Владимир Таловский

     

     

     

     

     

     

     

     

     

     

     

     

     

     

     

     

     

     

     

     

Владимир Таловский

Страна лилипутов (события глазами очевидца).

Документальная повесть.

Настоящая документальная повесть отражает эпизоды московских событий государственного переворота, совершённого 21 сентября 1993 года, тогдашним президентом России Б. Ельциным. Повесть написана со слов начальника личной охраны министра обороны генерал-полковника Ачалова В.А., назначенного на этот пост в то время парламентом Российской Федерации.

ISBN-586-020-223-9-2

         Общество дружбы и сотрудничества

         с зарубежными странами. г. Москва

        

         Владимир Таловский 2005 г.

        

        

         Все мы в этой стране уголовники,

         всех судить нас за то, что молчим.

Глава 1

Самое плохое, что Михаил мог предвидеть в тревожном ожидании сообщений из "Останкино", случилось.

Та страшная весть ещё до того, как обрести реальность, витала во всей атмосфере томительного ожидания всех и каждого из этих смелых, видавших виды, людей личной охраны министра обороны Владислава Алексеевича Ачалова, назначенного на этот пост накануне внеочередным съездом народных депутатов.

И, хотя в общем все подбадривали друг друга надеждами на мирный исход этого стихийного движения людских колонн на "Останкино", в тоже время хорошо понимали, какое значение в любом государстве имеет "четвёртая власть", как и то, что ещё ни один преступный режим не уступил её добровольно. И какими бы демократическими лозунгами о свободе слова он ни прикрывался, в такой переломный исторический период к эфирному микрофону своих оппонентов он не допустит.

Поэтому они вместе с Ачаловым так отчаянно пытались остановить возбуждённую массу народа. И порадовались, когда часть митингующих послушалась их, и были в отчаянии, когда другой, всеми уважаемый, генерал-полковник послал их куда подальше. Все дальнейшие их усилия остановить поход на "Останкино" оказались тщетны.

Ещё не услышав первой вразумительной информации, все поняли о случившемся по дикой ругани, которая доносилась из кабинета министра обороны.

Владислав Алексеевич, всегда корректный, спокойный в любой и, особенно, боевой обстановке генерал, в этот момент не мог сдержать эмоций.

Михаил включил портативную радиостанцию, и все молча начали слушать донесения из "Останкино", походившие больше на фронтовые сводки.

"Первый выстрел с крыши телецентра и первая кровь...",

Через две минуты после этого: "...залп из подствольных гранатомётов по скоплению людей у одного из зданий телецентра и одновременно пулемётный и автоматный огонь на поражение по демонстрантам из другого здания".

Ачалов выбежал из кабинета в коридор, на лестничную площадку и устремился по ступенькам наверх. Михаил "рванул" за ним...

Кабинет Руцкого в то время находился на одиннадцатом этаже. Когда Владислав Алексеевич вбежал туда, Михаил, став у дверей в приёмную и немного отдышавшись, опять включил рацию.

Через некоторое время сообщили, что в "Останкино" опять ведется стрельба, в том числе по раненым и санитарам.

Сколько времени его шеф пробыл у Руцкого и о чём они говорили, Михаил не знал, но уже стемнело окончательно, и охрана Председателя Верховного Совета по углам приёмного коридора на полу поставила зажжённые свечи.

Вместе с прибывшими за ним остальными ребятами он продолжал слушать по рации донесения о том, что к "Останкино" подошёл второй, двухтысячный вал демонстрантов, которых также встретили огнём в упор из пулемётов и автоматов...

Дверь кабинета резко открылась. Появившийся Ачалов, обращаясь на ходу к Михаилу, сообщил, что Руцкому только что поступили оперативные данные о проникновении на нижние этажи Белого дома спецназа.

"Все за мной!" - скомандовал генерал и исчез в темноте коридора. Михаил поспешил за ним. Придерживая одной рукой автомат, другой скользя по перилам и перескакивая ступеньки, он успевал только считать площадки этажей.

Уже чётко слышались шаги бежавшего вниз генерала, когда вдруг там, в темноте, послышался грохот падающего по ступенькам тела и стон...

Владислава Алексеевича подняли, и когда осветили зажигалками его моментально вспухшую ногу, кто-то сказал: "Закрытый перелом..."

Михаил взвалил генерала на плечи и понёс в штаб.

В кабинете его уложили на диван. Осмотревший ногу врач сказал, что кость не сломана, но сильно порваны связки, а это не на много лучше: необходим постельный режим не менее двух недель...

Прибывшие снизу ребята доложили, что они осмотрели нижний этаж, но спецназ не обнаружили. Сказали так же, что поступила информация из "Останкино": делегаты от демонстрантов ведут переговоры с командованием спецназа "Витязь ".

Ногу Владислава Алексеевича перетянули жгутами, и, лёжа на диване, ему удалось связаться по рации с кем-то в "Останкино". Оттуда сообщили, что "Витязь" главным условием переговоров выдвинул требование, чтобы все демонстранты вышли за ограду здания телецентра...

Ачалов настаивает на том, чтобы вести переговоры о любых условиях лишь бы избежать дальнейшего кровопролития.

Из следующей радиоинформации становится ясно: демонстранты выходят за ограду телецентра

Михаил вышел в коридор, расставил своих ребят по постам, дал задание зажечь по коридору свечи, после чего уселся на стул у дверей кабинета министра обороны и включил на приём радиостанцию.

Первая сводка из "Останкино" шокировала: вышедших за ограду людей расстреливают автоматчики "Витязя" и БТРы.

Потом сообщили, что казаки стали сливать с машин бензин в бутылки и выступили с ними на автоматчиков.

Этими смелыми действиями им удалось одними лишь бутылками с горящим бензином загнать автоматчиков, стрелявших в людей, вглубь здания.

Среди Мишиных ребят, слышавших всё это, прошёл оживлённый говор, но вскоре новое сообщение: казаки убиты перекрёстным огнём из БТРов и здания.

Глава 2

Сообщения по радиостанции прекратились, наступило гнетущее затишье...

На столах и на полу по углам коридора-приёмной только слегка потрескивали свечи.

Михаил всем "нутром" предчувствовал что-то недоброе, надвигающееся с улицы. Нет, он совсем не испытывал страха. Даже наоборот, был в каком-то возбуждённом душевном состоянии. Так с ним было всегда в ожидании схватки с противником, а точнее - с тем злом, которое этот противник олицетворял. По натуре был воином, и в каждой экстремальной ситуации, связанной с опасностью для жизни, был на высоте чувства, ощущал в себе прилив духовной и физической энергии.

Может, поэтому и связал свою судьбу с борьбой против преступности и бандитизма, работая в бывшем Союзе "эстонским Шараповым".

До конца продолжал бороться и в то мутное перестроечное время, возглавив забастовочный комитет Эстонии, за что был судим уже сам, как преступник, новыми "демократическими" властями.

Да, именно его, отдавшего лучшие годы на борьбу с преступностью, стали считать преступником. А другим он и не мог быть для тех, кому "свежий ветер перемен" так неожиданно принёс счастливый случай безграничной власти удельных князей в новоиспечённых государственных образованиях.

Михаил был опасен для них прежде всего тем, что не хотел быть "сырым материалом", из которого путём направленной пропаганды средств массовой информации можно было бы лепить "застройщиков демократической" перестройки. Потенциал его интеллекта составляли знания, полученные путём кропотливого штудирования множества книг, созданных трудами великих историков и философов с мировыми именами.

И, как любой эрудированный человек, он хорошо знал, что Германия стала Германией только после того, как мужи сорока девяти отдельных княжеств в интересах своих народов, преодолевая суверенные амбиции, лишились собственной безграничной княжеской власти.

Такое единение было историческим шагом вперёд в формировании цивилизованного государства, хотя язык жителей северной Германии отличается от южной намного больше, чем украинская и белорусская речи от русской.

И то, что действия, которые нарушили суверенитет и территориальную целостность нашей общей Родины, игнорируя при этом итоги Женевской конференции о нерушимости границ стран послевоенной Европы, были шагом назад, отбросившим народы нашего Отечества в прошлые века, для него не вызывало сомнений.

И что слова о праве народов на самоопределение в данной ситуации нужны только для прикрытия преступного Беловежского сговора, было также ясно. Ведь в свое время и Рязанское "государство" пролило море крови собственных граждан за "суверенное право независимости" от Московии. Не миновали аналогичных примеров и многие другие современные государства на разных этапах своего исторического становления.

Хорошо знал Михаил и те закулисные силы, которые, имея своих людей в каждой отдельной стране, управляют политической погодой во всём мире.

Не секретом было и то, что те страны, которые сопротивляются этим силам, получают клеймо государств "оси зла", "нарушающих права и свободы демократии", и поэтому подлежащих в лучшем случае разоружению. Их же лидеров ожидают расправы в виде созданных для этой цели международных "демократических" судов.

Конечно, наша великая Родина, представлявшая могучий сплав христианских и мусульманских народов, была неприступной скалой на пути этих сил к мировому господству "избранного народа". Поэтому и была объявлена "империей зла".

Силой запугать и разоружить ее никому не удалось бы. Но средства, брошенные на "холодную войну" и работу спецслужб по воспитанию местных региональных иуд, при наличии мощной пятой колонны, оправдали себя.

Михаил всё это хорошо понимал, мысли свои не скрывал, и этим для местных политических деятелей, добравшихся на самый верх национальной кормушки, был опасным государственным преступником.

Когда же узнал, что "демократические власти" другой новоиспечённой державы (Молдовы) решили утопить у крови всех, кто не был согласен с утвержденным планом разрыва нашего Отечества на "независимые" кусочки, то убежал из тюрьмы, чтобы с оружием в руках защитить народы Приднестровья от геноцида.

Воевал там, был ранен. Решил остаться в Тирасполе и после войны, чтобы вместе с остальными нести тяготы блокады, навязанной свободолюбивому народу Приднестровья в назидание за непослушание сильных мира сего.

Теперь, сидя здесь, в полутьме коридора, вспоминал, с какой радостью ехал в Москву на первый съезд народов СССР. А, будучи в столице, услышал по радио антиконституционный указ президента Ельцина, которым он переступил закон. Тогда Михаил решил, что народ не потерпит на самом высоком посту России преступника, и, как юрист, знал, что по Конституции для лишения Ельцина президентских полномочий в данном случае достаточно решения съезда народных депутатов.

Но было ясно и то, что невидимые закулисные силы, которые держали Ельцина в президентах, пошли на такую наглость, просчитав всё наперёд, и, конечно же, были уверены в своих силах.

И все же Михаил приветствовал инициативу созыва чрезвычайного съезда народных депутатов. Для него, как и для всех честных людей, сомнений в необходимости поддержания Верховного Совета не было.

Когда прибыл к "Белому дому", то увидел, как инициативная группа избирателей собирала подписи с просьбой к народным депутатам принять обращение к народу поддержать их законные действия. Однако события разворачивалось быстрее мыслимого.

Когда пришло известие, что Ельцин распустил охрану Дома советов, состоявшийся Президиум Верховного Совета, назначил новую. Более того, генерал-полковник В.А.Ачалов на сессии внеочередного Съезда Совета народных депутатов был утверждён министром обороны "Белого дома".

Михаил немедленно отыскал Владислава Алексеевича. У Ачалова к нему, как кандидату на должность начальника личной охраны министра обороны, с его опытом оперативной работы, вопросов практически не было.

С тех пор он не расставался с генерал-полковником, разве только при выполнении оперативных его поручений.

Кабинет под штаб был выбран в первые дни на тринадцатом этаже. И, несмотря на то, что дислокацию его потом, после начала блокады "Белого дома", приходилось часто менять, оперативная работа все же велась четко, согласно условиям текущего момента и распоряжениям министра обороны. Охрану здания парламента поручили генералу Макашову с его добровольцами. Кроме этого, начали формировать отряды из желающих для охраны внешней территории Дома Советов. Все, казалось бы, складывалось более-менее удачно.

И вот эта глупость - незапланированный поход на "Останкино". Даже, вернее, не глупость, а наверняка продуманный шаг ельцинской команды, рассчитанный на обострение ситуации. Провокация, на которую так по-детски поймались защитники "Белого дома".

Глава 3

Раздумья Михаила прервал посыльный с нижних этажей. Он доложил, что к двадцатому подъезду из "Останкино" прибыли два грузовика. В них было до шести десятков офицеров, в том числе подразделение Макашова, несколько человек из группы "Север" и другие.

Вскоре некоторые из них появились. Обступив плотным кольцом бочонок с питьевой водой и стали утолять жажду, в тоже время возбуждённо переговариваясь между собой. Из обрывков разговора Михаил понял: они все ещё уверены, что победа будет на стороне народа, и говорили, как свидетели, о свершившемся преступлении, показывая при этом собранные стреляные гильзы, как вещественное доказательство, для будущего суда.

Утолив жажду, начали требовать немедленной выдачи им оружия. В кабинет к Ачалову послали своего представителя, а сами в ожидании уселись в холле, пустив по кругу принесённые кем-то яблоки.

Прибывший опять посыльный доложил, что на двух частных легковых автомобилях прибыли Макашов и с ним ещё несколько человек.

Дверь кабинета отворилась. Сильно хромая, из него вышел Ачалов. Немного помолчал, глядя на офицеров, потом, видимо, в первый раз, публично для всех, заявил, что на всех защитников "Белого" имеется всего-то 62 автомата АКС-74у.

Затем, опять сделав паузу, продолжил:

- Я вас понимаю и понимаю ваше желание добиться победы народа. Я тоже хочу этого. Но по всей видимости, Ельцин не остановится на полпути и пойдет на любые жертвы, и мы-то должны понимать, что сейчас главное - как избежать ненужного кровопролития. С этой целью предлагаю и поручаю представителям от офицеров, которые пришли ко мне за оружием, организовать комиссию для ведения переговоров и встречу с противной стороной. Старшим назначаю Антона (настоящее имя изменено - прим. автора). Он опытный офицер МВД. Думаю, что с этим заданием справится.

Возвращаясь в кабинет, Владислав Алексеевич остановил свой взгляд на Михаиле:

- Надо бы где-то раздобыть аккумулятор и развернуть здесь армейскую радиостанцию Займитесь этим!

Выйдя в коридор, Михаил встретился с прибывшим из "Останкино" Макашовым в сопровождении Андрюши Маликова, Саши комбата и двух генералов. Он попытался заговорить с генералом, но Альберт Михайлович, взвинченный до предела, резко повернулся и ушёл к себе в кабинет.

Внизу Михаил догнал Антона с группой людей. Это была уже полностью сформированная комиссия, состоящая из представителей МВД, МБ, казачьих подразделений и двух гражданских. Передавая указание стоящим у двадцатого подъезда казакам найти аккумулятор, видел, как весь состав комиссии во главе с Антоном сел в милицейский УАЗик и уехал.

На душе было не совсем спокойно, и он подошел к легковому автомобилю с частными номерами, в котором сидели казаки:

- Ребята! Видите УАЗик. Присмотрите за ним, чтобы чего плохого не случилось.

Те уехали следом.

Вскоре принесли снятый с грузовика аккумулятор, занесли в кабинет к Ачалову. Туда же через окно подали на кабеле микрофон и пульт управления от радиостанции, установленной на ГАЗ-66, который был захвачен накануне демонстрантами у милиции.

Глава 4

По рации с "Останкино" шли одни и те же сообщения, что вышедших за ограду людей методично расстреливают.

Прибывший посыльный доложил: "УАЗик с группой Антона перехвачен у Краснопресненского райсовета двумя машинами с омоновскими автоматчиками...".

К генералу Ачалову усилился поток людей с докладами о происшедшем в "Останкино". Все они выражали сожаление о случившемся и скорбь о погибших и искалеченных.

Но вот до защитников "Белого дома" дошла и радостная весть о том, что на помощь к ним выходит полк воздушно-десантных войск и две дивизии: Кантемировская и Таманская. Вскоре после этого сообщения к Ачалову пришёл Макашов, потом - Баранников. Следом за ними появился Дунаев с каким-то незнакомым Михаилу человеком, которого пришлось "тормознуть". Но выяснилось, что это был Василий Трушин - новоназначенный министр внутренних дел. Поток шедших к генералу увеличивался, и Михаил только успевал докладывать о них шефу. Принимая их, Владислав Алексеевич вновь, в который раз дал указание направить офицеров с пакетами, в которых содержались обращения к командирам воинских частей, поддержать народ.

Прибывшие из "Останкино" неоднозначно реагировали на увиденное и пережитое. Молодой командир группы разведчиков подземных коммуникаций (несколько ребят и девочек лет по пятнадцать), ожидая приёма, сидел, глядя куда-то сквозь Михаила, в отрешённом состоянии, и перечислял, куда в его товарищей попала пуля, по сколько им было лет, кто и как из раненых мучился.

Сотник Морозов, наоборот, имел удалой, даже какой-то бесшабашный вид. Выйдя из кабинета, он перебросился с Михаилом несколькими фразами, потом чему-то посмеялся и ушёл.

Обстановка в здании и дальше продолжала оставаться напряженной, а тут еще поступили оперативные данные, что дивизию МВД им.Дзержинского готовят к штурму парламента. По рации сообщили, что в ее расположение интенсивно завозят цинковые ящики с боеприпасами.

И из телецентра информация продолжала поступать безрадостная.

Но вот на лицах Мишиных боевых друзей появились улыбки, а за ними и первый луч надежды, когда для доклада к Ачалову прибыл командир первой армейской части, перешедшей на сторону народа.

Но тут же сообщили, что часть БТРов дивизии им.Дзержинского на время передают бейтаровцам СВА. Плохую весть принес человек из оперативных служб о том, что группу Антона доставили во 2-е отделение милиции и там представителей от МВД и МБ уже забили до беспамятства прикладами автоматов, и сейчас добивают лежащего в крови казака.

Михаил с оперативником поспешили доложить о случившемся Ачалову, несмотря на то, что вызванный к нему врач обкалывал обезболивающими средствами распухшую не в меру ногу.

Владислав Алексеевич выглядел очень плохо, хотя и старался не подавать вида о том, что переносит сильнейшую боль в ноге. Он передал Михаилу оперативную сводку, что по приказу Грачёва по Минскому шоссе в Москву вошла армейская бронетехника и движется к "Белому дому". Час от часу становилось не легче, и Михаил дал команду выяснить, когда же к ним на помощь должен подойти 119-й десантный полк.

Вскоре сообщили, что командование полка вышло на связь и для окончательного решения вопроса о переходе на сторону защитников "Белого дома" просит прибыть к ним лично самого Ачалова. Предложение было неожиданное, но, все же, дав команду всем готовиться сопровождать генерала к десантникам, сам Михаил пошёл доложить об этом Владиславу Алексеевичу.

Часы показывали: время приближалось к полуночи. Первое, что бросилось в глаза, - это лицо генерала. Владислав Алексеевич лежал на диване с открытыми глазами.

Подойдя ближе, Михаил при свете мерцающих свечей понял, что тот находится в забытье. Как потом выяснилось, это был результат ошибочного лечения уколами, которые были категорически противопоказаны Ачалову. Посоветовавшись, решили дать ему возможность отдохнуть хоть несколько часов. Михаил приказал к шефу никого не пускать, и все его командирские функции взял на себя.

Глава 5

На столе генерала, помимо армейской радиостанции, лежали включенными еще три портативные радиостанции. Со стороны подступавших к "Белому" сплошным потоком в эфир шли угрозы и мат в адрес защитников парламента. Все сидевшие в кабинете, молча слушали эту гадость. Но всех особенно возмутила поступавшая в эфир откровенная ложь пресс-службы ГУВД, направленная на разжигание ярости идущих к "Дому" солдат, о том, что всех взятых накануне пленных растерзали боевики Хазбулатова.

Все начали настаивать ответить в эфир на это.

И Михаил сообщил по радиостанции:

- Ребята, не врите. Всех отпустили.

С их стороны в ответ понеслось:

- Молчи ........, ты, козёл! Мы вас, скотов, вешать будем! Лучше вам всем бежать, и как можно быстрее. А впрочем, бежать вам всё равно некуда. Ты понял, придурок, б...дь ты этакая?

В ответ им, сдерживая эмоции, передали:

- Так нельзя, ребята. Это жестоко.

Они на это:

- Мы тебе, скотина, не ребята.

И далее:

- Работает пресс-служба Петровки 38. Полковник Шитаев был убит сегодня без оружия.

- Я, сотрудник милиции, обещаю, что отомщу за погибших сегодня наших ребят.

- Всем защитникам "Белого дома": готовьтесь, гады!

Второй эмвэдешник, обращаясь к своим, дополнял первого ответственного милицейского чина:

- Мужики, не жалейте их, стреляйте всех на месте. Патронов на всех хватит. Бейте их, б...ей!

Прибывшие люди из уличной разведки доложили, что к "Белому" идут броневики МВД. Но, вместе с тем, сюда же двигается и колонна ЗИЛов 119-го парашютного десантного полка...

Потом, на рассвете, эта же служба сообщает, что к "Дому" выступил вооружённый стрелковым оружием отряд бейтаровцев, численностью три-четыре сотни человек.

Для защиты от них был быстро сформирован заслон из шести добровольцев, вооружённых автоматами. Эти ребята немедленно выступили навстречу бейтаровцам.

В начале шестого поступила информация, что на основании приказа вышестоящего начальства с территории "Белого дома" выводятся все машины скорой помощи.

Без пятнадцати шесть охрана нижних этажей привела сотрудников спецподразделения "Вымпел", которые хотели попасть на приём к Ачалову.

Они рассказали, что час назад закончилось заседание Совета Безопасности с участием Б.Ельцина, где было принято решение в 6-30 начать штурм здания Дома Советов. И хотя "Вымпел" и "Альфа" в этом участвовать отказались, они рассказали, что, согласно тому "решению", ожидает всех защитников "Дома".

Опять на связи 119-й полк ВДВ с просьбой прибыть к ним Ачалову.

Прибывшие ответственные люди доложили, что информация о готовящемся штурме Дома Советов подтверждается.

Решили разбудить Владислава Алексеевича.

Поднявшись, генерал сразу приказал срочно разбудить и привести к нему Руцкого. Этот приказ вызвал у Михаила некоторое недоумение и сумятицу у всех остальных.

Но, к удивлению всех, и.о. президента Российской Федерации вскоре появился в приёмной и зашёл в кабинет Ачалова.

Вернувшиеся добровольцы из группы заслона доложили, что задание выполнено: движение вооружённых бейтаровцев к Дому Советов остановлено.

Стрелки часов перевалили за шесть. На улице всё спокойно, среди находившихся в приёмной спадает напряжение. Появляется надежда, что штурма не будет.

Прибывший представитель одного из штабов райсовета рассказывает, как их всех ездивших на ракетном тягаче "Ураган" встречать Кантемировскую дивизию, " накрыл" ОМОН.

Вернувшаяся вторая группа депутатов рассказала, что так же, как и первая, не смогла остановить воинскую бронеколонну.

По рации передают, что вторую воинскую бронеколонну также остановить не удалось. Надежда, что 119 полк ВДВ еще успеет прийти на помощь защитникам "Белого" не покидает Мишиных друзей, но с улицы доложили, что за мостом к "Дому" идут танки.

Вышедший из кабинета Ачалов приказал, чтобы был обеспечен беспрепятственный проход парламентеров от противоположной стороны. Одновременно приказал подготовить гражданских лиц к организованному выходу за пределы территории Дома Советов.

Глава 6

Время - 6.30. Снаружи - нарастающий гул моторов. Все - у окна. Смотрят на улицу.

На противоположном берегу Москвы-реки по набережной Т.Шевченко и на Калининском мосту движутся БТРы и БРДМы.

На этой стороне реки Михаил насчитал еще 12 БТРов, идущих во внутреннее кольцо оцепления со стороны Краснопресненской набережной.

Люки бронемашин открыты, из них торчат туловища командиров экипажей.

У Михаила в голове только одна мысль: "Первое условие для ведения переговоров с их парламентерами - это беспрепятственный выход всех гражданских с территории "Дома".

Неожиданно один из БТРов открывает беспорядочный огонь. Но стреляют не по Дому советов, а по соседнему зданию. И следом - огонь из КПВТ по баррикадам. Никто не знает, что делать. Все в оцепенении продолжают смотреть в окно.

Вдруг в стекле, чуть выше головы Михаила, появились отверстия от пуль снайперов.

Он дает команду всем отойти от окон и укрыться в коридоре, сам же прячется за простенком. Где-то сверху четко слышится пулеметная очередь защитников "Дома" и дробь пуль по броне БТРов. Забежав к Ачалову, Михаил спрашивает, какие будут приказания.

- Приказ только один, - отвечает тот - Ответного огня не открывать. Это провокация. Довести этот приказ до всех немедленно!

Михаил посылает посыльных оповестить всем приказ министра обороны. В это же время ему сообщают, что начат интенсивный прострел лестничных проёмов снайперами.

Прильнув к боковому простенку, он смотрит в окно сбоку. Видно, как с подошедшей бронетехники высаживаются солдаты, стреляя на ходу из автоматов. Но в них никто не стреляет.

Первая мысль: "Какие удобные живые мишени!" Но в то же время: "Как же в них стрелять? Ведь это же наши дети, одетые в военную форму ".

Вышедший из кабинета Ачалова офицер сообщает, что из полученных радиоперехватов ясно: к нам на помощь с боем прорывается 119-й парашютно-десантный полк.

Плотность огня со стороны атакующих нарастает.

Включается внутренний радиоселектор, из него слышится приказ Руцкого: "Ответного огня не открывать!" Этот приказ дублирует Ачалов.

Михаилу плохо видно, что там на улице, и он пытается немножко приоткрыть штору. И тут же в окно обрушивается шквал свинца. Вся противоположная стена и часть потолка покрываются пробоинами от пуль различного калибра.

Пришли люди Макашова. Они спрашивают, как увязать приказ Руцкого с возложенными на них обязанностями по обороне здания Верховного Совета?

Когда Михаил завёл их в кабинет министра, один из них - Андрюша Маликов - всё удивлялся: "Как командиры не боятся за своих солдат? Ведь они стреляют в нас, сами стоя в открытую, как на ладони, перед стволами наших автоматов...".

"А кто же командиры этих солдат? - спросил Ачалов и тут же продолжил - Всевозможные "евневичи". Что им разве русских солдат жалко? Чем больше их погибнет, тем больше аргументов, чтобы оправдать свои действия. Поэтому передайте генералу Макашову: стрелять только в случае реального проникновения спецназа во внутрь здания. В других случаях ответного огня не открывать!"

Из радиоперехвата стало известно, что между десантниками 119-го парашютного полка и силами МВД произошла серьёзная стычка. Из гранатомётов подбиты два БТРа внутренних войск. Есть жертвы и среди десантников.

По другой рации слышно, как Руцкой пытается вступить в переговоры с командующим МВД, но вместо ответа ему грозят прикончить всех.

По третьей радиостанции с улицы сообщают, что на площади перед зданием лежат уже до тридцати трупов, среди них женщины и дети.

Интенсивность огня увеличивается. Но со стороны защитников выстрелов не слышно.

В эфире - опять Руцкой. Теперь обращается непосредственно к атакующим прекратить огонь и дать возможность вывести детей и женщин.

По другой волне с баррикад слышится призыв помочь вынести раненых.

В кабинет вбегает один из охранников, на ходу сообщая, что к Ачалову рвутся офицеры-афганцы. Михаил спешит им навстречу. Офицеры в собственном бессилии на чём свет проклинают начальство, не сумевшее обеспечить оружием защитников Дома Советов. Михаил, как может, успокаивает их.

Опять заходит к Ачалову, когда тот по рации принимает сообщение, что 119-й парашютно-десантный полк, который прорывался на помощь защитникам "Белого дома", уже перевербован на сторону Ельцина, и по инерции в числе первых активно включился в штурмовую атаку против тех, к кому шёл на помощь.

На другой волне оборонявшие здание мэрии сообщают, что силы слишком неравны, и они отходят с огневых позиций.

Ачалов посылает начохраны вниз и приказывает ему лично разобраться и доложить обстановку.

Глава 7

Михаил опять в кабинете у шефа докладывает о происходящем внизу. После смотрит на часы и с удивлением обнаруживает, что стрелки показывают полдень. Четверть суток пролетело, как единый миг.

Через окно по мегафону доносится обращение атакующих к осаждённым: "Выходить всем с поднятыми руками!" Одновременно слышится обращение и к стрелявшим по "Дому" прекратить огонь. Но его никто не слышит, и стрельба продолжается.

Прибывший офицер докладывает, что в здание парламента через подвал со стороны мэрии просочились десантники, а сдерживать их продвижение приходится, грозя демонстративно автоматами, на самом деле с пустыми рожками. Патронов катастрофически не хватает, и уже были случаи прорыва на 2-й этаж, где приходилось отбивать атаки врукопашную.

С улицы доносится нарастающий шум мотора. Выглянув сбоку в окно, Михаил увидел внизу, прямо под окном, БТР. Говорит об этом Ачалову. Генерал приказывает перебраться всему штабу со 2-го этажа на 5-й к Хазбулатову.

Минуя по одному простреливаемые пролёты лестничных маршей, добрались до 5-го этажа. В небольшом коридорчике без окон, который находился перед большим залом приёмной, за журнальным столиком - Руцкой и Хазбулатов. За сейфами, что лежали поперёк коридора, расположилась охрана Руцкого.

Михаил со своими ребятами уселись на стульях напротив них. Разговорились. Начальник охраны не без горечи рассказал, что Руцкой уже отдал приказ вынести на улицу белый флаг, но никто не соглашается быть исполнителем этой миссии. Мишины ребята сдаваться тоже не собирались и, как бы в подтверждение этого, вместе с охраной Руцкого без всякой команды начали выламывать двери запертых кабинетов и оборудовать в них огневые позиции. Михаил им не мешал.

Для выполнения приказа Руцкого нашли офицера из другого подразделения. Но не прошло и нескольких минут, как снизу сообщили, что вышедшего на улицу с белым флагом парламентёра сразу убили снайперы. Одновременно сообщили и о потерях: "На улицах, со стороны трёх подъездов, лежат до сорока трупов гражданских людей, в том числе монашки, расстрелянные в передвижной часовне".

Руцкой опять дублирует свой приказ впустить в здание всех оставленных на улице и внести раненых. Вслед за этим распоряжается ещё раз оповестить по внутреннему радиоселектору и радиостанциям приказ о категорическом запрете ответного огня вне здания. Проследить за выполнением этого приказа посылает офицера из личного приближения.

Потом заходит к себе в кабинет, но постоянно выбегает из него в своём тканевом бронежилете и в камуфляже, на ходу связываясь, то с одним, то с другим по портативному телефону сотовой связи.

Прибывший к нему посыльный доложил, что офицер, посланный им проследить за выполнением его приказа, убит в лестничном проёме снайпером. Александр Владимирович посылает другого офицера, а по телефону в который раз повторяет:

"Черномырдин! Немедленно прекрати огонь!!!"

Снова ему докладывают, что и второй посланный им офицер так же убит на лестничном проёме.

Одновременно ему сообщают, что на бронетранспортёрах, которые не реагируют на его призывы прекратить огонь, сидят гражданские лица в кожанках, вооружённые помповыми ружьями.

Эти сообщения вывели Руцкого из равновесия, и он начал материться на чём свет стоит: "Ё....е жиды!.. Это всё Боксер со своими головорезами!" Эти слова удивили не только Михаила, ведь мало кто не знал о подноготной самого Александра Владимировича.

Прибыл офицер штаба, который предоставил Ачалову подробную информацию о силах, атакующих защитников Дома Советов.

Прочитав депешу, Владислав Алексеевич доложил Руцкому, что на наших семьдесят автоматов с двумя рожками патронов на каждого и пять ручных пулемётов нам противостоят около ста БТРов, до шестидесяти БМД, сорок БМП, пятнадцать БРДМ, не считая различных спецмашин МВД. Количество военнослужащих насчитывается тысячами. Кроме этого, ожидается и подход танков.

На улице отчётливо слышны выстрелы тридцатимиллиметровых пушек БМП. Руцкой зазывает Ачалова к себе в кабинет. Все уже как бы привыкли к обстрелу, сидят молча по своим местам. Стрельба то начинает затихать, то снова нарастает с новой силой.

- Танки, - оповещает офицер, наблюдавший за улицей.

Михаил переходит к окну и сбоку, через жалюзи, смотрит наружу. По набережной и мосту передвигаются пять танков. Один из них открывает огонь из крупнокалиберного пулемёта.

Неожиданно появившийся Руцкой, почему-то обращаясь не к своей охране, а показав пальцем на Михаила, приказал оповестить все посты, что на "помощь к нам летят вертолёты", которым необходимо обеспечить приземление на пандус здания Дома Советов.

Михаил посылает трех офицеров выполнять приказ Руцкого, сам оставляет за себя старшего и с радостью отбывает продублировать этот приказ. С опаской проскакивает первый лестничный проём.

На улице - залп танковых орудий. Опять залп, и сверху грохот разрывов снарядов. Здание трясёт, а в ушах - ощущение боли. Михаил, неожиданно для себя, испытывает некоторое смятение и чувствует, как холодок пробегает по всему телу. Какое-то мгновение стоит на месте в оцепенении, ждет, где ударит следующий снаряд. Опять разрыв наверху.

Вдруг среди этого грохота...откуда-то сверху...видимо показалось, но потом яснее и все громче и громче:

...Врагу не сдается наш гордый "Варяг",

пощады никто не желает...

Безоружные депутаты, среди которых и женщины, таким образом отвечают на орудийные залпы с танков. Чувство страха сразу тает, и Михаил снова полон сил и уверенности. В стрельбе наступает некоторая пауза, но затем вновь возобновляется, видимо, изо всех танков. Снова на какое-то время утихает, и он, пользуясь паузой, пробегает по коридору к первому посту и дальше, к остальным.

...Назад возвращается тем же путем. Где то в коридоре включен радиотранслятор, и слышно обращение к защитникам парламента:

- Товарищи! К нам на помощь идут вертолёты! По вертолётам не стрелять!

Когда же подошел в штабу, получили и радиосообщение:

- Вертолёты уже в небе Москвы и скоро будут у Дома Советов.

По всему этажу слышатся ликование, радостные крики: "Ура!!! Наши!!! "

Михаил - уже у окна. Танки молчат. Вокруг них толпятся какие-то люди.

А вот и небесные соколы!.. Первые два вертолёта в полном боевом. Танки разворачиваются к "Дому"задом, очевидно, по приказу сверху в буквальном смысле этого слова.

"Понятно, - думает Михаил. - Подвесные блоки с ракетами - весомый аргумент для переговоров. Достаточно одного захода, и эти железные "чудища" будут гореть, как спичечные коробки".

Вертолёты делают вираж и уходят, за ними то же самое проделывает другая пара. Радисты сообщают, что танки окружены плотными кольцами гражданских лиц, и вертолётчики не желают стрелять в них....

Какое-то время стоит тишина.

Вдруг - ожесточённая стрельба в коридоре и также неожиданно стихает. Прибывший посыльный докладывает, что со стороны двадцатогого подъезда пресечена попытка прорыва внутрь здания, но среди наших есть раненые.

Михаил продолжает наблюдать в окно. Вертолеты, не сделав ни единого выстрела, уходят от "Белого дома", и танки, опять развернувшись пушками к зданию, заняли боевые позиции.

С коридора Михаилу сообщили, что его ждёт какой-то офицер. Это был знакомый - земляк из тираспольского спецназа "Дельфин". Он рассказал, что одного из тех солдат, что самовольно покинули свою военно-строительную часть и пришли на защиту Дома советов, недавно забрал отец и вывел отсюда во время короткой передышки между обстрелами. Другой солдатик получил ранение и нуждается в квалифицированной медицинской помощи. Третий, их командир, убит. В целом, все они держатся молодцами. Сотник Морозов уже трижды ранен.

С докладом к Ачалову прибыл офицер, ответственный за поддержку связи с армейскими подразделениями. Из его слов стало ясно, что армия не поддержала защитников законного парламента, и более того, некоторые офицеры, отбывшие на переговоры по воинским частям, были там задержаны.

Танки не стреляют, слышны лишь автоматные очереди где-то в районе двадцатого и восьмого подъездов.

С жёлтого броневика, с мегафоном вместо пушки, чётко слышны призывы к защитникам выходить и сдаваться.

Михаил опять смотрит в окно. Видны несколько человек, идущих из "Дома" с поднятыми руками.

По рации идут сообщения с верхних этажей о возникшем пожаре, который тушить нечем, и некоторые группы людей оказались отрезанными огнём от выходов с этажей.

Снизу сообщают, что в подвал здания через два подземных въезда для подвоза на кухню продуктов ворвались десантники 119-го полка, которые ещё утром шли на помощь защитникам, но всем офицерам этого пола Ельцин лично пообещал квартиры вне очереди, и они уже заняли цокольный этаж Дома Советов.

Михаил идёт в кабинет, где временно разместили штаб Ачалова, узнать, какие будут дальнейшие указания.

На одной из частот радиостанции, лежащей на столе, слышны обращения к защитникам "Белого дома" выходить и сдаваться.

На другой - дублируют приказы командования атакующих: "Уничтожать всех! Пленных не брать".

С Ачаловым ведут разговор прибывшие час назад к нему какие-то не знакомые Михаилу люди, уговаривают его уйти с ними, пока ещё есть возможность обеспечить для него беспрепятственный выход.

Владислав Алексеевич, выслушав их, встал, опираясь на свой самодельный костыль из спинки стула, и сказал своё последнее слово: у него не хватит совести бросить в такое время депутатов. Посетители ушли. В кабинет зашёл посыльный с улицы. Свой доклад он начал с рассказа, как один из БТРов подошёл сбоку к Горбатому мосту и из крупнокалиберного пулемёта расстрелял тех, кто прятался от обстрела под мостом.

Несколько человек с баррикад пытались отбиться бутылками с бензином, но поджечь ни один БТР не удалось...

Следующим докладывал посыльный от начальника штаба полка особого назначения, который дислоцировался в подземном бункере, так как совсем не имел оружия. Начальник штаба устами этого посыльного доложил, что весь личный состав организованно выведен из бункера в здание "Белого дома". На одеялах вынесены все раненые.

Когда посыльный вышел, Владислав Алексеевич приказал Михаилу сформировать группу для прорыва из "Белого" в город с документами штаба.

Выйдя из кабинета, Михаил понял, что его ребята окончательно решили не сдаваться, и молча набивали автоматные магазины патронами, которыми подзапаслись у охраны Руцкого. Потом они рассказали, что, по последнему донесению, Антона методично избивают, чередуя пытками целофановым мешком, смакуя, как тело того корчится в судорогах.

После того, как группа добровольцев была сформирована, Михаил передал свои ордена и орденские книжки командиру группы. Тот пообещал, что если хоть кто-то из них прорвётся, то передаст всё это жене Михаила.

Прибывший снизу посыльный докладывает: от атакующих их парашютистов прибыл для переговоров с Ачаловым офицер в звании капитана, который выдвигает предложение сдаться под его ответственность. При этом посыльный добавляет, что капитан сильно пьян. Михаил посылает одного из своих ребят разобраться с капитаном, сам спешит за Ачаловым, опиравшимся на свой самодельный костыль и решившим лично проводить группу добровольцев до пятого подъезда. Стрельба возобновляется с новой силой. Дальше группа двинулась по коридору к двадцать четвертому подъезду. Оттуда было ближе всего к колодцу подземного коллектора.

Глава 8

Время уже далеко за полдень. Посыльный доложил, что у дверей парадного входа какой-то представитель от атакующей стороны вызывает на переговоры.

Михаил оставил за себя старшего и спустился на два этажа вниз. Выбрал удобное место для наблюдения возле окна.

Снаружи, перед зданием, на самом верху парадной лестницы, по площадке, игнорируя обстрел, прохаживается молодой круглолицый человек. Одет он в камуфляжный ватник с планшетом и портативной радиостанцией через плечо. В руках - мегафон.

Внизу лестницы - толпа гайдаровских демократов-погромщиков, совершенно не опасающихся выстрелов со стороны защитников. По тому, как толпа слушает этого молодого человека, Михаил понял, что тот полностью владеет обстановкой. Как в подтверждение этого, обращаясь к толпе через мегафон, тот даёт приказание пропустить спецназ.

На пандус проходят человек десять офицеров в полной экипировке, в шлемах из пуленепробиваемого стекла. От них отделяются вперёд двое. Один из них без шлема, с куском колючей проволоки, на которой намотана белая тряпка.

Молодой человек, обращаясь к защитникам "Белого", говорит по мегафону:

- Для переговоров к вам направляются офицеры спецназа "Альфа"! Прошу ответить мне!

Кто-то сверху отвечает ему также по мегафону. Почти одновременно с этим по внутреннему ретранслятору сообщают: "К нам на выручку идёт "Трудовая Москва"!

В толпе гайдаровцев поднялся рёв и свист, некоторые двинулись вперёд. Военный, обращаясь к толпе через мегафон, командует: "Всем отойти назад!".

Офицеры спецназа оттесняют наседавшую толпу. Молодой человек снова обращается по мегафону к защитникам: "Не стреляйте! К вам идут на переговоры!"

Видно, как те два офицера поднимаются по парадной лестнице. Михаил спешит им навстречу.

На втором этаже парадного холла ребята Макашова встретили его криками: "Осторожно!. Снайперы!" Сам генерал-полковник в чёрном берете со звездой Союза Советских офицеров сидит в простенке у окна с автоматом в руках. Эта передовая группа защиты "Белого дома" контролировала основной проход на первый этаж холла.

Альберт Михайлович говорит Михаилу, что Андрюша Маликов с другим офицером вышли встречать парламентеров.

К удивлению Михаила, молодой человек с усиками на добродушном лице был в звании аж младшего сержанта милиции.

Андрюша подводит к нему двух офицеров - представителей спецназов "Вымпела" и "Альфы". По краям площадки Михаил насчитал ещё десять стоящих офицеров со сложенными демонстративно у ног автоматами.

Один из офицеров представился полковником, командиром спецназа "Альфа", и попросил провести его к руководству.

Михаил заводит полковника в здание к Макашову, оповещает генерала, что они идут к Руцкому.

Альберт Михайлович говорит: "Идите".

По дороге разговорились. Михаил рассказал о себе. Как мог, объяснял полковнику, что в "Белом" собрались вовсе не наркоманы и уголовники, как представляли их "демократические " средства информации. Здесь нормальные люди, которые пришли защищать справедливость.

В приёмной Руцкого Михаил оповестил охрану о прибывшем спецназовце.

Александр Владимирович вышел сам и, обращаясь к полковнику, спросил: "Кто вы такой?"

Тот представился и сказал, что прибыл для ведения переговоров на предмет беспрепятственного выхода всех из Дома Советов.

Михаил оставил их и пошёл к своим.

Глава 9

Когда Михаил прибыл в штаб, Владислав Алексеевич сразу отправил его с поручением к Макашову. Уже будучи у Альберта Михайловича, Михаил услышал голоса связных:

- Приказ Руцкого: прекратить сопротивление!

Генерала обступили возмущённые казаки, вопросительно смотрят на него.

На третьем этаже, где на проходившем съезде должны были выслушать прибывшего командира "Альфы", нарастающий гул голосов, отдельные выкрики.

Альберт Михайлович, возмущённый не меньше остальных, кричит: "Не верьте. Это провокация! " Но поблизости звякает брошенный кем-то сверху автомат.

Генерал приказывает майору Гусеву немедленно разобраться и доложить о происходящем.

Гусев был ещё наверху, когда посыльный принёс известие, что съезд народных депутатов постановил: "Во избежание излишнего кровопролития сопротивление прекратить..."

Когда Михаил снова вернулся к своим, то сразу понял общее настроение.

Какое-то время они все молча всматривались в глаза Михаила.

Потом Толик, самый молодой офицер, не выдержал и, с трудом сдерживая слёзы обиды, начал:

- Не знаю, как другие, а я для себя решил окончательно: сдаваться не буду! Уйду на верхние этажи, и живым они меня не возьмут. Сам умру, но дёшево свою жизнь не отдам, с собой унесу десять жизней этих негодяев!

Михаил молча выслушал его, потом дал высказаться каждому. Все были настроены в том же духе.

Некоторое время продолжал молчать, как бы раздумывая над услышанным, затем, обращаясь к тому офицеру, начал с вопроса:

- И жизни каких же ты негодяев хочешь прихватить с собой? Жизни тех мальчишек - наших сыновей, на которых надели военную форму и бросили в открытую против нас?

Ведь под твои пули пошлют их. А те иуды, что укрылись на всех ступенях власти, в открытый бой с тобой не пойдут.

Поэтому слушайте мои приказы. Первый - оружие сложить здесь на пол. Второй - всем покинуть здание Дома Советов и жить долго, чтобы донести до наших потомков правду об этих трагических днях очередного смутного времени в истории нашего Отечества.

Михаил первым бросил в угол автомат, начал доставать из всех потайных карманов и бросать туда же магазины с патронами, многочисленные листовки с обращениями Верховного Совета к соотечественникам и всё прочее, что могло послужить компроматом в этой ситуации. Все остальные молча последовали его примеру.

Видя, как тяжело было выполнять этот приказ его боевым друзьям, Михаил, обращаясь к Толику, продолжал начатый разговор: "А что касается войны, то тебе на твой век её хватит".

Офицер бросил автомат и вопросительно посмотрел на Михаила. Тот, обращаясь уже ко всем, продолжал:

- Вот то, что мы все пытались сделать, будучи здесь для защиты законно избранного высшего законодательного органа страны, было единственным шансом сохранить мир и спокойствие в нашем Отечестве. Мы давали возможность создать истинно народное правительство, которое никогда не допустило бы даже возможности проявления каких-либо межнациональных конфликтов. К сожалению, нашим благим намерениям сбыться не дано, а пролитая здесь кровь невинных людей - это начало кровавого шабаша.

И наша общая Родина ещё не один раз умоется кровью своих сыновей.

- Вы так думаете? - неуверенно спросил кто-то.

- А что же тут думать? - вмешался в разговор бородатый офицер с казацкими шевронами на рукаве. - Во всём мире все делается, чтобы стравить ислам с христианством. Теперь настало удобное время для этого и в России.

- У нас ведь союз ислама и христианства скреплён совместно пролитой кровью наших отцов в борьбе с немецким фашизмом, - перебивает тот офицер. - И никому не позволят разрушать этот союз внутри России.

Михаил с жалостью смотрит на него, потом на дверь, за которой о чём-то Ачалов говорит с представителями "Альфы".

Не выдержав, в разговор вмешался другой бородатый казак:

- Наивный ты человек, открой глаза , посмотри, кто у нас опять "шагает впереди.

Снова те же гайдары, немцовы, березовские, гусинские.

Если их дедам на пути к возрождению "Великого Израиля" удалось поделить народ одной веры на белых и красных, устроить массовый холокост против народов России, а потом заложить условия для дальнейшего деления нашего Отечества на отдельные государственные образования, то стравить народы с различными религиями для них не составит никакого труда. А плановое время для этого уже подходит, иначе все честные люди поддержат справедливую борьбу палестинского народа против оккупантов. Поэтому их стараются втянуть в местные конфликты, проведя в общественном сознании параллель между палестинским сопротивлением и бандитским формированием. И не случайно оружие 10-ой Советской Армии передано "национально-патриотическим формированиям" и вовсе не в качестве музейных экспонатов. А идейного оружия, когда приватизированная четвертая власть оказалась в руках "демократов", хватит на всех" юных патриотов в борьбе за свободу Ичкерии".

- Всех задавим до единого, кто поднимет оружие на Россию, - опять обрывает его офицер.

- Естественно, задавим до единого. Кровью своих детей, но задавим, - с горечью соглашается Михаил.

- Ну, а в итоге это и нужно будет сильным мира сего для доказательства общественному мнению решения теоремы нивелирования палестинского патриота, семью которого оккупанты изгоняют с родных мест, с боевиком-сепаратистом, взявшим в руки оружие во имя идеологической догмы под общий созданный для ХХI века термин - "терроризм". И, "ярость благородная" между христианами и исламистами будет вскипать по наростающей

Дверь кабинета отворилась, Ачалов вышел в сопровождении офицеров "Альфы". Он попрощался со всеми и покинул приемную.

Когда Владислав Алексеевич удалился, другие офицеры "Альфы" подошли к Михаилу и предложили передать им оружие. Надо отдать им должное: "альфовцы" вели себя очень корректно по отношению ко всем офицерам, никого не унизили. Оружие принимали без единого намека на то, что сдают его побежденные. Правда, все автоматы были "чистыми", так как охране министра обороны Ачалова во время осады не пришлось сделать ни единого выстрела.

Глава 10

Михаил ждет, пока его друзья по оружию, уже без такового, докурят последние сигареты и резко встает:

- Все! Идем на выход!

В это время тот же молодой офицер, сам одетый в гражданское, вдруг обращает внимание, что Михаил и еще два офицера в камуфляжной форме. Он настаивает, чтобы они срочно переоделись, так как приходившие снизу посыльные предупреждали, что всех, кто в камуфляже, омоновцы на выходе "тормозят", заводят в подъезды, раздевают и бьют прикладами, а тех, кто сопротивляется, расстреливают на месте.

Михаил в эти минуты отчетливо понимал, что теряла его Родина, и его жизнь для него была такой мелкой и совершенно незначимой, что он махнул рукой и скомандовал: "Всем на выход!!!"

Уже перед выходом решили только одно: выходить не с поднятыми руками.

Вышли все вместе и сразу пошли по живому коридору, выстроенному из "альфовцев", за спинами которых буйствовала толпа желающих расправы над защитниками парламента..

Шли решительно, не сбавляя темпа. Вдруг где-то на середине пути пьяный майор милиции с криком "Да я вас сейчас всех порешу! " рванулся через цепь "альфовцев" на выходящих.

Но офицер "Альфы", стоя к нему спиной, так осадил его локтем, что тот, видимо, сразу отрезвел и остановился, не зная, что делать.

"Альфовец", повернувшись к нему полубоком, предупредил конкретно: "Сунешься - пристрелю!"

- Дай Бог ему здоровья, - подумал Михаил, оглядываясь на друзей. Ни у единого из них не было признака страха. Лицо каждого выражало уверенность и силу духа.

Другой офицер" Альфы", обращаясь к погромщикам, громко и, должно быть, не в первый раз, объявил, что они не позволят никому учинить самосуд.

Такие слова способствовали тому, что возникло некоторое чувство безопасности и начало спадать нервное напряжение. Но сразу поняли, что оно обманчиво, видя, издали, как многих, вышедших из живого коридора "альфовцев", дальше окружали омоновцы. Так и есть.

Чуть левее на их пути - такая же засада, но омоновцы полностью заняты, окружив каких-то молодых людей в гражданском. Не сбавляя темпа, всей группой прошли мимо. Омоновцы не реагируют. Но нет, один внимательно смотрит в их сторону и успевает что-то передать по рации.

Всей командой свернули в сторону. Впереди какой-то небольшой сад и все резко спешат туда. Но там, в нескольких метрах впереди, новая засада: человек десять омоновцев. Внутреннее волнение нарастает, но не настолько, чтобы подать вид.

Омоновцы стоят чуть в стороне, но видно уже приготовились выйти навстречу.

Не доходя до них метров десяти, Михаил резко сворачивает в сторону омоновцев и "внаглую" направляется прямо на них. Все идущие за ним, как по команде, перестраиваются в шеренгу по одному и, не снижая темпа, движутся живым заслоном за спиной своего командира.

Этот боевой манёвр здоровенных парней в камуфляже с армейской выправкой, видать, повлиял на сознание стоявших в засаде. Ошарашенные резким напором, они не смогли в эти секунды определить, имеется ли у идущих под одеждой оружие. Наверное, инстинкт самосохранения у омоновцев сработал быстрее, чем умозаключение их командира, и все, как по команде, шугнули в стороны.

Что делали сзади омоновцы, для Мишиных друзей останется навсегда загадкой, но в те минуты они ускоренным шагом удалялись, и ни у кого не возникло желания оглянуться.

Пройдя какое-то расстояние, их группа увидела впереди новый заслон. Шли они уже по набережной, и поняли: обойти его им не удастся. Омоновцы еще далеко, но уже видно, как готовят автоматы. Все молча продолжают движение. На подходе к ним, метрах в двадцати, старший омоновцев даёт команду: "Всем стоять на месте!"

Михаил подаёт жест, чтобы ожидали, сам же подходит к командиру ОМОНа. Отводит его в сторону, представляется и ведёт с ним разговор, как бывший сотрудник. Омоновец оказался нормальным мужиком, офицером с боевым опытом оперативной работы, поэтому Михаил быстро нашёл с ним общий язык, и их пропустили.

Через некоторое время ситуация снова повторяется, и, на их счастье, разговор Михаила и с этим командиром разрешает проблему.

Вышли на Белорусский вокзал, сели в первую проходящую электричку. Проехав несколько остановок, вышли. С перрона Михаил позвонил друзьям. И только когда оказались в квартире одного из них, все почувствовали себя в безопасности.

Глава 11

И вот первый вечер, когда можно было спокойно отдохнуть. Да, Михаилу и его боевым друзьям повезло: они больше чем легко смогли покинуть горящий Дом Советов и миновать все опасности на пути. Но уже сюда до них дошли страшные вести, что многих защитников "Белого дома", после того, как их вывела "Альфа", перехватывали омоновцы, заводили в закрытые дворы и били прикладами до потери сознания.

Что же касается палачей, которые истязали Антона, то они, опьянённые "победой", а значит, и уверенностью в свою безнаказанность, вообще превзошли по жестокости гестаповцев.

И это были вовсе не люди со свастикой на рукаве, которыми, формируя общественное мнение, так рьяно запугивала всех "демократическая" пресса при описании баркашовцев, как продолжателей дела Гитлера и потенциальных палачей.

Нет, ребята из Русского Национального Единства на поверку оказались не только отважными воинами в бою. Они и в обращении с захваченными в здании мэрии пленными проявили благородство, не дав демонстрантам, которые были обстреляны из этого здания, излить своё негодование на тех, кого выводили оттуда, независимо от их национальности, веры и социального положения.

Палачами своего же бывшего коллеги оказались почитаемые блюстители порядка. Это они, сотрудники "доблестной милиции", в скрытых от людей застенках здания участкового отделения ножом вырезали на теле Антона узоры казачьих шевронов.

И "демократическая" пресса, конечно, никогда не станет проводить по этим фактам никакого расследования, как не будет и никакого судебного разбирательства в нашем, якобы "правовом", государстве по фактам происшедших трагических событий в Москве 3-5 октября 1993 года, в результате которых погибло и было искалечено множество наших сограждан.

Но, безусловно, у властных структур найдётся достаточно законных оснований для судебных разбирательств, чтобы подавить национальное самосознание граждан. А по-другому и быть не может. Ведь те, кто, маскируясь славянскими фамилиями, проникли во все структуры власти, понимают, что молодые люди, вступившие в РНЕ, никогда не станут наркоманами и проститутками. А у людей, ведущих здоровый образ жизни, всегда будет время на раздумье о том, почему наши народы живут в нищете в такой богатой природными ресурсами стране? А народ, который думает, - это уже не серая масса, которой легко управлять, формируя "общественное мнение" посредством программ "тель-а-видения".

Поэтому, если даже недостаточно будет законного основания, "пятая колонна" под различными предлогами о сохранении мира, стабильности в обществе и борьбы с фашизмом, антисемитизмом, экстремизмом и т.д. "обеспечит работу" высшего законодательного органа по выдаче "на гора" нужного закона, чтобы запретить русское национальное самосознание. Так раздумывал Михаил, прогнозируя дальнейший ход событий в "демократической " России.

Глава 12

Пятого октября Мишины московские друзья принесли для всей группы билеты на поезд и справки с места работы в одной из коммерческих фирм. В этот же день вся группа отбыла из Москвы.

Уже в вагоне, осмотревшись, поняли, что едут с цирковыми артистами, а точнее - с группой лилипутов. Видимо, Московский цирк отправился куда-то на гастроли, и все остальные места плацкартного вагона, кроме Мишиных людей, заполнили эти маленькие человечки со взрослыми, но по-детски добрыми лицами.

По дороге выяснилось, что к тому же у руководителя этой цирковой группы был день рождения, и они его отмечали не без угощения. Прошло не так много времени, как весь вагон, словно улей, наполнился гулом большого праздничного застолья.

До выезда из Московской области оставалось несколько остановок, когда на одной из них объявили, что всем пассажирам необходимо приготовить документы для проверки.

Михаилу стало ясно, что в этой адресной проверке, справки о работе в коммерческой фирме не помогут.

Руководитель цирковой группы по озадаченным лицам Мишиных друзей сразу понял, в чём дело, и не без тона административного работника дал им указание: "Всем на верхние полки!".

Никто повторной команды не дожидался. Михаил, лежа уже наверху, из-под одеяла наблюдал, как вошёл в вагон милицейский патруль, и тот цирковой администратор предъявил сразу старшему патруля какой-то, очевидно, общий на всех документ, приглашая одновременно милиционеров к праздничному столу. Но старший лейтенант от угощения отказался и потребовал предъявить для проверки документы каждому индивидуально.

На что администратор среагировал сразу же. Конечно, чего-чего, а артистизма ему занимать ни у кого не надо было. Раскачиваясь, как сказочный пьяный гномик, он отошёл от офицера несколько шагов назад и, глядя на того, как на злого великана, будто с цирковой арены, начал своим гортанным, но звонким голоском выступать: "Какие документы?! Вы что нас не знаете?! Вы что афиш не читаете? У нас скоро представление! Мы всегда в разъездах! И дни рождения встречаем в пути! Вы что от нас хотите?!" Вся труппа маленьких артистов плотным кольцом обступила патруль и подняла такой гомон, что сержант, стоящий последним в патруле, закрыл руками уши. А старший лейтенант, хотя было видно, что он не из робкого десятка, не знал, как себя повести в такой ситуации, не предусмотренной уставом, замахал руками и вместе с остальными пошёл через весь вагон к выходу в следующие двери.

Михаил и его "лилипуты" посбрасывали одеяла. Он, наверное, впервые за это последнее безрадостное время на лицах товарищей увидел по-детски непринуждённые улыбки, поводом для которых послужило это неожиданное цирковое представление.

Что касается самих артистов, то они были рады ещё больше. Довольные этим удавшимся номером, они, будучи навеселе от праздничного угощения, расхаживали парами вдоль вагонных полок, весело балагурили и громко смеялись. Больше остальных радовался жизни сам именинник.

Михаил, глядя на продолжение этого бесплатного представления, также по-детски смеялся и радовался.

Но мимолётная детская радость, как тепло осеннего солнышка, выглянувшего из-за туч, почему-то так же скоро растворилась, как и пришла. Чем больше он смотрел, как веселились эти милые маленькие человечки, тем грустнее становилось самому. А потом вдруг до боли стало жалко этих его сограждан, в большинстве своём - его ровесников, с которыми так жестоко поступила природа, оборвав на каком-то этапе жизни естественный цикл нормального физического развития их человеческого организма.

Под стук колёс, раздумывая, он смотрел то на них, то в окно на пробегавшие мимо домики придорожных населённых пунктов. Вдали эти домики виделись маленькими, как игрушечные, а люди на их улочках казались такими же маленькими, как веселившиеся здесь в вагоне лилипуты. Да, именно такими же маленькими и такими же несчастными, как и эти обиженные судьбой люди.

Один населённый пункт сменялся другим, но везде, видимо, живут такие же лилипуты. Очень добрые и милые, но несчастные человечки.

Потом посмотрел на лица своих здоровяков и увидел, что они тоже грустные. Затем - в бритвенное зеркало почему-то внимательно стал рассматривать своё лицо. Но мысли его были уже о тех погибших, с которыми он, буквально, сутки назад здоровался за руки. Посмотрел опять на веселившихся лилипутов, не знавших тех, погибших. Не лилипутов, а богатырей, но не ростом, а широтой души, силой духа. Они, лилипуты, и не узнают, за что те погибли, как не узнают и те люди, что проживают в пробегавших за окном домиках.

Михаил продолжал глядеть вдаль за домиками, на бескрайние просторы своего Отечества и думал о человечках, что населяют одну шестую часть суши нашей планеты, которые в один из периодов своего развития подверглись какому-то потустороннему зловещему воздействию. А иначе как могло произойти, что все вдруг в одночасье отказались от веры, которую нам в наследство, как "оберег от лукавого глаза", передал отец наших народов великий князь Владимир?

Вместе с верой отказались и от национального самосознания, которое поколениями нам передавали наши предки. Передавали с устоями и традициями времён великой Киевской Руси.

Потеряв "оберёг", потеряли и защиту от воздействия на своё сознание проповедей, появившихся вдруг везде, чужеродных глашатаев.

Пустое место заполнили быстро новым сознанием, которое повело брата на брата, чтобы уничтожить цвет своего общества, а к власти поставить тех, которые для возрождения "земель обетованных" вывезли из страны несметные богатства, взамен щедро одарив займами международных валютных фондов, сделавших нас должниками даже таких государств, что некогда дали нашему великому разговорному языку такие слова, как "швейцар" и "гувернантка".

Только став моральными лилипутами, мы побоялись нести ответственность за переданное нам от наших предков могучее и великое Отечество и по сценарию заокеанских добродетелей стали делить его на меньшие, целиком зависимые от опеки этих добродетелей "независимые державы", и свято веря в чудодейственную спасительную силу инвестиций даже от таких стран, о которых в своё время поэт говорил, как о "датчан и разных прочих шведах".

С умилением, как лилипуты на громадных великанов, мы вдруг стали заглядывать в рот спонсорам из Японии и Южной Кореи.

Да, с какого-то момента мы все вдруг стали жить в "Стране лилипутов", где заморские меценаты за валютные вливания, как некогда конкистадоры у аборигенов за стекляшки, вывозят национальные природные богатства.

И, конечно, "лилипутам " не дано знать, за что погибли те отважные мальчишки с баррикад "Белого дома ", как они не должны и не будут знать, а тем более протестовать когда "великаны" бомбят страны, народы которых не согласны жить "лилипутами" в современном разделении ролей на политической арене нового, ХХI века.

Но вечно так продолжаться не будет. Настанет время, и в народе проснется русский дух Ильи Муромца. Славяне вновь обретут свое национальное самосознание, и из моральных лилипутов станут могучими богатырями, а "книжники" исчезнут с земли Русской...

Другого не дано. Это преступление - жить так бедно в стране, где по сырьевым запасам каждый ее житель в 6 раз богаче американца и в 17,5 раз богаче любого европейца. А если богатый не обладает силой, то его богатство становится его бедой. Поэтому мы обязаны вернуть себе силу национального самосознания. Иначе, живя в такой сказочно богатой стране, мы обречены на жалкое существование бедных шутов и лакеев на службе своих заокеанских хозяев.

Глава 1	.................................................. 3
Глава 2	.................................................. 5
Глава 3	.................................................. 7
Глава 4	.................................................. 9
Глава 5	.................................................. 10
Глава 6	.................................................. 12
Глава 7	.................................................. 14
Глава 8	.................................................. 19
Глава 9	.................................................. 20
Глава 10	.................................................. 22
Глава 11	.................................................. 24
Глава 12	.................................................. 25

Гл. редактор Н.Л. Мишин

Технический редактор В.С. Борисов

Корректор Г.Я.Пугачева