Это был удивительный танец - под резкие, глухие удары по крышке багажника машины, с блеском солнца на стволах автоматов и ручных пулеметов, на фоне дымных столбов, поднимавшихся над подожженными грузинской авиацией домами.

     Это был танец мужчин, только что вышедших из боя. В нем было ликование одержанной победы и хмельная радость жизни, уцелевшей среди пуль и осколков. В нем была горькая печаль по товарищам, погибшим на передовой. В нем был суровый обет не выпускать из рук оружия до тех пор, пока враг не будет изгнан с родной земли.

     Это был древний танец воинов, которые много веков назад сражались здесь с захватчиками...

     И война казалась такой далекой, бушующей где-то почти на другой планете, хотя до реки Гумиста было всего несколько сот метров...

     Когда-то я неспешно шел по этой улице, и полуденный зной мягко давил на плечи, и асфальт дороги слепил глаза синим горячим блеском. На углу стояла невысокая пожилая женщина в черном платье и черном, аккуратно повязанном платке и торговала фруктами. На ящике лежали яблоки, груши, мандарины. Упругие золотистые шарики тесно прижимались друг к другу, излучая прохладный терпкий аромат.

     И даже в самом страшном сне не мог предположить я тогда, что придет такое время, когда я буду бежать через мандариновый сад, и зеленые, еще не созревшие мандарины будут задевать лицо и стучать по плечам, точно пытаясь остановить нас, чтобы пожаловаться на свою судьбу. Но мы никак не могли остановиться, потому что сад простреливался с высоты, нависшей справа.

     Сумасшедший бег закончился через несколько минут. Свернув вправо, мы скатились по откосу прямо в неглубокий придорожный кювет. Там за бруствером из бетонных блоков находилось около десятка абхазских ополченцев - передовой пост отряда, обороняющего горный перевал.

     Новых людей на посту встретили оживленными восклицаниями и шутками. Один из ополченцев, молодой чернобородый парень с узкой зеленой повязкой на голове даже взобрался повыше, чтобы удобнее было участвовать в разговоре. На него тут же строго глянул пожилой мужчина, на мгновение оторвавшись от ручного пулемета, укрепленного поверх бетонной глыбы. "Слезь, снайпер, увидит". Молодой боец поспешно опустился на землю и виновато отвел взгляд, словно получил замечание за непоседливость на школьном уроке от учителя.

     Наверное, так оно и было не раз, ведь ополченец, приникший к пулемету, больше десяти лет учительствовал в местной сельской школе. Чичико Мукба преподавал математику, раскрывал перед своими учениками тайны чисел, а когда над родной землей нависла опасность, сменил школьный мелок на оружие. Вместе с ним в ряды защитников Родины встали и многие его воспитанники. Они и теперь разные по возрасту и жизненной судьбе, - как один класс, где слово учителя - непреложный закон.

     - Горжусь своими ребятами, - теплая улыбка осветила усталое лицо сельского учителя. - Никто не струсил. Мы поклялись: умрем, но не сдадимся.

     Сегодня приходится слышать, что грузинским войскам противостояли неисчислимые легионы чеченцев и русских. Дескать, они-то и принесли победу абхазам. Так могут думать и утверждать только те, кто не был в окопах вместе с ополченцами, не разговаривал с ними, слушая их бесхитростные рассказы о прошлой жизни, не вжимался так же, как и они, в жесткую каменистую землю, спиной ощущая, как с безмятежным, даже каким-то уютным шипением распарывают воздух пулеметные очереди.

     Всю свою жизнь прожил в селе Звандрипш, что в Гудаутском районе, Дикран Икуа. Мы встретились с ним на позиции под Нижними Эшерами. Запомнилось, с какой хозяйской основательностью оборудовал Дикран свой окоп.

     А перед тем, как самому прийти на передовую, Дикран Икуа проводил в ополчение четверых сыновей. "Родину надо всем защищать", - коротко сказал он.

     В России это слово вываляно в грязи, стало чуть ли не ругательным, а в устах простого абхазского крестьянина оно звучало гордо и любовно. Здесь слова - родина, родной дом, родная земля - не пустой звук. За них идут в бой, терпят муки и страдания.

     Целый год маленькая Абхазия вела героическую борьбу против многократно превосходящих сил. Что помогло ей выстоять и победить? Суперсовременные бомбардировщики? Лазерное оружие? Ядерные боеголовки?

     Чичико Мукба рассказывал мне, что в первые дни в отряде было всего несколько старых охотничьих ружей. Автоматы и боеприпасы ополченцы добывали в бою.

     Как легенду передавали мне рассказ о Вианоре Ашба, который во главе небольшой группы захватил грузинский танк. На вооружении у ребят был всего один автомат!

     С Вианором мы встретились на окраине Сухума, когда немного затих бой. Откровенно говоря, я ожидал увидеть высокого крепкого парня, которому по плечу самые дерзкие боевые операции. Но перед нами стоял худенький, ниже среднего роста паренек со смущенным мальчишечьим лицом.

     - Не страшно было?

     Он не видел здесь ничего особенного - просто выполнил долг. Долг солдата. Долг патриота. А это посильнее даже бронированных чудовищ. Таких людей не устрашишь самыми изощренными зверствами, не купишь самыми распрекрасными "сникерсами".

     Среди них были общительные и неразговорчивые, отважные и осторожные, любители хорошо поесть и способные удовлетвориться самым малым, тоскующие по дому и с легкостью воспринимающие боевую обстановку. Но у всех у них есть одна общая черта - любовь к родной земле, боль за ее поруганную честь, святая ненависть к ее обидчикам.

     ... Гремит сухая резкая дробь на окраинной сухумской улочке. Не беда, что нет оркестра, что оттягивает руку автомат, что кое-как зашита куртка, располосованная осколком снаряда. Все равно нет ничего прекраснее Праздника Победы!

  Владимир СЕЛЕДКИН.