В прошлую субботу наша газета рассказала о враче хирурге из Подмосковья Георгии Скрябневе, который в свободные от дежурств в больнице дни стал помогать вернуть радость жизни людям, совершившим попытку самоубийства. В этом самоотверженном служении добру, вызвавшем сперва непонимание даже у коллег, сам Георгий Александрович не видит ровным счетом ничего необычного: он христианин и не может оставить ближнего в беде. В редакции доктор рассказывал исключительно о своих больных, надеясь, что читатели найдут для них слова участия, поддержки, окажут им посильную помощь, которой ныне цены нет.

     Когда газета со статьей вышла, Георгий Александрович, поблагодарив редакцию за поддержку, обратился с еще одной просьбой: привлечь внимание общества к трагедии бездомных людей. Вал бродяг захлестнул ныне все крупные города России. Сколько у нас бомжей, что с ними делать - ныне не знает никто. Только за полгода в Москве ими совершено 600 тяжких уголовных преступлений. Большинство задержанных милицией оказались ранее судимыми или же опасными рецидивистами, многие находились во всероссийском розыске или фигурировали в расследуемых делах...

     Для наведения порядка милиция предлагает восстановить поспешно отмененную якобы "по гуманным соображениям" административную и уголовную ответственность за бродяжничество. Это, безусловно, надо сделать. И без промедления. Но очевидно и другое: одним устрашением и устрожением наказания социальную проблему, усугубленную экономическим и нравственным кризисом общества, не решить. Она ныне столь же остра, как после гражданской войны беспризорность подростков. Но тогда на борьбу за судьбы своих юных граждан поднялась вся страна. Ныне до бродяг, заполнивших вокзалы, уличные переходы, станции метро, никому нет дела.

     Тем ценнее неожиданный, пусть и не совсем удачный, опыт милосердия, проведенный доктором Скрябневым.

     Сперва милиционеры приняли бродягу за пьяного. Но после того, как втащили в машину и осмотрели, поняли, что он - сильно обморожен. И даже больше - по сути заморожен. Пострадавшего доставили в больницу.

     К концу дежурства доктор Скрябнев в очередной раз зашел в палату, где после операции лежал несчастный. Оттаявшие глаза больного вытекли. В сознание он не приходил. Шансов выжить у бродяги не было ни малейших. Но если даже он и выживет, как быть ему дальше - слепому, без рук, без ног?

     С наступлением холодов обмороженных бродяг привозят в больницу не одного и не двух на дню. Доктор все чаще задумывался над тем, что оказался в тупике. С одной стороны, он хирург с немалым опытом, врач в третьем поколении, отдающий себя больным. С другой, он - христианин и должен помочь несчастным.

     Однажды, ожидая на платформе электричку, доктор заметил изможденного, оборванного человека, трясущегося от холода. Совесть не позволила остаться безучастным. Георгий Александрович привел в свой дом первого бродягу. Мечислав, как оказалось, был когда-то первым секретарем райкома комсомола, затем преподавал в МГУ. За стрельбу в городе из трофейного пистолета схлопотал три года. В тюрьме заболел туберкулезом. Когда срок кончился, родные от него отвернулись, и Мечислав остался без крыши над головой. Летом жил, собирая бутылки, ночуя в подъездах и электричках. Зимой его забирала милиция. Так Мечислав протянул десять лет, пока не встретил сердобольного доктора, предоставившего ему кров и хлеб. Но было слишком поздно: несмотря на все заботы Георгия Александровича, через несколько месяцев чахотка свела больного в могилу.

     После смерти Мечислава Георгий Александрович уже не мог проходить мимо горемык. Вскоре в его подмосковном доме собралось полтора десятка бродяг, подобранных в электричках и на вокзалах. Конечно, пуская их к себе, доктор сильно рисковал: у многих его постояльцев был уголовный опыт, кое-кто уже

     побывал в зоне. И вообще эти люди легко идут на преступление, если уверены в безнаказанности.

     Опасаясь, что подопечные станут совершать кражи, доктор запретил им выходить ночью из дома. Даже завел сторожевого пса. Надо ли объяснять, что соседи, мягко говоря, были не в восторге от странного, на их взгляд, эксперимента доктора. Но, забегая вперед, скажем, что ничего плохого не произошло: то ли бомжи прониклись некоей симпатией к своему благодетелю, то ли просто не хотели рисковать дармовой выпивкой и едой.

     ИЗ НАБЛЮДЕНИЯ ДОКТОРА СКРЯБНЕВА: "Приемы, вызывающие доверие со стороны опустившихся людей, не сложны: дать закурить, выпить, душевно поговорить, снова дать выпить... После этого бомжи, как правило, приходят снова, чтобы выпить и поесть, а затем просят оставить их ночевать. Так, надев маску "доброго придурка", я добивался того, чтобы бомжи начинали полностью доверять мне и вели себя не боясь"

     Среди постояльцев оказалось много алкоголиков. Это болезненная зависимость организма от спиртного, избавить от которой враз невозможно. Поэтому доктор из сахара и дешевого винограда готовил для алкашей бормотуху, которую они нарекли "божественным напитком".

     ИЗ НАБЛЮДЕНИЙ ДОКТОРА СКРЯБНЕВА: "Моя роль "доброго придурка" вскоре стала приносить первые плоды. Бомжи настолько освоились, что среди них обозначился лидер - физически более крепкий человек. Первое, что он начал делать. - это командовать флягой с вином. У лидера появились "приближенные" и противники, у последних - тоже свой лидер. Я не вмешивался, предоставляя событиям развиваться естественным путем. Единственное "насилие", которое я учинял над ними, - раз в неделю водил всех в баню.

     Продолжая наблюдения, я заметил, что "оппозиция" ввиду явного физического превосходства лидера постепенно смиряется, хотя отдельные словесные баталии временами вспыхивают. Но теперь любая выпивка проходила под руководством лидера: он добивался того, чтобы "кайф" возникал у всех одновременно. В таком состоянии, когда логика ослабевает, а личность делается легко внушаемой, лидер довольно умело начинает сеять ненависть ко всем другим, обычным людям. Он заводит разговор о том, что можно кого-то и ограбить, притом безнаказанно. Слушатели соглашаются, но я вижу, что страх перед тюрьмой у них велик, хотя никто в этом не признается. По существу, лидер проводит сеанс наркопсихотерапии, так как алкоголь относится к слабым препаратам такого рода воздействия. Бомжи все более сплачиваются на преступной основе, страх перед наказанием все более подавляется.

     Наконец, наступает момент, когда я понимаю, что нужно вмешаться. Но лидер первым начинает разговор, требуя от меня полного и безоговорочного подчинения ему. Сделав вид, что колеблюсь, я тяну время. Через насколько дней при молчаливой поддержке всей группы лидер повторяет требование, подкрепляя его угрозой: рука вожака тянется к ножу. И тут из "доброго придурка" я превращаюсь в "разъяренного хищника"

     С бомжами жить - по-волчьи выть. Неожиданно доктор нанес лидеру сильнейший удар и отобрал у него нож. Но вожак не хочет отдавать власть и вновь бросается на соперника, пытаясь завладеть ножом. Из жестокого поединка победителем вышел доктор. Тем не менее ему становится ясно: лидер отобранной власти не простит, и оставлять его в доме больше нельзя.

     Собрав всю группу, доктор везет ее в Москву. В вагоне он внушает подопечным мысль "о своем праве сильного". Именно так предельно кратко сказано в дневнике доктора. На деле сцена была, похоже, не для слабонервных. Во всяком случае, пассажиры до единого спешно покинули вагон, не выдержав жестокой "разборки" между бомжами. А те в свою очередь так "воспитывали" поверженного кумира, что на платформе Курского вокзала он с трудом вырвался и со всех ног кинулся искать защиту у... постового милиционера.

     Итак, доктор стал признанным лидером. Первым делом он предложил подопечным разоружиться. Ножи были беспрекословно сданы. Обыскивая каждого, у одного из бомжей доктор обнаружил спрятанную финку. Возмездие наступило незамедлительно: на ближайшей станции провинившийся был вышвырнут из вагона под моросящий холодный дождь. Доктор объявил правила, которые нужно беспрекословно выполнять. Каждый будет получать бесплатно еду, немного выпивки и кров. Обязательны индивидуальные ежедневные беседы с врачом. На ночлег приходить засветло. После отбоя в 10 вечера - всем спать. Каждый волен уйти навсегда в любой день.

     В тот вечер, нажарив яичницы с колбасой, доктор впервые на правах лидера "командовал застольем" бомжей. Он сказал подопечным, что Бог дал ему здоровье и через него посылает здоровье им. Поставив на стол икону, зажег перед ней свечу. Включил на проигрывателе "Всенощное бдение" Рахманинова. Прослушав музыку, приступили к еде и выпивке. Когда сотрапезники достигли состояния "кайфа", доктор стал внушать им, что каждый из них болен и очень виновен в том, что не признает себя таковым, не хочет лечиться.

     ИЗ ДНЕВНИКА ДОКТОРА СКРЯБНЕВА: "Я стал добавлять в выпивку мяту и лекарства для наркопсихотералии. Мои проповеди, молитвы и церковные песнопения увеличились во времени. Вскоре я заметил, что взаимоотношения бомжей друг с другом и со мной стали гораздо мягче. Снизилось потребление спиртного.

     Однажды после моей очередной проповеди один из бомжей расплакался. В разговоре со мной он признался, что вспомнил свое детство. Вспомнил, как мать водила его в церковь Этот человек оказался самым податливым на лечение: он первым пришел к мысли о его необходимости. Прошлое уже вызывало в его душе стыд.

     Не принуждая больных к работе, я, тем не менее, в ежедневных беседах говорил им о данной нам Богом способности трудиться и закреплял эту мысль личным примером, работая на участке. Один за другим больные стали просить у меня разрешения посадить что-нибудь из овощей. Ухаживали за растениями с большим старанием. Но один из больных меня особенно поразил. В той нежности, с которой он ухаживал за своей грядкой, было нечто такое, что мне показалось: он прощается с жизнью. Так оно и оказалось. Осматривая его, я, наряду с другими болезнями, обнаружил алкогольный цирроз печени. Вскоре он уехал лечиться. Остальные буквально на глазах превращались в нормальных людей... "

     Логика повествования требует далее рассказать о том, как подопечные доктора бросили пить, приохотились к труду, обзавелись семьями. Словом, стали людьми. Но чего не было, того не было. И не потому, что у Георгия Александровича не хватило сил довести эксперимент до благополучного конца. Все куда прозаичней: кончились и без того скудные сбережения доктора. А на зарплату хирурга пятнадцать взрослых мужиков не прокормишь. И пресловутые шесть соток - тоже не подножный корм. Доктору ничего не оставалось, как досрочно расстаться с воспитуемыми. Они нехотя ушли из гостеприимного подмосковного дома в жестокую и неласковую жизнь. Ушли, утирая навернувшиеся при расставании скупые мужские слезы - не в переносном, а в самом прямом смысле слова. Где они сейчас - одному Богу известно.

     Не буду перечислять неожиданные медицинские и социальные выводы, к которым пришел в результате необычного эксперимента доктор Скрябнев. Они заставляют непредвзято взглянуть на бомжей и увидеть их в ином свете. Например, оказывается, большинство из бомжей вовсе не лентяи, а больные люди, хотя внешне выглядят вполне здоровыми. Наиболее опасен вирус хронической усталости, когда астения продолжается минимум полгода. Способствуют этому заболеванию неврозы, психические и физические болезни - явные и скрыто протекающие, невысокий интеллект, жестокий либо жесткий склад личности.

     - Если говорить о причине роста числа бездомных в России, то лично я вижу ее в исключительной жестокости нынешнего общества, - утверждает Георгий Александрович. - Каковы мы? Не добродетельны, не милосердны, - это уж точно. И не наша в том вина. Если государство нисколечко не дорожит человеком, то могут ли люди по-доброму относиться друг к другу?

     Доктор убежден: в интересах общества - предотвратить накатывающийся вал бездомности, способный буквально затопить Россию. Здесь нужны совместные, заинтересованные усилия социальных институтов, медицины, педагогики, правоохранительных органов. Пример решения подобной проблемы есть - это, по мнению доктора Скрябнева, существовавшие в России в течение трех столетий старообрядческие колонии с высоким уровнем социальной защищенности и полным отсутствием криминальных элементов. Возможно, найдутся люди, фонды милосердия, которые захотят внести деньги на благое дело. Но как бы ни уповали мы на пожертвования, пока для людей не будут созданы людские условия, - армия бомжей будет стремительно расти.

     ...Со дня на день опять ударят морозы. Снова милицейские "воронки" повезут в больницу, где работает доктор Скрябнев, обмороженных бомжей. И опять ему терзаться мыслью, что оказался в нравственном тупике, не сумев помочь несчастным.

     Но в тупике не он, а страна, которой не нужны ее граждане. И не нужны донкихоты, вроде Георгия Александровича.

  Валерий КОНДАКОВ.
(Наш спец. корр.).
Московская область.