После разрыва Б. Ельцина с федеральной Конституцией в столице государства сложилась обстановка, не совместимая с моими представлениями о свободе, прежде всего свободе информации. С момента переворота - с 20 часов 21 сентября - государственные СМИ установили полный контроль за сообщаемыми гражданам сведениями. Граждане лишены информации о реальных точках зрения и действиях сторон, их пичкают тенденциозными сведениями, успокоительными либо устрашающими по выбору властей. Крайнему искажению подвергается информация о реальной позиции и взглядах земель и регионов России - главной стороны в конфликте.

     Для профессионала ясно, что государственные информационные программы радио и телевидения, оставшиеся (за исключением немногих зарубежных радиостанций, вещающих на русском языке) практически единственным источником оперативной информации для российских граждан по всей России, подвергаются жесткой повседневной цензуре. В ее основе - система давления, коррупции и конформизма, давно насаждаемого правительством в журналистской среде. Закрытие "Российской газеты" и других изданий Верховного Совета РФ, давление на телекомпанию "ВиД" являются лишним подтверждением намерений группы московских политиков.

     Это положение все более неприемлемо для меня с профессиональной и человеческой точки зрения. Однако я не считаю себя вправе ставить под удар информационное агентство национального уровня, каким сегодня является "Постфактум". Поэтому с 27 сентября с. г. я оставляю все административные должности, которые занимал в агентстве. Положение частного лица представляется мне более естественным для противодействия той угрозе интеллектуальной и политической свободе, в какую вырастает режим личной власти Ельцина. Я абсолютно уверен в профессионализме моих коллег и в том, что они отстоят свою журналистскую независимость, пойдя ради этого на необходимые компромиссы. А я от компромиссов устал.

  "Россия", № 40.