Я москвич, инвалид с детства по слуху. Короче - глухой... 30 сентября я шел по улице в сторону метро "1905 года". Шел домой с Пресни, где находятся Центральное правление общества глухих и редакция журнала для глухих - там я получаю свои номера. У Дома кино увидел оцепление. Я никогда не видел раньше нашу милицию в боевой экипировке - в шлемах, бронежилетах и со щитами. И вот поскольку я страстный фотолюбитель и фотоаппарат всегда ношу с собой, то метров с десяти два раза сфотографировал оцепление.

     Тут же ко мне подскочили два омоновца и буквально через мгновение еще один - из толпы - и начали отнимать фотоаппарат. Я сначала уцепился за стоящих рядом женщин, но силы были слишком неравными. Старался объяснить, как мог, что я глухой, но, похоже, своим нестандартным поведением я только еще более распалял омоновцев: меня сбили с нот и начали избивать. Били меня и ногами, и дубинками. Затем перетащили на другую сторону цепи омоновцев, и вновь сбили с ног, и опять мутузили - все это слилось у меня в один кошмар, я видел только ноги, сапоги и ботинки омоновцев. Запомнился один удар, когда из-за цепи избивавших меня кто-то, стоявший до этого в стороне, ударил меня ногой в пах всей подошвой. Я пытался показать свою книжку инвалида, но где там... (Ее я впоследствии не нашел, как и бумажника, но врать не буду: в кошельке не было ни рубля). Помню, что, как мог, кричал им, что я инвалид...

     Затем меня подхватили двое и куда-то повели, все время пытаясь отнять у меня фотоаппарат. Я тут только понял, что, может, стоит засветить пленку, чтобы они отстали от меня, и сам открыл фотоаппарат.

     Вели меня через цепи ОМОНа мимо бронетранспортеров с пулеметами - к автобусу. Там уже было человек десять задержанных и несколько охранников. Я кому-то опять начал объяснять, что я инвалид, но в ответ сзади по голове меня ударил охранник, сидевший за столом позади скамеек и евший пироги, кучей лежавшие перед ним. Поскольку я глухой, то часто говорю либо очень тихо, либо очень громко - я не могу контролировать свой голос. Похоже, это раздражало моих мучителей. Словом, в автобусе мне добавили еще.

     Через некоторое время нас увезли - как оказалось, в 43-е отделение милиции, где было еще десятка полтора таких же задержанных. Среди них оказался и какой-то журналист с диктофоном (он представился, но я не слышу и не могу сказать, кто это был). Журналист расспрашивал сначала моего соседа, а потом пытался и мне задать вопросы. Потом я видел, как его вывели.

     В конце концов до милиционеров, кажется, дошло, что я действительно глухой. Меня подвели к дежурному. Я опять показал, что засветил пленку. И тогда меня отпустили. Но я не ушел и сказал, что хочу, чтобы составили акт по всей форме. Меня повели в другую комнату, около которой я просидел примерно час (вероятно, мучители надеялись: может, уйдет?) Но я не уходил и в конце концов вместе с милиционером в гражданском написал все то, что изложил и в этом письме. Я, конечно, понимаю, что в наше время обращаться в милицию бесполезно, но все же... После проверки формальностей, действительно ли я есть я, мне сказали, что заявление передадут прокурору. Я бы, наверное, и не написал в "Советскую Россию" этого письма, если бы не заметил, как к моему делу подшили еще одну бумагу. Во время передачи бумаг дежурному я прочитал несколько слов из нее: "... гражданин такой-то (то есть я) оскорблял честь и достоинство милиционеров".

     Возмутила меня не формулировка даже, а то, что написал эту бумагу милиционер, сопровождавший задержанных в автобусе. Ни те, кто меня задерживал, бил, а просто посторонний, получается: я его и оскорблял. Он не свидетель и быть им не мог!

     В нашем журнале для глухих писали, что в Америке некоторую часть полицейских специально обучают языку глухих. Всяко ведь бывает. Нам до этого далеко. Но ведь и без этих тонкостей можно быть просто людьми!..

  ГРИШИН Вячеслав Иванович,
инвалид 3-ей группы с детства,
по профессии я садовник,
никогда оружия не держал в своих руках
и всем бы этого желал.