На фото: Март 1994 года. Офицеры Толбинской части вместе с полковником Бородиным (шестой слева) и группой подольчан прибыли к Белому дому, где в сентябре-октябре 1993 года защищали конституцию и закон. К тому времени офицеры были уволены из рядов вооруженных сил. Тем не менее, они надели парадную офицерскую форму, как бы показывая всем своим видом, что продолжают считать себя защитниками Отечества.

     Так получилось, что три года назад, по решению Верховного Совета к Белому дому прибыла одна-единственная часть - Толбинская из-под Подольска, во главе с полковником Бородиным.

     И не потому, что никто не откликнулся - никто больше не смог дойти до цели. Да и Бородин со своими офицерами прибыли-таки на место назначения по чистой случайности.

     У каждого из нас свои воспоминания о тех страшных октябрьских днях. Большинство с чувством надвигающегося кошмара впивались в экраны телевизоров. Волновались за родных, которых почему-либо не было дома. Для полковника Юрия Алексеевича Бородина события 3 октября разворачивались так.

     Было воскресенье. Толбинская часть - не боевая, а учебная, и в воскресенье люди отдыхают. И Юрий Алексеевич отдыхал. С женой в Москву ездил. Готовился ко дню рождения сына.

     Конечно, события уже зрели. Противостояние у Белого дома продолжалось с 21 сентября. Большинство из нас не имели чёткого представления, что же там происходит. Наша хвалёная гласность, зачастую даже не в меру болтливая, на сей раз не особенно распространялась о подоплеке событий. А события были самые серьезные: президент нарушил Конституцию, лишив полномочий Съезд и неугодный ему Верховный Совет России. Ответом было отрешение от должности преступившего закон Ельцина и приведение к присяге вице-президента - Руцкого. Это решение Верховного Совета, не пожелавшего сложить полномочия, было одобрено Конституционным судом.

     Мы знали обо всем этом частично, односторонне, и ничего удивительного, что большинство людей не имели четкого представления о том, кто прав, кто виноват в этой "малой" войне в сердце многомиллионной столицы. Три года спустя Конституционный суд все же вынес вердикт: неправы обе стороны. Пусть так. Бородин тогда принял решение: он будет защищать Закон и Конституцию.

     …Было воскресенье. Вечером, когда семья Бородиных уже собралась дома, - звонок в дверь. На пороге - два офицера из части - С. Немченко и В. Лисютин и незнакомец, оказавшийся заместителем директора Подольского молокозавода А. Фокиным. Они только что прибыли от Белого дома. "Там мощнейшая демонстрация, стрельба. Вот предписание Руцкого - идти с частью к Дому Советов".

     Через несколько минут Бородин был в своём кабинете. Через систему посыльных собрал офицеров и прапорщиков. Солдат не собирал - предвидел, что дело могло обернуться круто, а мальчики только месяц отучились в части. Прибыло человек сорок.

     Бородин повёл к Белому Дому не всю часть, а только кадровых военных, и только добровольцев. Их оказалось семнадцать. Восемнадцатый - сам Бородин. Дал время переодеться, выдал оружие, сам взял свой штатный пистолет.

     Двинулись на военной машине. А время было уже не то, когда все лучшее - армии. Солярки нет, запчастей нет. Доехали на ней до Молокозавода и пересели в заводской автобус. Вот эти заминки в пути и не дали возможности задержать часть - заслоны их ждали по другой дороге. На подъезде к Москве остановила милиция. "Куда едешь?" - "Да вот, бригаду везу на смену". Заглянул в салон - а там офицеры в форме и с автоматами. Хлопнул дверцей - "Проезжайте!"

     На площади перед Домом Советов оказалось спокойно. Люди (в том числе много женщин, подростков) жгли костры. Полковник получил задачу - охранять восьмой и двадцатый подъезды. Разбил людей на две группы, расставил по этажам. Население Белого дома исчислялось тысячами, и вот уже две недели люди не выходили из здания. Охрана должна была упорядочить перемещение внутри его и занималась проверкой пропусков.

     Часам к трем ночи блуждание по коридорам закончилось, караул, как и все, устал, устроились по кабинетам на ночевку. Но сна не было. Стояла тишина - затишье перед бурей. И вот сквозь дремоту Бородин расслышал гул моторов и лязг гусениц. Выглянул в окно - десятки танков и бэтээров стекались на площадь. Перебежками перемещались люди в какой-то странной смешанной форме - камуфляжные штаны и кожаная куртка или форма и почему-то кроссовки. Было ясно, что это не регулярные войска, хотя явно подготовленные.

     "Страшно?" - "Страшно было потом". А тогда еще никто не верил в возможность обстрела. Это было силовое давление, демонстрация силы, в результате которой все должны были испугаться, смириться и уйти. Никто не испугался и не ушел. В том числе безоружный народ с площади. И тогда начался обстрел. Здание содрогалось. Конечно, стены Дома Советов такой прочности, что выдержать могут многое, но вы знаете, что и они не выдержали.

     И все же ни один офицер бородинской части ни разу не применил оружия. А по ним стреляли. Полковник не знал, что происходит с его второй группой, которая несла вахту в двадцатом подъезде, - связи с ними не было, а бой там шел еще более интенсивный. Ближе к четырём часам поступила команда спускаться в цоколь: Макашов ведет переговоры. Собрались в центральном холле, сдали оружие "Альфе". Офицеров обыскали, посадили в автобус и отвезли в 11-е отделение милиции, что у Баррикадной. Двух человек из группы не хватало. Что с ними - неизвестно.

     В отделении пришлось испытать на себе зверство пьяных омоновцев. С полковника Бородина один из них сорвал погоны.

     Часов в девять отпустили. Пешком до метро добрались не без приключений - гулял ОМОН. Домой попали в двенадцать ночи - чёрные, измученные. Дома встретили - как будто с того света явились. Что и говорить, в городке была паника.

     Дома спать Юрию Алексеевичу не дали - не вернулись два офицера. Пришлось по телефону успокаивать жён, объясняя, что ни среди раненых, ни среди убитых их мужей не видели. Действительно, они вернулись домой несколько позже, потому что были отправлены в другое отделение.

     Но на этом злоключения толбинских офицеров не закончились. Утром выяснилось, что все они уволены из части, а но в отношении полковника Бородина возбуждено уголовное дело. Увы, газетная площадь не позволяет сколько-нибудь подробно описать хождения по мукам, начавшиеся для толбинцев утром следующего дня.

     Полковник Бородин теперь работает директором гостиницы "Подмосковье". С него снято обвинение. Его офицеры же пока не реабилитированы и работают кто где. Толбинской учебной части больше не существует. Ну а что стало со страной после октябрьских событий 1993 года - вы и сами знаете.