К. Малышев

Дипломный проект в особых обстоятельствах

Предзащита.

22 сентября 1993 года у меня была предзащита диплома, так что вечером 21-го я сидел дома и готовился к встрече с советом кафедры. Между делом решил узнать чего в мире нового, включаю телевизор, и тут как раз выступление Ельцина с Указом 1400. В голове сразу пронеслось: “Переворот!”. Не то, чтобы мне очень нравился Съезд Народных Депутатов, но очень не нравились Ельцин и Ко. Мне представлялось (и сейчас представляется), что с ними Россию ничего хорошего не ждет. Со своими предпочтениями я определился задолго до того вечера.

Но поначалу ощущения серьезности событий не было. Все выглядело довольно мирно. В первые часы СМИ вели себя относительно сдержанно. Сама ситуация не казалось новой, весной 1993 года Ельцин уже раз пытался ввести “особый порядок управления страной” (ОПУС). Казалось, что события развиваются по тому же сценарию. Так что, послушав немного ТВ, вернулся к диплому.

Первый день.

После предзащиты собирался домой отсыпаться, но дернуло съездить к Верховному Совету (далее ВС). Участвовать в чем-то не собирался, просто было любопытно. Я даже не знал точно, где он находится, плутал минут 30, пока добрался.

Покрутился у здания ВС, посмотрел на баррикады, взял несколько газеток различных партий собрался идти домой. Тут встретил институтского знакомого, доктор наук, “лазерщик”, а тут еще оказался и активист ФНС (*). Сначала общий треп о политической ситуации в стране, собрался прощаться, а он мне сует пачку листовок: “Расклей у себя возле дома”. Нельзя сказать, что это предложение вызвало у меня большой энтузиазм. Казалось, что уже имеется масса патриотов, которые сделают все работу, от меня потребуется лишь моральная поддержка. Но сказать “Вы оставайтесь тут на баррикадах, а я спать пошел”, выглядело не по-товарищески. Придется клеить.

Решил идти после 2-х ночи, когда даже большинство “сов” уже спит. В ожидание времени “Ч” выделял заголовки листовок красным фломастером, делал надписи “Русский прочти”. Нормального клея для бумаги не было, нашелся только “суперцемента”.

В начале допустил ошибку, густо мазал “суперцемент” как обычный клей для бумаги, листовки стали отваливаться. Потом доперло, что его надо размазывать тонким слоем, дело пошло на лад. Но ладонь потом выглядела как будто ее покрыли стеклом. Клеил в основном на автобусных остановках, несколько раз заходил в подъезды и лепил на двери лифтов.

За время работы я прошел примерно 3-4 км улиц. Надеялся встретить еще кого-нибудь занятого аналогичной работой. Но, увы, только один раз видел листовку в поддержку Съезда.

На следующий день вышел из дому уже за полдень. Прошел места вчерашней работы. На автобусных остановках листовки сорваны. Н-да, не очень много толку от такой работы. Ладно, поехал к ВС, посмотреть как там дела.

В отряде.

После ночной операции настроение у меня сильно изменилось. С одной стороны появился своего рода азарт. С другой, к тому моменту уже на полную заработала пропагандистская машина путчистов. Ее наглость и тотальность побуждала к ответным действиям. Просто стоять на митинге казалось мало.

Ясно, что надо к кому-то прибиться. Походил, присмотрелся. Картина пестрая, судя по цвету флагов, из организованных групп преобладали коммунисты (красный), на втором месте православные и патриотические организации (черно-желто-белый). В основном, народ в гражданском, несколько групп (по 5 -10 человек) - в полувоенной форме. По организованности мне больше всех нравились “баркашовцы”, но идти в радикальные националисты я не собирался. Больше тяготел к патриотическим течениям.

Собрался искать РОС или ФНС, но тут вдруг события потекли по другому руслу. Из ВС вынесли пачки листовок для раздачи, выскочила одна симпатичная гражданочка и сказала : “Нам пожалуйста, мы из …ского района ”, я подскочил: “я тоже из этого района”. “Отлично, мы сейчас как раз пойдем клеить листовки, присоединяйтесь”. Так попал в свой “партизанский отряд”.

Костяк группы составляли люди, работавшие в нашем районном Совете народных депутатов. По социальному составу преобладали рядовые служащие.

Трудно говорить о мотивах других людей, насколько я понимаю, он был близок к моему - неприятие ельцинской власти, как власти бандитской, воровской. Был еще один стимулирующий фактор – это не желание терпеть откровенную наглость и ложь ельциноидов, вытирающих ноги о закон.

В детали взаимоотношения нашей группы и ВС я не входил. Как понимаю, какая-то связь была. В планировании и проведении конкретных действий был полный простор для инициативы. Его правда сильно сдерживала скудность человеческих и материальных ресурсов.

Но вернусь к Верховному Совету. На ходу обсуждаем план действий. Сходимся на том, что расклейка на улицах не эффективна. Листовки срывают, а те, что есть, прохожие не очень читают. Закидать прокламациями почтовые ящики возможности нет. Решаем клеить листовки в метро, на двери поездов. Метро - место, более контролируемое властями, чем улица. (По крайней мере, в 93-м было так). Поэтому расклеивание там листовок, уже содержит в себе элемент неповиновения. Плюс к этому, появление листовок в метро более заметно, чем на улицах. Даже если не прочитают, то увидят, что они есть. На фоне непрерывной промывки мозгов по ТВ, это уже что-то.

Наряду с официальными обращениями Съезда было много листовок разных партий, общественных организаций и т.д. Размножить могли только одну - две, на глаз провели отбор. Радикалов решили не брать, предпочли сдержанный текст, кажется РОСа.

Подготовка растянулась, пока размножили листовки, пока попили чай, в общем, вышли на дело где-то к 10 вечера. Поздновато, но уж как смогли.

Для того, чтобы клеить листовку в вагоне нужна некоторая наглость, с которой лично у меня были проблемы. Как только мог, старался выглядеть невозмутимо.

Примерно час все шло без проблем, но потом одну из наших женщин забрали в милицию. Картина получилась довольно потешная - здоровенный верзила мент, держа банку с клеем, конвоирует миниатюрную женщину. Но патриоты не сдаются, и наша боевая подруга проскочила сквозь турникеты. Конвоир бросился за ней, турникет сработал и подсек его. Бедолага со всего размаху навернулся, вылив клей на себя.

Но метро пришлось покинуть. Оставшиеся листовки расклеили на стены домов. Тут произошла короткая дискуссия. Надо отметить, что ни во время тех событий, ни после народ не рвался общаться с защитниками Конституции. Поэтому эта встреча запомнилась. У ночных ларьков разговорились с некими торговцами из Свердловска, приехавшими в Москву за товаром. Наши аргументы были “общепатриотического” характера. Мол, смотрите, что в стране происходит. У них позиция такая: Урал твердый орешек, нас никому не взять, а здесь мы по частным делам и ни во что не лезем. Может они действительно так думали, а может врали, чтобы не ссориться.

Новый день - новые проблемы.

На следующий день решили продолжить работу в метро, но не клеить листовки, а раскладывать их по вагонам. Все казалось просто, но тут от руководства пришла информация, что ночью с 24 на 25 будет штурм ВС. Что делать? На обратной стороне листовки пишем короткое обращение к народу, с предупреждением о готовящемся штурме.

Операция прошла легко, а посему никаких особых воспоминаний не оставила. Был один внеплановый эпизод. Некий молодой кавказец подобрал листовку, прочел, потом подошел к одной из наших и задал вопрос:

- Зачем тебе это нужно?

- У тебя на родине все хорошо?

- Нет в республике очень плохо. Но я здесь по личным делам.

- У меня здесь тоже дело, но не личное.

На том и разошлись.

Вернулись “на базу”. Тут возникает новое обстоятельство. Несколько женщин из нашей группы заявляют, что они пойдут ночью на баррикады (“отражать штурм”). Мне эта идея показалась не особо привлекательной. Безоружным интеллигентам лезть против вооруженных мордоворотов не самый умный вариант поведения. С другой стороны, что ещё можно сделать? А главное, нельзя же бросить женщин одних в таком деле.

В общем, есть повод для размышлений. Позвонил знакомому, он входил в РНС, спрашиваю какая у него информация. Он ответил, что да штурм возможен, и что он со своими людьми идет к ВС. Н-да, не легче…

Наверное, для меня это был один из самых тяжелых моментов за те дни. Вроде решил, что идти надо. Эти интеллигентские муки прекратило начальство. Штурма не будет, всем идти домой спать. Тут действительно камень с плеч свалился.

Настенная живопись

Последующие дни прошли, в тревожном ожидании, без активных действий. Верховный Совет был полностью блокирован, но Съезд не сдавался. Мы делали несколько попыток проскользнуть к ВС, но менты нас быстро завернули. Один раз дежурил в штабе, принимал телефонные звонки, но их было не особо много. На какие-то действия меня не мобилизовывали, переключился полностью на свои дела.

Кажется, начиная с 30-го сентября, пошли столкновений наших демонстрантов с ОМОНОМ в центре города. Насколько помню, началось с избиения ОМОНОМ участников митинга у станции “Баррикадная”. Наши в ответ старались организовать компанию гражданского неповиновения.

Нужно как-то поддержать этот процесс. Раз листовки не дают особого результата, решаем использовать стены. Мысль казалось простая, но до нее дозрели поздно. Для нас это было в новинку, все же законопослушные граждане собрались, не шпана какая.

К делу подошли серьезно. Выбрали место, где линия выходит на поверхность, проходя мимо очень подходящего бетонного забора. Плиты забора разбиты на квадратики - очень удобно. Рассчитали – два квадрата на букву – в самый раз. Некоторое время заняло обсуждение лозунгов. Остановились на “Путчиста Ельцина - к суду”, тут мы четко проявили себя как сторонники закона, требовали правосудия, а не расправы. Далее шел лозунг, подсмотренный на митинге: “Ельцин пьяная свинья – убирайся из Кремля”. От лозунгов в поддержку Руцкого, после некоторых размышлений, отказались - Руцкой многим не нравится. Остался еще запас стены и краски, его отвели под короткое “Борю в ЛТП”.

Операция прошла ночью со 2-го на 3-е октября. Действовали мы если не образцово, то близко к тому. Распределили, кто какие буквы пишет, подготовили кисточки, емкости для краски. Подъехали на объект, сама работа заняла минут пять-десять. Несколько раз приходилось прятаться, когда проезжали поезда. Потом быстрый отход с места акции.

Возвращались домой веселые, хищно поглядывая на заборы и стены домов. Вот здесь хорошо бы – стена на шоссе смотрит, и вот тут, напротив магазина.

Но днем 3 октября события приняли иной оборот, и наши планы пришлось изменить.

3 Октября.

В этот день ни в чем таком особом поучаствовать не довелось. Сидел дома, услышал по радио, что наши начали прорыв блокады ВС. Сообщения поступали одно за другим. Прорваны ментовские заслоны на Крымском мосту, вышли к мэрии, войска уходят от здания ВС, Софринская бригада переходит на сторону ВС.

Состояние было сумбурным, и радостно и сомнительно одновременно. Неужели народ поднялся?

Когда Руцкой выступил со знаменитым призывом идти на “Останкино” первая мысль была, что да конечно надо. Руководство ВС должно выступить с обращением к народу. Для себя решил, что дождусь выступления наших по ТВ и пойду к Верховному Совету.

На первом канале передачи прекратились, по российскому показывали мультик (кажется, что-то про фигурное катание), пошла бегущая строка, что передачи прерваны ворвавшейся на телецентр толпой.

Включаю радио, радостные вопли кого-то из ельцинойдов, “Останкино” отбили. Что-то про то, что военные за них, четко отложилось упоминание о бригаде МВД, которая уже вышла из Теплого Стана (**).

Вояки на их стороне! Это казалось невозможным. Понятия не имел, какие силы есть у наших, но почему-то четко представлялось, что гораздо меньше бригады.

Значит все...

4 Октября.

Прошел последний сбор. Просто посмотреть друг на друга. Вроде все живы (***). Некоторые были в прорыве. Разговоры перескакивают с темы на тему. Почти сразу встал вопрос, (****): почему все же удался прорыв блокады ВС 3-го октября – мы ли так ломили или ОМОН поддались? Единого мнения не было. Посидели еще немного и разошлись, всем работать надо.

(*) Расшифровка названий организаций
ФНС - Фронт Национального Спасения, рук. И. Константинов
РНС - Русский Национальный Собор, рук. А. Стерлигов
РОС - Российский Общенародный Союз, рук. С. Бабурин
(**) Теплый Стан –район на юго-западной окраине Москвы.
(***) Позднее выяснилось, что один сотрудник моего института, защитник Конституции, погиб в Останкино
(****) Насколько знаю, этот вопрос остался без ответа до сих пор. Среди участников обороны ВС я встречал сторонников обоих версий.