Забытые жертвы октября 1993 года
(К двадцатилетию трагических событий)

Валерий Шевченко

2013 г.

21 сентября - 5 октября 2013 года исполняется двадцать лет одной из самых великих трагедий русской истории - расстрелу в центре Москвы на глазах всего мира многих сотен патриотов России. Но по-прежнему главный вопрос тех событий: Сколько жизней унесла октябрьская бойня? - остаётся без ответа. Автор этих строк уже несколько лет, собирая по крупицам опубликованные и неопубликованные свидетельства очевидцев, пытается приблизиться к истине. Предварительные результаты расследования опубликованы в книге "Забытые жертвы октября 1993 года", изданной в 2010 году в Туле. Цель данной статьи - познакомить неравнодушного читателя с новой информацией, открывшейся за последнее время.

Некоторые факты, изложенные в книге, пришлось уточнить и исправить. Например, приводилось следующее свидетельство народного депутата А.М. Леонтьева о расстреле ранним утром 4 октября 1993 года казачьей заставы на Дружинниковской улице: "По переулку напротив "Белого дома" стояли 6 бронетранспортёров, а между ними и "Белым домом" за колючей проволокой … лежали казаки с Кубани - человек 100. Они не были вооружены. Были просто в форме казаков… К подъездам из сотни казаков добежали не более 5 - 6 человек, а остальные все полегли" (см. Григорьев Н.Г. Дни, равные жизни. Чебоксары. 2000. С. 363).

Однако казаки сотни В.И. Морозова, которые держали оборону на Дружинниковской улице, в том числе поэт Андрей Альфредович Облог, в дни противостояния командир полусотни, уточнили, что к началу атаки БТРов непосредственно на заставе находилось 8 - 10 человек. БТРы атаковали со стороны мэрии ("книжки"), двигаясь по Рочдельской улице. Поскольку застава была хорошо укреплена двумя баррикадами, которые перекрывали Дружинниковскую улицу, образуя квадрат между стеной стадиона и парком, казаки, находившиеся там во время утренней атаки БТРов, к счастью, уцелели.

В 2012 году известный общественный деятель, в 1993 году возглавлявший движение "Народное действие", Георгий Георгиевич Гусев познакомил с уникальными записями из своего аудиоархива. После трагической развязки Георгий Георгиевич, благодаря протекции А.И. Вольского, получил от нескольких коммерческих банков средства на оказание финансовой помощи раненым и родственникам погибших. Шесть аудиокассет (теперь оцифрованных и переданных на хранение в Центральный архив электронных и аудиовизуальных документов Москвы), хранят ценный исторический материал - свидетельства людей, ставших очевидцами кровавых событий тех дней. Приведём два характерных рассказа из аудиоархива Гусева, записанных в октябре - ноябре 1993 года.

Преподаватель МГУ Сергей Петрович Сурнин во время начала штурма находился недалеко от восьмого подъезда Белого дома. "Между эстакадой и углом здания, - вспоминал он, - находилось человек 30 - 40, прятались от БТР, которые начинали постреливать в нашем направлении. Вдруг с тыла здания перед балконом раздалась сильная стрельба. Все легли, все были без оружия, лежали довольно плотно. Мимо нас прошли БТРы и с расстояния 12 - 15 метров расстреляли лежащих людей - одна треть рядом лежащих была убита или ранена. Причём в непосредственной близости от меня - трое убитых, двоё раненых: рядом, справа от меня, убитый, ещё за мной убитый, впереди, как минимум, один убитый".

Об исходе из Дома Советов поделился воспоминаниями участник Союза офицеров. Вот что он рассказал: "Прибыл из Ленинграда 27 октября… Через несколько дней переведён в охрану Макашова… 3 октября поехали в Останкино. От Останкино прибыли в 3 ч. ночи к Верховному Совету. В 7 ч. утра, когда начался штурм, находился с Макашовым на первом этаже у центрального входа. Непосредственно участвовал в боях… Раненых не давали выносить… Вышел из здания в 18 ч. Нас направляли на центральную лестницу. На лестнице собралось человек 600 - 700… Офицер "Альфы" сказал, что т.к. автобусы подойти не могут - заблокированы сторонниками Ельцина, то выведут нас за оцепление, чтобы мы шли до метро своим ходом и разъезжались по домам. При этом один из офицеров "Альфы" сказал: "Жалко ребят, что с ними сейчас будет".

Нас довели до ближайшего жилого дома. Как только вышли на переулок, по нам был открыт огонь, автоматический, снайперский, с крыш и переулка. Сразу было убито и ранено 15 человек. Люди все побежали в подъезды и во двор колодезного дома. Я попал в плен. Меня арестовал сотрудник милиции с угрозой того, что, если я откажусь подойти к нему, огонь будет открыт по женщинам на поражение. Он отвёл меня к трём бейтаровцам, вооружённых снайперскими винтовками. Когда они увидели у меня на груди значок "Союза офицеров" и камуфляжную форму, сорвав значок и вытащив из карманов все документы, начали избивать. При этом на противоположной стороне у дерева лежали четыре расстрелянных молодых парня, двое из которых были баркашовцы. В этот момент подошли два бойца "Витязя", один из них офицер, другой старшина. Один из бейтаровцев подарил им мои ключи от квартиры в виде сувенира на память.

Когда женщины в подъезде увидели, что меня сейчас будут расстреливать, начали вырываться из подъезда. Эти бейтаровцы начали их избивать прикладами винтовок. В этот момент старшина меня поднял, а офицер отдал ключи и сказал, чтобы я уходил под прикрытием женщин в другие дворы. Когда мы туда пришли, нас сразу предупредили, что около школы засада, там дислоцируется ещё одно подразделение ОМОНа. Забежали в подъезд. Нас там встретили чеченцы, у которых мы прятались в квартире до утра 5 октября… Нас было 5 человек… Ночью происходили постоянно одиночные выстрелы, избиения людей. Это было чётко видно и слышно. Все подъезды проверялись на момент обнаружения защитников Верховного совета".

В том злополучном дворе оказался и Г.Г. Гусев. Из противоположного крыла дома стреляли. Люди кинулись в рассыпную. Георгий Георгиевич до 2 ч. ночи прятался в одном из подъездов. В 2 ч. ночи пришли неизвестные и предложили вывести желающих из зоны. Гусев немного замедлил, но, когда вышел из подъезда, тех неизвестных уже не было видно, а около арки лежали убитые, первые трое, которые отозвались на призыв незнакомцев. Развернувшись на 180 градусов, он спрятался в тепловом подвале, выкрутив лампочку освещения. В подвале просидел до 5 ч. утра. Выйдя, наконец, на волю, увидел двоих, по виду бейтаровцев. Один из них говорил другому: "Где-то здесь должен быть Гусев". Георгию Георгиевичу снова пришлось укрыться в одном из подъездов дома. Поднимаясь на чердак, в парадном и на этажах видел кровь и много разбросанной одежды.

Судя по показаниям Г.Г. Гусева, певицы Т.И. Картинцевой, депутата Верховного совета И.А. Шашвиашвили (см. Интервью. 1993. № 2. С. 8), помимо омоновцев во дворе и в подъездах дома по переулку Глубокому задержанных избивали и убивали неизвестные "в странной форме".

Тамара Ильинична Картинцева, вместе с некоторыми другими вышедшими из Дома Советов людьми, спряталась в подвале того дома. Пришлось стоять в воде из-за прорванной трубы отопления. По словам Тамары Ильиничны, мимо бегали, раздавался топот ботинок, сапог - искали защитников парламента. Неожиданно она услышала диалог двух карателей:
- Здесь где-то есть подвал, они в подвале.
- Там, в подвале вода. Они там всё равно передохнут все.
- Давай гранату бросим!
- Да, ну, всё равно мы их перестреляем - ни сегодня, так завтра, ни завтра, так через полгода, всех русских свиней перестреляем. (См. Дополнительные материалы к фильму В. Тихонова "Русская тайна").

Скрываясь в подвале, Г.Г. Гусев поймал на радиоволне разговор двух предположительно милиционеров. Один спрашивал по рации другого: "Куда вести задержанных?" Тот другой отвечал: "Веди их на стадион". Теперь, когда минуло двадцать лет с тех расстрельных дней, можно более точно восстановить картину того, что с вечера 4 октября до утра 5 октября происходило на расположенном вблизи Белого дома стадионе "Асмарал" (Красная Пресня).

Художник Анатолий Леонидович Набатов ранним вечером 4 октября наблюдал из окна Дома Советов, как на стадион привели большую группу людей, по словам Набатова человек 200, и у стены, примыкающей к Дружинниковской улице, расстреляли. 21 сентября 2011 года в День Рождества Пресвятой Богородицы мне удалось встретиться с Юрием Евгеньевичем Петуховым, отцом, расстрелянной у телецентра в Останкино Наташи Петуховой. Около 7 ч. утра 5 октября, когда палачи уже покинули стадион, а "санитары" ещё не пришли, Юрий Евгеньевич смог побывать там. Вдоль выходящей на Дружинниковскую улицу стены стадиона, по его словам, лежало примерно 50 трупов.

Свидетельства очевидцев дают возможность установить основные расстрельные точки на стадионе. Первая - угол стадиона, выходящий на начало улицы Заморёнова и представлявший тогда собою глухую бетонную стену (см. Речь. 1993. № 2. С. 1, 4). Вторая - в правом (если смотреть от улицы Заморёнова) дальнем углу, примыкающем к Белому дому. Там расположен небольшой бассейн и недалеко от него закуток-площадка между двумя легкими строениями. По словам местных жителей, там пленных раздевали до нижнего белья и расстреливали по несколько человек. Третья расстрельная точка, судя по рассказам А.Л. Набатова и Ю.Е Петухова, - вдоль стены, выходящей на Дружинниковскую улицу.

Для вывоза трупов из здания парламента и с примыкающей к нему территории использовались грузовые машины и баржи. Лидия Васильевна Цейтлина через некоторое время после октябрьских событий встретилась с шофёром автобазы. Грузовые машины той автобазы были задействованы в вывозе трупов от Белого дома. Шофёр сообщил, что в его грузовике в ночь с 4 на 5 октября перевозились трупы расстрелянных на стадионе. Ему пришлось сделать два рейса в Подмосковье, в лесной массив. Там трупы бросали в ямы, засыпали землёй и равняли место захоронения бульдозером. Трупы вывозились и на других грузовиках. Как выразился шофёр, "устали возить".

Друг речника Владимира Ивановича Коршунова Валерий Реутов, в 1993 году капитан небольшого судна Западного порта, избил при участии товарищей по команде судна экипаж баржи, на которой переправлялись трупы от Дома Советов.

Один из основателей общества "Мемориал" преподаватель математики Евгений Владимирович Юрченко помог прояснить вопрос по тайному уничтожению трупов в московских крематориях. Его расследование началось с телефонного звонка в "Мемориал" женщины, которая хоронила сестру на Хованском кладбище. Она утверждала, что слышала разговоры кладбищенских рабочих о том, что на грузовиках доставляли неопознанные трупы. Спустя неделю после расстрела Белого дома Евгений Владимирович вместе с Олегом Орловым обошли кладбища Москвы и ближнего Подмосковья. Сотрудница Хованского кладбища разрешила им переписать из журнала регистрации данные по доставленным для сожжения в крематорий кладбища трупам неизвестных лиц. Например, на машине, номер такой-то, привезли 19 трупов: три женщины, остальные мужчины. Рабочие Николо-Архангельского кладбища говорили о сожжении 300 - 400 трупов в те дни в кладбищенском крематории. Судя по репликам привозивших, в основном это были трупы людей, погибших в Белом доме. Примечательно, что в 2008 году рабочие Николо-Архангельского кладбища в приватной беседе со своим сослуживцем, защитником Верховного совета, подтвердили факт тайной кремации трупов после расстрела Дома Советов. Трупы привозили без гробов, в открытых ящиках и в полиэтиленовых мешках, не разбирая, кремировали и хоронили.

Сотрудники Митинского крематория отказались что-либо говорить Юрченко и Орлову. Когда они через несколько дней снова посетили Хованское кладбище, сотрудница, ведавшая журналом регистрации, воскликнула: "Нет, нет, больше ничего не могу сказать!"

Евгений Владимирович пережил ни одну бессонную ночь. Ему начали угрожать. Какие-то люди ночью во дворе дома перевернули его машину. В другой раз в машину во время одной из поездок выстрелили из мимо проезжавшей "волги".

В итоге по журналам регистрации Юрченко документально может подтвердить гибель приблизительно ста человек. Эти данные он и озвучил 30 сентября 1994 года на проходившей в Доме медиков научно-практической конференции "Год после путча". Кто-то из присутствующих на конференции опубликовал в печати несколько искажённые цифры о том, что по данным Юрченко на сентябрь 1994 года общее число погибших (доказан факт исчезновения и найдены свидетели гибели) составляло 829 человек (см. Аль-Кодс. 1994. № 27. С. 4). Евгений Владимирович в личной беседе с автором этих строк уточнил, что такого числа погибших он не называл.

26 марта 2012 года в процессе обжалования в Мосгорсуде решения Савёловского районного суда по иску участников фонда содействия увековечиванию памяти погибших граждан в сентябре - октябре 1993 года "о защите чести и достоинства" к Л.М. Млечину, я познакомился с Алевтиной Александровной Маркеловой. 6 октября 1993 года она дежурила на Дружинниковской улице. К Маркеловой подошёл мужчина, державший в руках большой портфель. Он сказал, что в детском парке (недалеко от того места, где позже установлена Крествоздвиженская часовня) из груды пепла ему удалось вытащить документы, сохранившиеся при сжигании одежды расстрелянных защитников Верховного совета. Алевтина Александровна направила того человека в Международный фонд славянской письменности и культуры, при котором действовал Общественный комитет по погребению убиенных. Руководитель фонда скульптор В.М. Клыков собрал журналистов, которые пересняли разложенные на столе удостоверения, найденные среди пепла от сожженной одежды. Присутствовавшая на пресс-конференции Елена Васильевна Русакова утверждала, что, по словам Клыкова, в том портфеле оказалось много удостоверений приднестровцев.

По оперативным данным МВД в здании осаждённого парламента находилось 30 человек, прибывших из Приднестровья с огнестрельным оружием (см. Некрасов В.Ф. МВД в лицах. Министры от В.В. Федорчука до А.С. Куликова. 1982 - 1998. М., 2000. С. 272). Вместе с тем, посольство Молдовы в Москве сделало заявление, что Белый дом защищали 150 приднестровских солдат и офицеров (см. Известия. 1993. № 194. С. 2). Е.В. Юрченко встречал в здании осаждённого парламента многих знакомых приднестровцев. "Например, только один отряд приднестровцев, с которым я столкнулся, - вспоминал он, - был около 30 человек. А вообще-то, как рассказывают, их было значительно больше. И судя по наградным материалам, опубликованным в приднестровских газетах, многие из них погибли. В официальном же списке ни одного приднестровца нет" (см. Российская правда. 1994. № 20. С. 1).

В официальном списке жертв нет и многих других защитников Верховного совета, погибших в те переломные дни. Их родственники и боевые друзья продолжают свидетельствовать о свершившейся трагедии. По словам защитника Дома Советов из 2 казачьего батальона, повар из их отряда после 4 октября 1993 года пропал без вести. Другой защитник парламента говорил, что в их отряде не досчитались как минимум пяти человек. Капитан 2 ранга Юрий Тихонович Рязанов свидетельствует, что из их группы пропал старший лейтенант Аркадий.

Около 11 ч. утра 4 октября 1993 года с улицы усилился обстрел первого этажа здания парламента. "Ни на миг не останавливаясь под этим шквальным огнём, - вспоминала врач-доброволец, - мы стали перетаскивать раненых на другую сторону цокольного коридора, в комнаты, где было потише. Одного из нас, врача, тут же убило выстрелом в спину. Звали его Сергей. Хирург-реаниматор, отличный профессионал, добровольно пришедший к нам со своей бригадой из двух человек" (см. Дума. 1994. №9. С. 1). Свидетельствует генерал-майор милиции в отставке Владимир Семёнович Овчинский: "Там погиб Гриша Файнберг, одноклассник моей дочери, который жил в соседнем доме на Красной Пресне. Он пришёл туда и принёс еду защитникам Белого дома. Он был убит выстрелом в голову во время штурма Белого дома, а ему было только 16 лет" (см.: МВД, мафия и олигархи. Беседа Любови Борусяк с генерал-майором милиции в отставке Владимиром Семёновичем Овчинским // Полит.Ру [Интернет-ресурс]. 2011. 3 марта. URL: http://www.polit.ru/article/2011/03/03/ovchinsky.html (дата обращения: 08.02.2013)).

В центре Москвы в доме на улице Гиляровского живёт одинокая пожилая женщина, Зинаида Алексеевна. У неё был сын, Баринов Константин Александрович 1960 года рождения. Константин окончил Мытищинский машиностроительный техникум, работал фрезеровщиком на заводе, хорошо рисовал. Когда в 1980 году вернулся из армии, произнёс загадочные слова: "Мама, я проживу 33 года". 13 июля 1993 года ему исполнилось 33 года. 26 сентября 1993 года ушёл на защиту Дома Советов и после кровавой развязки пропал без вести. Зинаида Алексеевна обратилась в милицию, плакала, просила помочь что-либо узнать о сыне. Сотрудники милиции, улыбаясь, взяли паспорт Константина, и на этом всё закончилось. Только совсем недавно в конце 2011 года мать решилась рассказать о судьбе сына соседке по дому.

По-прежнему остаётся неизвестным имя православного священника, расстрелянного утром 4 октября на Дружинниковской улице. Иерей Виктор (Заика), слава Богу, остался жив. Батюшка и его духовные чада в последующие годы приезжали в Москву на панихиды у Белого дома. Но гибель священника видели, по меньшей мере, троё: ветеран Великой Отечественной войны А.С. Дядченко, певица Т.И. Картинцева, депутат Верховного совета А.М. Леонтьев. Вот что, например, рассказала Тамара Ильинична Картинцева: "Подъехали БТРы, на них в чёрных кожаных куртках парни с длинными стволами. Один из БТРов развернулся, направил свою пушку и стал палить по бункеру. А там же, за бункером, парк, люди ходят. Ещё был иконостас. Из бункера вышел священник с иконой, отец Виктор, я же это видела, и БТР его в упор расстрелял и проехался по нему" (см. фильм В. Тихонова "Русская тайна").

В личной беседе Тамара Ильинична уточнила, что священник пошёл навстречу БТРу в сторону Дружинниковской улицы. Момент расстрела она пропустила, но заметила, как БТР проехался по упавшему священнику. В 2008 году мне удалось поговорить с жителем одного из домов, примыкающих к стадиону "Красная Пресня". Он рассказал, что утром 5 октября принимал участие в перетаскивании трупов на Дружинниковской улице. Среди погибших оказалось и тело убитого священника.

Положение несколько прояснила Нина Константиновна Кочубей. Во время блокады Дома Советов, Нина Константиновна видела иерея Виктора (Заику) из города Сумы. Однажды она проходила мимо другого священника и услышала, как обратилась к нему подошедшая женщина: "Отец Виктор". Кочубей возразила той женщине: "Это не отец Виктор". На что ей ответили, что это другой отец Виктор. Через некоторое время после трагических событий Нина Константиновна узнала от православных женщин, что тот другой батюшка Виктор погиб.

А. Залесский характеризовал оставшегося в живых батюшку Виктора (Заику) следующим образом: "Больше всех мне запомнился худощавый, аскетического вида священник. На вид ему 25 - 30. С густой бородой и длинными волосами… Приехал, как он сам рассказывал, с Украины… Молится, проповедует, беседует, ободряет. И сейчас как будто вижу перед собой его высокую чёрную фигуру во главе крестного хода. За ним идут пять или шесть старушек, его неизменных спутниц, с иконами, усердно поющих. А дальше уже кто придётся - сегодня одни, завтра другие" (см. Православная Москва. 1998. №31. С. 6).

После Панихиды 4 октября 2012 года мне удалось поговорить с подполковником Борисом Александровичем Оришевым. В блокадные дни он спросил одного из священников: "Почему тот здесь? Умирать в бою - долг военного. Что же он, как священник, может сделать?". На что батюшка ответил: "Я здесь, чтобы остановить кровопролитие. Если возникнет угроза кровопролития, возьму икону и выйду навстречу войскам". По словам Бориса Александровича священник был средних лет, нормального телосложения.

Светлана Вольская 12 октября 1993 года записала в своём дневнике: "У батюшкиной символической могилы большая икона, вдоль которой течёт ручей настоящей крови. Все эти дни было сухо, сегодня - первый дождливый день, вот и потекла запекшаяся на земле кровь. Но это - "научное" объяснение, верующие же верят - это кровь праведника вопиет на девятый день" (см. Наш современник. 1998. №10. С. 122).

В дни противостояния у Белого дома постоянно находились православные священники: служили молебны, совершали крестные ходы. К ним примкнули многие верующие, в том числе из других городов. Журналист А. Колпаков вечером 3 октября встретил у здания парламента пятерых священников (см. МК. 1993. №205. С. 2).

Проходят годы, и всё труднее устанавливать имена людей, положивших "жизнь свою за други своя". Но у Бога все живы и никто не забыт. Без Его Святой Воли не происходит ничего.

С течением времени всё больше проясняется масштаб октябрьской трагедии. Четверо суток из разгромленного здания парламента вывозили трупы. На столе В.С. Черномырдина видели записку, в которой сообщалось, что только за трое суток из Белого дома вынесено 1575 трупов (см. Правда о расстреле советской власти. Информационный бюллетень МГО КПРФ. 2009. С. 4). Генерал-майору милиции Владимиру Семёновичу Овчинскому (в 1992 - 95 годах помощник первого заместителя министра внутренних дел Е.А. Абрамова), сотрудник МВД, побывавший в Доме Советов после штурма, говорил, что в здании обнаружили 1700 трупов. Тела погибших штабелями в чёрных пакетах, заваленные сухим льдом, лежали на цокольном этаже. Подполковник милиции сообщил Александру Павловичу Репетову, что в начале 1990-х годов в "обычные" месяцы по статистке, предоставляемой в МВД, за месяц в московских крематориях сжигали до 200 невостребованных трупов. Но за октябрь 1993 года дали цифру на 1500 больше. Таким образом общее число погибших превышает 2000 человек. Ельцинскому режиму было, что скрывать. Ведь среди погибших немало женщин и детей, стариков, врачей…

Нам ещё предстоит осознать ту великую жертву, которую исполнили погибшие патриоты России в октябре 1993 года. Духовно-нравственный смысл кровавых событий с годами всё явственнее проступает сквозь пелену ненависти и заблуждений.

27 сентября 1993 года в праздник Крестовоздвижения молодой священник по окончании Крестного хода вокруг Белого дома сказал: "Сегодня, в праздник Воздвижения Животворящего Креста Господня, православные в храмах поклоняются кресту. Мы с вами не можем пойти в храм, но мы несём свой крест здесь" (см. Московский апокалипсис. М., 1996. С. 117).

За три дня до штурма Дома Советов к супруге Андрея Фёдоровича Дунаева (исполняющим обязанности президента А.В. Руцким назначен министром внутренних дел) Анне Евдокимовне пришёл "посланник" от бывшего председателя КГБ В.А. Крючкова и предупредил, что расправа назначена на утро 4 октября. Как свидетельствует подполковник Б.А. Оришев, за несколько дней до бойни омоновцы говорили защитникам парламента: "Мы вас всех будем резать 4 октября". Накануне кровавой развязки сотрудники милиции сообщили казакам, охранявшим баррикаду на Дружинниковской улице, что 3 октября блокада будет снята, но фиктивно в результате "прорыва восставшего народа" (см. Бузгалин А.В., Колганов А.И. Кровавый октябрь в Москве. М., 1994. С. 47; Островский А.В. 1993. Расстрел "Белого дома". М., 2008. С. 199). Уже после прорыва блокады "дзержинец", оказавшийся в здании парламента, заявил: "Нам дали приказ, как только пойдут, будут нажимать, бегите" (См. аудиоархив Г.Г. Гусева).

Ближе к вечеру того же дня у Белого дома молодой монах произнёс: "Сегодня прольётся кровь, много крови" (см. Век. 1993. № 39. С. 1). Защитники Дома Советов осознавали, что в случае трагической развязки, они, практически безоружные, погибнут, но всё же прошли свой крестный путь до конца.

"Я знал лично троих погибших: Ермаков, Фадеев, Шалимов, - вспоминал Сергей Петрович Сурнин. - Это были простые душевные русские люди. Они очень болели за нашу Родину и очень хотели, чтобы был в стране порядок и счастье народа".

Покаянная молитва уже начала звучать 4 октября 1993 года. Тогда на Дружинниковской улице убили мужчину, стоявшего во время штурма на коленях (см. Вечерний клуб. 1993. № 245-246. С. 1). В тот день Русская Православная Церковь отмечала отдание праздника Воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня. Люди, принявшие мученическую кончину у Белого дома, искупили своей жертвой безмолвие миллионов соотечественников, с равнодушием взиравших на гибель Родины.

В августе 1996 года в детском парке вблизи Белого дома по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II усилиями общественной организации Троицкий Православный Собор установлена Часовня Воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня в память о трагедии осени 1993 года. 27 сентября 1997 года в праздник Воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня после службы в часовне одному юному прихожанину удалось зафиксировать на фотоплёнку чудо "красное облако". Основание часовни погружено в кровавый туман, образующий на фоне багряных верхушек деревьев парка и стадиона кровавую чашу. Исследовавшие плёнку специалисты установили: кадр не засвечен.

На груди расстрелянного в Останкино 3 октября 1993 года Алексея Шумского родители нашли переписанную цитату из Священного Писания: "Если бы вы были от мира, то мир любил бы своё; а как вы не от мира, то Я избрал вас". "Незадолго перед гибелью, - вспоминала мама расстрелянного у Дома Советов четырнадцатилетнего Кости Калинина, - всё время спрашивал: "Мама, ну когда ты меня покрестишь?". Младших-то я как-то быстро покрестила, а вот его всё не получалось. Так и не успела… И вот, когда его хоронили, там же, на Бабушкинском кладбище, отпевали одну старушку. И вдруг батюшка подошёл к нам сам: "Крестили? Отпевали?" А услышав, что мальчика не успели окрестить, сказал: "Я сейчас всё сделаю". И покрестил его" (см. Советская Россия. 1994. № 106. С. 4).

В 2003 году архимандрит Кирилл (Павлов) благословил священника Виктора (Кузнецова) на работу над книгой воспоминаний о "чёрном октябре" такими словами: "Во всём свой урок. А расстрел стольких людей в 1993 году, Высшего законодательного органа страны, избранного народом, это - преступление особое! Тут было совершено редчайшее злодеяние. Про него нельзя забывать" (см. Виктор Кузнецов, священник. Так было. Расстрел. Мытищи, 2010. С. 3). Старец Николай (Гурьянов) сказал Александру Павловичу Репетову о погибших в Белом доме следующее: "Они все блаженствуют. Молись за них. И они будут молиться за тебя". И ещё сказал, что души убиенных в Белом доме, также как и души многих защитников Отечества в Великую Отечественную войну, уходили прямо в рай, минуя мытарства.

Шевченко Валерий Анатольевич,
кандидат исторических наук