от Краснодарского края. – Тебя все наши обыскались. Съезд состоится в Подмосковье. Автобусы отходят через пару минут!» Вместе с Даньяровым бежим к Васильевскому спуску Кремля и едва успеваем на последний автобус в Вороново. Пока выезжаем за пределы Москвы, на душе накапливается неприятный осадок: «Почему Умалатова не предупредила о том, что местом проведения Съезда будет Вороново? Неужели «элитная» группа Крайко намерена отсечь от участия в Съезде народных представителей?»...

К сожалению, мои предчувствия оправдались. Предложение «Трудовой России» - признать полномочия и наделить правом решающего голоса народных представителей, прибывших на Съезд вместо народных депутатов СССР, отказавшихся участвовать в его работе – не прошло, и даже не было поставлено на голосование. Естественно, для такого огромного Съезда, каким был Съезд народных депутатов СССР, кворума не хватило. К тому же, весь пафос выступлений на съезде сводился к жесткой критике Горбачева, что было уже бесполезно: пятнатый иуда сделал свое дело и его «ушли» за ненадобностью. Даже отключение электроэнергии от Дворца культуры в Вороново, где проходило заседание Съезда не отрезвило народных депутатов. Ругань в адрес Горбачева и других

предателей СССР продолжалась. Вавил Носов безуспешно пытался прорваться на трибуну с идеей избрания Главы государства и назначения силовых министров СССР, Слово Носову так и не дали. Съезд «при свечах», как его окрестили журналисты, явно не оправдывал чаяний масс. С первым же автобусом я возвратился в Москву.

Настроение было прескверное. Иду от гостиницы Россия по Красной площади к Манежу, а сердце сжимается в недобром предчувствии: «А вдруг и на Вече народ не придет?! Зачем было собирать народных представителей, тратить средства на их проезд? Зачем вообще ты полез с этой идеей Вече? Да, в старину на Руси это было красиво: в трудную минуту, когда князь один не мог решить вопросы войны или мира, бил вечевой колокол, звал народ на совет. И все, кто способен был держать в руках оружие, пахать землю, ковать мечи, - шли с равным, как и у князя, голосом решать судьбу народа. И выступали старцы на вече не для того, чтобы блеснуть пустословием перед электоратом, а для того, чтобы всем и каждому стало ясно, за что он будет голосовать. И наступал миг, когда каждый творил историю и должен был определиться, на какую сторону стать, по правую руку князя или по левую. Сам князь мог стать только на сторону большинства народа. Вече – высшее выражение общинного (коммунистического) духа русского народа, лучшее доказательство того, что в развитии демократических форм управления обществом Древняя Русь намного опережала деспотические режимы Запада».

Чем ближе я подходил с этими мыслями к Манежу, тем сильнее нарастал шум людского моря. Я ускорил шаг и выбежал навстречу моему народу. Сработала! Идея Вече сработала! Какая радость! На площадь вышло не менее 500 тысяч человек! Сердце рвется из груди навстречу каждому, кто узнает тебя, улыбается, пожимает тебе руку, приветствует издали поднятым над головой кулаком... Разум работает четко, усталости как не бывало. Чуть позже подъехали депутаты, участники Чрезвычайного Създа народных депутатов СССР. Сажи Умалатова радовалась, как дитя: «Какие вы молодцы, «Трудовая Россия»! Это же сколько народу пришло?!» Прозвучал Гимн СССР и мы все вместе поднялись на трибуну. Сажи доложила народу о том, что Съезд народных депутатов на признал позорного Беловежского сговора, избран Постоянный Президиум Съезда народных депутатов СССР. А в это время меня в спину толкал мой друг Вавил Носов: «Будешь выступать, предложи избрать президентом Макашова». Вопрос был явно не подготовлен, Альберт Михайлович мог расценить такое предложение как провокацию, и я от него во время выступления на Вече отказался.

Ни до, ни после оппозиции не удавалось вывести столько людей на улицы, сколько их вышло 17 марта 1992 года. Люди ждали от Съезда народных депутатов восстановления органов государственной власти СССР и призыва к вооруженной защите этой власти. Съезд не сумел ответить чаяниям народа. А потому после съезда в рядах оппозиции режиму реставраторов капитализма начинается дробление и борьба за лидерство. Не имея реальной власти, Постоянный Президиум съезда народных депутатов во главе с Сажи Умалатовой взял себе функцию награждения советских граждан орденами и медалями СССР, присвоения звания Герой Советского Союза, а также присвоения воинских званий, вплоть до Генерала армии. Массовые награждения орденами и раздача генеральских погон противопоставляли офицеров запаса действующему офицерскому корпусу, девальвировало, в конечном итоге, советские ордена, включая боевые. Сама Сажи Умалатова по-прежнему держалась вне партий, хотя и принимала участие во всех крупных шествиях и митингах в Москве под Красным Знаменем. Помнится, в Кировской области принимала меня семья коммунистов. Дочь, студентка Кировского педагогического института, поделилась со мной наблюдениями за московскими митингами и задала вопрос: «В основном на ваших митингах собираются бедные люди. Выступает Анпилов, говорит о том, нищета в России станет еще отвратительнее, если трудящиеся, то есть бедные люди, не возьмут власть в свои руки. Выступает Сажи Умалатова. Критикует Ельцина. Тоже правильно! Но у нее – соболья шуба до пят, и как-то не вяжется это с интересами бедных людей. Скажите, Виктор Иванович, что у вас с ней общего?» Я не знал, что ответить студентке. Сажи говорит, что она сама, своими руками шьет себе платья. И это здорово! Но неужто она и собольи шубы себе сама тачает?!..

После аморфного Съезда народных депутатов СССР в Вороново активизировалась русская национальная идея. Группа депутатов Верховного Совета РСФСР во главе с Ильей Константиновым заявляют о создании Фронта национального спасения – ФНС, и целая группа членов ЦК РКРП и Исполкома движения «Трудовая Россия» - генерал Макашов, генерал Титов, профессор Косолапов, Якушев, - не поставив в известность ни свою партию, ни Движение, вошли в руководящие органы ФНС. На очередном съезде РКРП в Челябинске Московская организация РКРП, являвшаяся политическим ядром всего Движения «Трудовая Россия», ставит вопрос об исключении нарушителей партийной дисциплины из партии. Съезд РКРП поддержал «Трудовую Россию». В дальнейшем все исключенные из РКРП товарищи войдут в КПРФ и займут там видное положение.

Первый раскол отрицательно сказался и на самой «Трудовой России». В наших рядах началась бесплодная дискуссия по национальному вопросу. Хотя большевики устами И.В.Сталина, заявившего: «Для нас рабочий вопрос - выше национального»,- казалось бы, раз и навсегда поставили точку в этом вопросе. Непримиримая борьба «Трудовой России» против грабителей и эксплуататоров трудового народа под лозунгом «Смерть предателям СССР!» снискали ей огромную популярность в народе. Зная это, националисты лезли в наши ряды, как мухи на сладкое. И откуда только у них берутся деньги на издание бесчисленной «жидовской литературы», поносящей Октябрьскую революцию, Ленина, интернационалистов и все Советское с еще большей злобой и ненавистью, чем это делают в своих книгах Волкогонов, Яковлев и прочая антикоммунистическая мразь? Но хуже всяких книг была и до сих пор остается зараза, которую националисты разносят по умам шепотом: «А ты знаешь, Анпилов – полукровка, сам признался», «Слушай, в руководстве «Трудовой Россией» - одни жиды!», и т.д.и т.п..

Второй раскол, практически одновременно с первым, нам навязывали под националистическим соусом, но уже при явном содействии со стороны новых властей. В середине апреля 1992 года в Большом мраморном зале заседаний Моссовета (сама «Трудовая Россия» к тому времени и по сегодняшний день ютится по нежилым подвалам) состоялось учредительное собрание «Трудовой Москвы». Готовилось это собрание втайне от исполкома «Трудовой России», мы приняли решение участвовать в нем в последний момент. Практически все организаторы были представлены в президиуме: лидер ФНС Илья Константинов, будущий член ЦК КПРФ Евгений Доровин, генерал Титов, лидер Союза офицеров Станислав Терехов, примитивный антикоммунист и националист, а в целом «без царя в голове», депутат Моссовета Сергей Белашов и еще ряд неизвестных мне личностей. Среди них были люди, возможно, и уважаемые, с некоторыми из них мы поддерживаем союзнические отношения и сегодня, но ни один из членов президиума того собрания (за исключением, пожалуй, генерала Титова) не участвовал в первых акциях «Трудовой России»: ни в обороне Музея и Мавзолея В.И.Ленина в Москве, ни в организации манифестации трудящихся Москвы 7 ноября 1991 года.

Сторонников «Трудовой России» в Мраморном зале Моссовета было большинство, и мы в принципе были не против структурирования нашего Движения по регионам, включая Москву. Но мы настаивали на том, чтобы «Трудовая Москва» была составной частью всего Движения «Трудовая Россия», а его руководящий орган, по нашему мнению. должен был избираться от административных районов Москвы. К тому времени в Москве мы имели хорошо налаженную порайонную структуру, что облегчало обзвон активистов движения и их быструю мобилизацию в случае необходимости. Президиум собрания (и особенно Доровин, Терехов, Титов, Белашов) настаивал на самостоятельности «Трудовой Москвы» и избрании руководящего органа по принципу ФНС, то есть, представительства от партии или общественной организации, которая войдет в «Трудовую Москву». Президиум отказался ставить на голосование наши предложения, но не выносил на голосование и свои, так как наших в зале было явное большинство. Гвалт и ругань стояли несусветные. В конце концов Белашов, по праву депутата, получившего разрешение на проведение того собрания в официальном здании «демократического» Моссовета, стал звать на помощь милицию. Чтобы избежать скандала с милицией, «Трудовая Россия» приняла решение покинуть зал. Оставшись в меньшинстве, президиум быстро завершил задуманную провокацию: с целью дезориентации масс в пику «Трудовой России» была создана новая общественная организация с похожим названием «Трудовая Москва». Естественно, московские власти не препятствовали ее официальной регистрации. Многие люди до сих пор считают, что «Трудовая Россия» и «Трудовая Москва» это одно и тоже. На самом деле за похожей вывеской спрятались провокаторы. В настоящее время вывеской «Трудовая Москва» пользуется КПРФ Зюганова.

И все-таки, несмотря на навязываемые нам расколы и провокации, «Трудовая Россия» оставалась в авангарде всех уличных боев 1992 года. 19 апреля под лозунгами «Банду Ельцина - под суд!» и «Товарищ, смелее, гони Бориса в шею!» «Трудовая Россия» поднимает в поход на Белый дом не менее 50 тысяч человек. Кстати, лозунг «Товарищ, смелее...», который мы скандировали на улицах Москвы, Челябинская, Ленинграда и других городов еще не менее трех-четырех лет, нам предложили итальянские коммунисты из Милана, когда-то обучавшиеся русскому языку.1 мая «Трудовая Россия» возглавляет стотысячную манифестацию в центре города. И если бы в этом году режим Ельцина отважился провести «демократические выборы», без сомнения, «Трудовая Россия» была бы в лидерах. Огромные манифестации в Москве под Красным Знаменем лучше всяких слов говорили мировому общественному мнению: коммунистическое движение в России возрождается снизу, по воле трудового народа, и нет в мире силы, способной препятствовать этому. Всякий раз, когда Ельцин докладывал американскому президенту о том, что «в России с коммунизмом покончено», честные люди всего мира понимающее улыбались: «Опять пьяный русский президент чудит!». Американские «друзья» Бориса не могли оставаться безучастными к тому, что происходит в России. Как мы помним, попытка учредить параллельное движение «Трудовая Москва» не смогла отодвинуть от масс «Трудовую Россию». В начале мая средства массовой информации дружно заговорили о создании политической партии, с похожим на наше название. По крайней мере, претензия на нашу социальную базу была налицо еще до рождения Социалистической партии трудящихся. Родоначальниками СПТ стали бывший секретарь МГК КПСС Людмила Вартазарова, сторонник экономики свободного рынка, и активный член Межрегиональной депутатской группы Съезда народных депутатов СССР, писатель Рой Медведев. Возникнув на обломках КПСС как партия мелких собственников, СПТ так и не приобрела собственной социальной базы, и не смогла провести ни одной самостоятельной массовой акции в Москве.

А «Трудовая Россия» своими активными действиями продолжала набирать популярность среди трудящихся. Конечно, нас могут упрекнуть и упрекают в том, что мы спешим, не всегда учитываем субъективные и объективные предпосылки вызревания революционной ситуации, совершаем ошибки. Что тут ответить? Не ошибается, как всем известно, тот, кто ничего не делает. И еще Че Гевара говорил, что долг революционера не в том, чтобы сидеть сложа руки и ждать, когда созреют субъективные и объективные предпосылки революционной ситуации, а делать все, от него зависящее, чтобы эти предпосылки вызревали как можно быстрее. Помнится, после встречи с рабочими завода «Динамо» в Москве, где-то весной 1992 года, ко мне обратился пожилой рабочий: «Ты все правильно говоришь, сынок, что власть у рабочих и крестьян при их попустительстве выкрала кучка негодяев. Ну, а как ты думаешь, когда мы сможем вернуть нашу власть?» «Так ведь если бы наши мерзавцы были одни, - отвечаю, - тогда уже в этом году мы бы с ними управились. Но на их стороне - весь мир капитала, потому борьба будет нелегкой, и наверное, растянется на десятилетие». Ветеран огорченно взмахнул рукой: «Э! Так я уж не доживу!» Коммунисты России в таком неоплатном долгу перед ветеранами войны и труда, что нам не позволительно теоретизировать по давно решенным марксизмом-ленинизмом вопросам. Надо драться и размышлять по ходу драки.

В начале июня 1992 года «Трудовая Россия» уведомила власти Москвы о намерении провести многодневное круглосуточное пикетирование телецентра в Останкино. Наши основные требования были следующие. 1.Отстранить от работы дикторов и тележурналистов, пропагандирующих социальное паразитирование и эксплуатацию человека человеком, а также занимающихся в эфире постоянной клеветой на Советскую историю. 2. Предоставить эфирное время для ежедневной телевизионной информационной программы, предназначенной для людей, занимающихся общественно полезным трудом. 3. Провести аттестацию среди работников радио и телевидения России на предмет владения русским литературным языком и произношением.

Эта акция получила кодовое название «Осада империи лжи». Одновременно в Конституционном суде начинает слушаться дело о незаконности указа Ельцина о запрете деятельности КПСС и КП РСФСР. И это было не совпадение, а точно и далеко просчитанный ход политического противника. Указ Ельцина о запрете деятельности КПСС и КП РСФСР больно ударил по партийной верхушке, не успевшей приспособиться или переметнуться на сторону антисоветчиков. Низы партии в массе своей ждали сигнала из центра. И сигналы пошли. Но не из ЦК партии, откуда Горбачев под предлогом обновления и омоложения кадров «вычистил» всех коммунистов-ленинцев, а снизу, с улиц Москвы. Еще до августовского 1991 года переворота в газете «Молния» был опубликован проект Программы КПСС, который развеял миф о неспособности низов партии действовать самостоятельно. После переворота, презрев угрозы, запреты, репрессии рядовые коммунисты Москвы сплотились в «Трудовую Россию» и первыми подняли Красное Знамя борьбы за восстановление власти самих трудящихся, а не власти

перепуганных партийных чиновников. Свободная от пут послушания предателям и подлецам от партии «Трудовая Россия» своими действиями быстро набирала авторитет и уважение не только в России, но и во всем мире. Из сферы интриг, подлости, обмана и предательства политика переходила в массы, становилась понятной и доступной огромному числу людей. Наблюдая гигантские манифестации «Трудовой России», Горбачев, Яковлев, Ельцин и др. увидели собственное ничтожество. Спасти предателей могла только политическая реанимация сгнившего от бездействия и трусости старого партийного аппарата, который в благодарность за продление своего существования уведет массы коммунистов в болото парламентаризма, подальше от непримиримой борьбы. Конституционный суд и занялся такой реанимацией. Сторону коммунистов в конституционном суде защищали Егор Лигачев, Юрий Слободкин, Виктор Зоркальцев. Зюганов присутствовал на заседаниях суда, но, по-моему, не выступал. «По-моему», потому что ни одного яркого выступления, напоминающего хотя бы отдаленно речь антифашиста Димитрова на Лейпцигском процессе, или речь Фиделя Кастро «История меня оправдает» на судилище диктатора Батисты, во время Конституционного суда по запрету деятельности КПСС и КП РСФСР не было. Вся линия «защиты» свелась к тому, что КП РСФСР никакого отношения к действиям ГКЧП в августе 1991 года не имела и никаких заговоров против «законной власти» Ельцина не плела. Конституционный суд признал запрет Ельцина в части деятельности КП РСФСР не соответствующим конституции. Однако деньги и собственность партии, прикарманенные Горбачевым и Ельциным, коммунистам не вернули.

Пока в здании бывшего ЦК КПСС на Старой площади шел спектакль под названием «конституционный суд», у Останкинской телебашни «Трудовая Россия» начинала многодневную «Осаду империи лжи». Утром. когда участники первого митинга в Останкино ехали к пункту сбора, правительство Москвы, в надежде запугать нас, приказало отключить эскалаторы метро станции глубокого залегания «ВДНХ». Глубоко под землей возникла давка и угроза гибели людей. Ветераны войны, то и дело останавливаясь и хватаясь за сердце, с трудом поднимались по маршам замерших эскалаторов. Молодые поддерживали стариков, и готовы были на плечах вынести их наверх. Кто-то запел «Варяга»: «Наверх вы, товарищи, все по местам, последний парад наступает, врагу не сдается наш гордый Варяг, пощады никто не желает!» Ветераны распрямили плечи и пошли вверх чуть быстрее. А вскоре наша молодежь отловила сбежавшего со своего рабочего места оператора машин эскалаторов и заставила его включить машины наверх.

Первый же день борьбы показал, что если место и цель массовой акции выбраны правильно, то борьба приобретает высокоорганизованный характер и к ней примыкают неожиданные союзники. После запланированного митинга у подножия телебашни организаторы акции намеривались, как и было заявлено властям, передать резолюцию митинга руководству российского телевидения (в то время все каналы национального телевидения еще принадлежали государству). Но подходы к телецентру были перекрыты мощными милицейскими кордонами. И тогда из масс «Трудовой России» вперед выдвинулась довольно многочисленная группа мужчин с военной выправкой. Молча, с быстротой десантников, они вступили в рукопашный бой и буквально в секунды разбросали кордоны вяло сопротивлявшейся милиции. Путь к телецентру был свободен. Первое желание толпы – разбить стекла ненавистного народу осиного гнезда. Но те же мужчины с военной выправкой быстро заняли позиции по периметру телецентра, и ни одного стекла не было разбито. Через несколько минут охрана телецентра предложила организаторам акции пройти внутрь телецентра для переговоров с председателем Гостелерадио России Егором Яковлевым. По памяти, вместе со мной на переговоры пошли Владимир Гусев, Наталья Белокопытова, диакон русской православной церкви Виктор Пичужкин, Владимир Якушев, - все из «Трудовой России», а также еще один Гусев из числа бывших «демократов», разочаровавшихся в Ельцине. Егор Яковлев встретил делегацию угрозами: «Сейчас мы прервем показ сериала «Рабыня Изаура», откажемся транслировать матч «Спартака» и сюда придет толпа телезрителей, которая разорвет вас в клочья!» Мы заявили, что в таком тоне переговоры вести не будем, а подождем реакции москвичей на события в Останкино.

Реакция москвичей не замедлила себя ждать. Весть о том, что телецентр взят в осаду, что в Останкино разбит палаточный городок, и его обитатели требуют прекратить осквернение истории народа с экрана телевидения, запретить пропаганду насилия и порнографии, требуют предоставить слово с экрана простым людям труда, - облетела столицу и ее окрестности. Уже на второй день акции, после рабочего дня на митинг в поддержку «Осады империи лжи» приехало не менее 5 тысяч человек. Многие привезли с собой горячую картошку, выпечку, фрукты. Мы не знали, куда девать продукты. Однажды от имени «освобожденной территории СССР» мы устроили народный обед на несколько тысяч человек и пригласили к столу ОМОН и милицию, которая круглосуточно дежурила в Останкино и следила за нами. Милиция обедать по полной программе отказалась, но черешню от народа взяла.

Вместе с народом в Останкино потянулись и политики: генерал Стерлигов, депутат Алкснис... Впервые к нам на акцию «Трудовой России» приехал и Геннадий Зюганов.

Александр Проханов в рамках «Осады империи лжи» организовал день газеты «Завтра» и вытащил на него Главного редактора журнала «Современник», поэта Станислава Куняева. Для последнего участвовать в акции коммунистов было, наверное, не совсем удобно, мы же приветствовали от всего сердца патриотическую интеллигенцию, открыто поддержавшую наш протест у стен Останкино.

Каждое утро в Останкино начиналось с торжественного подъема Государственного флага СССР под звуки Гимна СССР, усиленного мощными динамиками «Трудовой России». Генеральный секретарь Компартии Ирака товарищ Азис (?) будучи в аэропорту Дамаска, увидел по телевидению репортаж о подъеме Государственного флага СССР в Останкино, тут же сдал билеты в Багдад и вылетел в Москву. Представьте наше удивление и радость, когда высокий, седой человек отыскал меня среди участников акции в Останкино и, широко улыбаясь, представился по-английски: «Я генеральный секретарь ЦК Компартии Ирака. Приехал в Москву, чтобы приветствовать настоящих коммунистов России в борьбе».

Наши переговоры с руководством российской телерадиокомпании продолжались безрезультатно. Яколев ни в какую не хотел обсуждать с нами вопрос предоставления «Трудовой России» эфирного времени для постоянной информационной программы, предназначенной для людей труда. В знак протеста наша делегация вынуждена была объявить голодовку, не покидая кабинета Егора Яковлева. Вмешалась милиция. Нас просто начали выносить из кабинета по одному вместе со стульями, на которых мы сидели. Оторванные от основной массы пикетчиков, мы мало что могли сделать. На следующий день переговоры были прерваны окончательно. По ночам, когда тысячи москвичей, поддерживавших и подкармливавших «Трудовую Россию» разъезжались по домам, милиция начинала звереть, задерживала и подвергала допросам каждого, кто отдалялся от палаток на два-три метра. Особую свирепость проявлял полковник милиции Федулов, до антисоветского переворота в августе 91-го работавший заведующим отделом патриотического воспитания ЦК ВЛКСМ. Предатель постоянно угрожал нам расправой. На десятую ночь противостояния в Останкино на палаточный городок напал отряд ОМОНа. Они сбивали дубинками наши плакаты, палатки и уносили их в подогнанные грузовики. Чудом удалось удержать людей от драки. Круглосуточная осада «империи лжи» продолжалась, но уже без комфорта сна в палатках.

20 июня Ельцин вылетел в США, чтобы в очередной раз доложиться своим хозяевам о том, что «с коммунизмом в России покончено». На время отсутствия Ельцина обязанности главы государства исполнял вице-президент Александр Руцкой. Нет никаких сомнений в том, что именно Руцкой, выслуживаясь перед Ельциным, отдал приказ атаковать пикетчиков в Останкино в символический день и час. 22 июня 1992 года, в 4 часа утра на спящих под открытым небом пикетчиков «Трудовой России» обрушилась бешеная злоба фашиствующих псов режима. Ударами дубинок по головам по ногам спящих людей поднимали с асфальта и гнали их прочь от телецентра. Тех, кто успевал схватить заготовленные на случай реализации угроз полковника Федулова колья, сбивали с ног и избивали до потери сознания. Особой жестокостью среди нападавших отличались люди в штатском. Эти брали потерявших сознание людей за руки и ноги, раскачивали обездвиженные тела и били их головой о бордюрный камень мостовой улицы имени Королева...

Только к 8 часам утра удалось поднять по тревоге «Трудовую Россию». Люди бросились в Останкино, спасать товарищей. Собирались у станции метро «ВДНХ». Сюда же прибыли депутаты Верховного Совета России Бабурин, Исаков, Саенко, народные депутаты СССР Носов, Алкснис. Разведка «Трудовой России» доложила, что в окрестностях телецентра никого из пикетчиков обнаружено не было, а подходы к Останкино со стороны метро «ВДНХ» перекрыты полчищами ОМОНа. Посовещавшись с депутатами, принимаем решение идти колонной по проспекту Мира в центр города, где должен был состояться митинг по поводу очередной годовщины нападения фашистской Германии на Советский Союз – 22 июня 1941 года.

Пока шли от метро «ВДНХ» до Рижского вокзала колонна увеличивалась за счет догонявших нас людей и насчитывала не менее 15 тысяч человек. Но уже с моста у Рижского вокзала видно, дальше к центру города хода нет, проспект Мира блокирован полком ОМОНа в шлемах, с титановыми щитами и дубинками в руках. Принимаем решение обойти ОМОЛН справа, по улице Гиляровского. Но там из бесчисленных подворотен навстречу нам выползают все те же чудища в касках с титановыми щитами т резиновыми дубинами в руках. У входа на улицу Гиляровского завязывается жесткая скоротечная схватка с кровопролитием. На насилие «Трудовая Россия» отвечает насилием. В сторону ОМОНа полетели увесистые булыжники, вывороченные из отмостки трамвайных путей. «Оружие пролетариата» сбивает спесь с ОМОНа, но и наших сил в узкой улице явно недостаточно, чтобы прорываться к центру города. Иван Петухов, рядовой солдат Великой Отечественной, оставивший свою роспись на стенах поверженного Рейхстага, предлагает быстро «слетать» в центр города, где идет митинг с участием Зюганова, за подмогой. И пока солдат выполняет данное самому себе задание, «Трудовая Россия» останавливает движение троллейбусов у Рижского вокзала и начинает сидячую забастовку протеста на площади. С крыши замершего троллейбуса выступают депутаты Верховного Совета, активисты «Трудовой России», которые клянутся отмстить врагам за пролитую кровь народа. К закату долгого дня 22 июня 1992 года с Манежной площади возвращается Иван Петухов. Солдат пробился на трибуну митинга в центре города, сообщил собравшимся о том, что происходит у Рижского вокзала, но помощь к нам из центра города так и не подошла...

наверх
предыдущая глава - оглавление - следующая глава