Работа над ошибками

     В ряду «юбилейных размышлений» прошлой недели особняком стоит двухсерийный документальный фильм «Черный октябрь Белого дома», прошедший в эфире НТВ 30 сентября и 1 октября. Режиссер, по сути, пересматривает «общепринятые в приличном обществе» оценки событий десятилетней давности.

     Начинается лента с отсылки к истории: для того, чтобы Советы взяли власть в 1917-м, понадобился один выстрел «Авроры» по Зимнему. Большая гражданская война, с которой, наверное, и можно было бы сравнить «Малую гражданскую» осени 1993-го, забыта. Масштаб рассмотрения задан. Что же увидели авторы?

     С серьезным видом, под маркой собственной мудрости они предлагают нам заемную дурь.

     Здесь собрано все. И про то, что атака на Белый Дом заранее была назначена президентской стороной именно на 4 октября. И про таинственных снайперов – «третью силу». И скрупулезно рассыпанные по всему фильму намеки: была грандиозная, тщательно срежиссированная провокация, жертвами которой стали сторонники Верховного Совета, люди чистых намерений. И так далее...

     Просто какой-то компендиум мифологии. Кох – тот хотя бы коснеет в своем собственном, исконном убеждении (или заблуждении). Тут нам являют нечто иное, демонстрируя в той же мутной воде всеобщего неведения и забвения чудеса изменчивости и мимикрии.

     Миллениум, господа – политическая мода поменялась.

     Теперь во всем виновата ельцинская власть, когда-то непогрешимая. Извольте-с! Создатели фильма берут на вооружение всю мифологию сторонников парламента.

     Но! – есть вечные ценности. Те, кто пришел к власти на рубеже столетий, делали первые шаги в октябре 1993-го. «Силовики», внутренние войска и спецназ – их правота сомнению не подлежит.

     Мы попытаемся разобрать несколько эпизодов фильма, используя материалы независимого расследования середины 90-х.

     3 октября, 14:00 – 15:30. Прорыв.

     Как толпе демонстрантов удалось прорваться к Белому Дому?

     В фильме «Черный октябрь» об этом сказано:

     «Третьего октября сторонникам Верховного Совета разрешили провести митинг на Октябрьской площади. Когда их собралось больше десяти тысяч, ОМОНовцы начали избивать демонстрантов. Разъяренная толпа вступила в потасовку, милицейское оцепление дрогнуло и расступилось, колонна сторонников парламента двинулась к Белому Дому».

     Все просто и быстро – но в эти несколько строк вместилось более часа драматичных событий.

     Сразу же отмечу, чего не было – побоища на Октябрьской площади, первые столкновения произошли на Крымском мосту. Интерполяция...

     Шествие было заявлено организаторами от Октябрьской площади до площади Ильича. Наряды ОМОНа и внутренних войск были сгруппированы для контроля именно этого маршрута. Было бы впору задуматься – но, видимо, такого человека в руководстве московской милиции и внутренних войск не нашлось. Замысел Анатолия Крючкова и других руководителей белодомовских «боевых дружин» не был ни распознан противниками, ни разглашен сторонниками парламента.

     В первом часу демонстранты начали собираться на Октябрьской площади. Примерно в 14:20 начали движение – но в направлении, противоположном заявленному. Колонна двинулась на Крымский мост – по Садовому кольцу, в направлении Белого дома.

     Вот радиопереговоры двух заместителей начальника московского ГУВД:

     Омск [Кононов] - Памиру [Киселеву]: «Колонна повернула на сторону Крымского моста. Как поняли?»

     Минут через пять в штабе МВД поняли, что движения демонстрантов в этом направлении допустить нельзя. Надо было определить рубеж, на котором их следует остановить и произвести передислокацию сил.

     Омск – Памиру: «Надо производить передислокацию ваших сил. Определить рубеж, определить где нам их останавливать. Их нельзя сюда пускать».

     На Крымский мост бросили резервы, но было очевидно: если колонна пойдет, – прорвет, что надо снимать основные наряды с маршрута Октябрьская площадь – площадь Ильича.

     Памир – Омску: «Резерв сейчас я бросил на Крымский. Но если они пойдут – прорвут».

     Омск: «Так зачем резервы? Надо не резервы, а снимать ваши наряды основные, перебрасывать, и искать рубеж и останавливать. В машину ГАИ вперед и применять «черемуху», больше мы ничего не сделаем с вами, они все поломают».

     Следующим рубежом могла стать Зубовская площадь.

     Омск: «Это мы понимаем, что они к Белому Дому идут. У вас сил очень много, и все они остались без дела».

     Памир: «Хорошо...»

     Омск: «Давайте быстро на передислокацию. Значит, ориентировочно направляйте силы на Зубовскую площадь. На Зубовскую площадь».

     Перебросить туда силы кратчайшим путем можно было по улице Димитрова, через Большой Каменный мост, и налево, на Остоженку. На это требовалось время, которое нужно было выиграть любой ценой – например, применив слезоточивый газ – «Черемуху». Приказ перебросить 400 человек со спецсредствами и вооружением на Зубовскую площадь был отдан в 14:30. В следующие минуты приказы последовали еще многим подразделениям – но для них путь был бы существенно длиннее.

     Время: 14.31

     «75-й, 75-й [один из нарядов ОМОН] – [ответь, вызывает] Омск».

     «На приеме, 75-й».

     Омск: «Подготовить к выезду весь ваш резерв. 400 единиц. 400 единиц, со спецсредствами и со всем вооружением. Значит исходный рубеж – Зубовская площадь. Зубовская площадь. Вести по Садовому кольцу. Как понял?»

     Аналогичные команды были даны и другим нарядам милиции и внутренних войск.

     В 14:40 колонна была остановлена в начале Крымского моста.

     Диксон [управление ГАИ]: «Колонна остановлена службой охраны общественного порядка посредине моста. Движение сняли на Комсомольский проспект».

     Но милицейское руководство понимало возможные издержки столкновений на мосту.

     Амур [Егоров, замначальника ГУВД]: «Я нахожусь на Крымском мосту. Нужно еще силы, чтобы не было доступа в тыл нашим со стороны ... оттуда, с Зубовской площади».

     Омск: «Я понял, я понял. Я направляю наряды на Зубовскую площадь, но на мосту их нельзя останавливать. Там могут быть неприятности. Их нельзя там останавливать. Их можно немножко придержать просто, попытаться уговорить».

     «Попридержать» и «уговорить» не удалось, демонстранты прорвали цепочки на Крымском мосту, и ринулись к Зубовской площади.

     В 14:45, осознав серьезность ситуации, отсюда затребовали колючую проволоку и водометы – но успели использовать только «Черемуху». Это не дало эффекта, через несколько минут толпа двинулась дальше. Демонстрантами был захвачен грузовик. Войскам была дана команда на применение оружия, но еще три четверти часа они не открывали огонь. Здесь впервые выясняется, что милицейскую волну в Белом Доме слушает Александр Руцкой.

     «75-й, разворачиваемся, отступайте. Применяйте спецсредства. Стреляйте из спецсредств, к вам идет еще 300 единиц».

     «Руцкой: Хоть один погибнет, я тебя, сука, повешу».

     «75-й – Омску ... прорвались. Ситуация ... они разделились и берут инициативу в свои руки. Нужны люди».

     Следующим рубежом могла стать Смоленская площадь, место столкновений демонстрантов с милицией 2 октября. В управление силами МВД вмешивается начальник московского главка, генерал-лейтенант Панкратов:

     «Памир, я Крым [Панкратов, начальник Московского ГУВД]: Вы должны совершить обходной маневр по параллельным улицам и отсекать, и задерживать».

     Именно на Смоленскую площадь начали перебрасывать силы по параллельным Садовому кольцу улицам. Туда удалось подогнать пару водометов и выстроить там жидкую цепочку солдат. В 15:10 толпа, вооруженная камнями и досками, прорвала ее с ходу. Пожарные машины, по обычному русскому раздолбайству, не были заправлены водой.

     Время: 15.10.

     «"Юган» [начальник управления охраны общественного порядка (УООП) ГУВД], я «Днепр"« [Балагура, еще один замначальника ГУВД]: «"Днепр», Макарова быстро к «Югану"«.

     «"Омск», я «Михнево» [начальник УВД Центрального административного округа]: Поставьте в цепочку милицию, остановить людей. Мне надо зацепиться. Должен быть 67-й у вас. Выдвигайте его к Смоленской площади».

     «"Днепр», я «Крым». Аксаков не может овладеть ситуацией. Захарова нет, они идут по переулкам. Голова колонны спускается в туннель. Подходит к Калининскому голова колонны».

     В 15:15 голова колонны вышла к Калининскому проспекту – и в этот момент по тоннелю со стороны площади Восстания подошла колонна машин с подкреплением. Они оказались в толпе, и тут же были захвачены. Солдаты разбегались в переулки. Одна машина смогла вырваться – демонстрант, пытавшийся остановить водителя, был сброшен с подножки, его нога была буквально перемолота задними колесами тяжелого армейского грузовика. Его – живого! – шедшие сзади накрыли красным знаменем, и двигались дальше.

     В 15:30 раздались выстрелы у здания СЭВ (нынешней мэрии), начался прорыв кольца блокирования Белого дома.

     Цепочка милиционеров была выстроена на мосту через Москву-реку – но что они могли теперь сделать?

     За час и десять минут демонстранты прошли от Октябрьской площади до Дома Советов. При этом они прорвали три рубежа, организованных силами МВД – те просто не успевали перебросить достаточные для удержания толпы силы. Это было почти что предопределено дислокацией сил и средств, определенной на 3 октября руководством ГУВД Москвы и командованием Внутренних войск МВД – организаторы антиельцинского сопротивления их просто перехитрили.

     Спрашивается – можно ли было ожидать беспристрастного (неважно – ведомственного или прокурорского) расследования произошедшего?

     3 октября, 15:30 – 16:15. Бегство.

     Демонстранты прорвали проход в кольце милиции и войск, которым был блокирован Белый Дом. Почему это кольцо не замкнулось? Более того – как удалось взять штурмом Мэрию и гостиницу «Мир» и обратить в бегство милицию и внутренние войска?

     В фильме «Черный октябрь» об этом также сказано.

     Офицер Софринской бригады внутренних войск МВД:

     «В конце сентября, числа 28-го, нас уже готовили к штурму Белого Дома [отметим на будущее: то есть, 4 октября не было единственной планировавшейся датой штурма, но, по крайней мере, одной из многих!] В 15:30 прозвучали такие слова [на самом деле – в 15:50, см. ниже!]: «Я, командир Софринской бригады, обращаюсь ко всем, и заявляю, что бригада переходит на сторону Верховного Совета, на сторону народа, и предлагаю всем присоединиться к нашему решению», – и вот когда пошла вторая рота, в спину солдатам стали стрелять с парапета от Мэрии. После этого только был дан приказ отрядам защитников Белого Дома – штурмовать Мэрию. То есть первые выстрелы прозвучали не со стороны Верховного Совета, а со стороны власти.Мэрия была взята на удивление легко, создается такое впечатление, что Мэрию просто сдали, и сдали сознательно. То есть, там не было ни серьезной стрельбы, ни серьезного сопротивления, мэрию захватили, можно сказать, одним порывом».

     В этом рассказе присутствует по крайней мере одна аберрация. Около 15:30 в течении двух-трех минут стрельба раздавалась на участке 68-го наряда, милиционеры отошли в Мэрию.

     «110-й [сотрудник МВД в штатском, находившийся в рядах демонстрантов]: Демонстранты прорвались со стороны набережной... и смяты цепочки между Мэрией по улице и Белым Домом...».

     Демонстранты вливались на площадь у Белого Дома, проходя по Калининскому проспекту и направо, огибая Мэрию. Некоторые потом усматривали провокацию в том, что это «бутылочное горлышко» не было тут же перекрыто. На самом деле, такие попытки контратаки со стороны Калининского моста все же предпринимались:

     «110-й: – Демонстранты, которые не прошли к Белому Дому, частично рассеяны».

     Реляция сия была преждевременна, далее 110-й сообщал только о продолжении беспрепятственного притока демонстрантов. Приказы «прекратить» успеха не имели.

     Время: 15.43

     Михнево: «На связи «Михнево».

     Памир: «Соберите, что у вас осталось, и на помощь по мосту, как поняли?»

     Михнево: «Сейчас у меня у самого...»

     На площади перед Белым Домом в это время проходил митинг, вот слова Александра Руцкого:

     - «Молодежь, боеспособные мужчины, вот здесь в левой части строятся формироваться отряды, и надо сегодня взять Мэрию и Останкино».

     Тем временем, возле Мэрии и гостиницы «Мир», где находился штаб блокировавших Белый дом сил, продолжалась неразбериха. Не дожидаясь приказов, люди – и проведшие в кольце блокады несколько дней, и пришедшие демонстранты – подбирались к Мэрии и гостинице «Мир», пытались даже захватить стоявшие там бронетранспортеры голыми руками. Кроме того, около 15:45 шедшие по Садовому Кольцу демонстранты нашли еще один путь прохода к Белому Дому – Большой Девятинский переулок, между американским посольством и жилым кварталом. Немедленно начался захват стоявших там грузовых машин. В ответ военные применили «Черемуху», затем раздалась стрельба.

     В этой неразберихе переброшенный к месту нового прорыва резерв – 350 безоружных солдат 21-й Софринской бригады внутренних войск – попал под «дружественный огонь», один из милиционеров очередью ранил нескольких военнослужащих. Пытаясь защитить своих солдат, командир бригады, полковник Васильев, безуспешно пытался связаться по рации с кем-то из штаба, и, наконец, выдал в эфир:

     «Радон-22 [Васильев] говорит. Слушать всем. В результате применения оружия убито 2 моих солдата в бригаде. Предупреждаю, если позволите еще себе стрельбу, уничтожу любого в штабе. Предупреждаю еще раз...»

     И затем:

     - «Руцкой, Александр Владимирович, обращается командир бригады Софринской Васильев. Бригада перешла на сторону Белого Дома».

     Этот тактический ход Васильева неожиданно серьезно был воспринят командованием обеих воюющих сторон. Руцкой тут же принялся командовать:

     - «Бригада Софрино, Васильев, командир, я тебя прошу в сторону гостиницы «Мир», открыть огонь по верхним этажам мэрии и гостиницы «Мир».

     Павел Васильевич Голубец (позывной «Утес»), старший офицер в зоне Белого Дома, заместитель Командующего Внутренними войсками МВД РФ Анатолия Сергеевича Куликова (позывной «Пион»), решил, подобно герою «Капитанской дочки», «предпринять действия отступательные»:

     - «Пион, Пион. Я – Утёс, я – Утёс. В гостинице [Мир] никого не осталось. Софринцы перешли на сторону Белого дома. Был открыт со стороны защитников Белого дома огонь, открыта стрельба. Наши безоружные все. Спецназ только прибыл, и я принял решение вывести людей из зоны огня. Прием».

     В следующие минуты все остававшиеся в Мэрии сотрудники МВД покинули здание, разбив витринные стекла цокольного этажа. Они пересекли Калининский проспект – благо, напротив Мэрии был промежуток между двумя группами демонстрантов, подтягивавшихся к Белому Дому, – и скрылись в переулках.

     А в это время отряды, сформированные после призыва Руцкого, изготовившиеся было для атаки Мэрию, залегли после первой неудачной попытки. Они загнали на пандус армейский грузовик, начали было (как потом в Останкино) таранить вход, но, после нескольких автоматных очередей оттуда, отошли. Вжавшись в складки местности, они пропустили самое интересное – бегство милиции под командой Голубца. Ситуация казалась безвыходной... пока следующая группа демонстрантов, ничего не подозревая, решила чуть «срезать» дорогу. Они поднимались на площадку перед Мэрией и проходили перед изумленными глазами залегших бойцов Макашова. Те вскоре поняли, что опасность чудесным образом миновала, и вошли в опустевшее здание.

     А между тем в милицейском эфире продолжался переполох. Теперь уже командиры всех спецподразделений знали, что произошла катастрофа. Драп Голубца был воспринят ими как приказ: «Делай, как я!».

     Войсковые наряды, блокировавшие Белый Дом, покидали свои позиции, и спешно отступали. Шеренга солдат, перекрывшая было около 16:00 площадь Восстания, также свернулась. Но этот великий драп, при всей его внешней беспорядочности, имел конкретную задачу – отойти и перегруппироваться. Местом сосредоточения был назначен участок Садового кольца рядом с площадью Маяковского, напротив Бронной улицы и гостиницы «Пекин».

     Попытка одного из антиельцинских штабов воспользоваться неразберихой и усугубить ситуацию не удалась:

      – «Крым», «Крым», я – «Воскресенск», как слышишь меня? Прием, «Крым». ... «Крым», ответь «Воскресенску». Мы перешли на сторону народа. «Крым», «Крым», ни в коем случае не применяйте оружие против народа! Как меня понял? ... Ко всем! «Ротан» [ошибка говорящего], «Памир», «Крым», говорит «Воскресенск»! Мы перешли на сторону народа. Не применяйте оружие против мирного населения! Как понял меня? Прием».

     После некоторого замешательства:

     «Предатель, козел вонючий! ..»

     «Не торопитесь! Может, это подставили специально? ...»

     «Кто такой «Воскресенск»? ...»

     «Е@арь-террорист...»

     ...в эфире прошло разъяснение:

     «По "Воскресенску" – дезинформация».

     Васильев же сумел вывести своих солдат из этой мясокрутки без новых потерь. Правда, подошедшим от Белого Дома демонстрантам достались грузовики софринцев, прямо с ключами зажигания. А что могли сделать безоружные солдаты?

     А отряды, сформированные по приказу Руцкого, чтобы «взять штурмом Мэрию и Останкино», ворвались в опустевшее здание СЭВ.

     Выходит, спровоцировали ретираду замкомандующего внутренними войсками – неужели этот эпизод мог стать предметом расследования?

Продолжение следует

Александр Черкасов, "Мемориал"
07.10.2003