Прошло 5 лет после кошмарных событий 3-4 октября, происшедших возле Дома Советов России. Но боль пережитого не притупилась, увиденные картины и образы людей навсегда запечатлелись в памяти. Всякий раз, когда вижу это здание, отремонтированное и огороженное забором, охватывает ужас, от которого, видимо, уже не избавиться никогда. По крайней мере до тех пор, пока главные виновники кровавого преступления не понесут заслуженные наказания.
К 3 октября патриоты всех национальностей: русские, украинцы, армяне, казахи, чеченцы, среди них женщины, иноши, старики и даже дети уже более десяти суток жили на площади перед зданием парламента. Озябшие, усталые и голодные, эти люди защищали народавластие лишь одним своим присутствием, без оружия, без техники. На площади горели костры, люди кипятили воду, грелись, обсуждали ситуацию, встпупали в переговоры с милицией из оцепления. Здесь же шла служба возле наспех сооружённого креста. Никто из них не мог предположить, что завтра будет отдан приказ открыть огонь на поражение, и многие из защитников останутся лежать мёртвыми на этой площади. И народовластие, закон, Конституцию они защитить не смогут, потому что силы не равны: у Ельцина танки и бронетранспортёры, вооружённый спецназ, а у этих людей только желание жить по справедливости, иметь закон и Конституцию, по которой они не будут нищей рабочей силой на своей же земле. К сожалению, людей с чувством достоинства, смелых и бесстрашных, в России оказалось не так много. Президент США Клинтон 25 сентября даже выразил по этому поводу "благодарность русскому народу" за то, с каким "спокойствием" он наблюдает за происходящим в своей стране. Клинтон не скрывал удовлетворения от того, что русские находятся в состоянии политического паралича, отстранены от решения своей судьбы, что они так послушны кнуту.
Безучастность большинства народа остаётся фактом, который бессмысленно отрицать. Цены увеличились в сотни, тысячи раз - народ молчит. В сентябре Ельцин буквально душит парламент, который пытался защитить народ, и в то же время опять объявляет о повышении квартплаты, цены на хлеб, на проезд в городском транспорте. Если правительство уверено в покорности и безропотности народа даже тогда, когда оно борется с народными депутатами, что же будет после "победы", когда новая Конституция даст Ельцину монаршую власть? Тогда народ вообще ничего не будет значить для президента.
Начиная с 21 сентября, уже шёл штурм сознания народа из Останкино, а депутатам отключили телефоны, электричество, отопление, водоснабжение, был захвачен печатный орган парламента "Российская газета", прекращён выпуск передачи "Радио-парламент".
Защищавшие Дом Советов люди были отрезаны от внешнего мира, лишены информации. Поэтому когда я около двух часов дня в числе других журналистов прошла через пропускной пункт, меня засыпали вопросами: "Что там происходит в Москве?" Молодые ребята, охранявшие баррикаду, не знали ни то, что о них распространяет Останкино, ни того, как население Москвы реагирует на изоляцию депутатов. Я объяснила им, что приехала из Ярославля, что областной Совет не поддержал действия Ельцина, а в Мосвке видела только сплошное оцепление от станции метро "Баррикадная" до набережной. В Ярославле ходили слухи, что на 3 октября готовилась большая демонстрация москвичей, возможен прорыв оцепления Дома Советов. Они и об этом ничего не знали.
Отдала им пачку печенья, несколько экземпляров "Северного рабочего" с опубликованными документами Верховного Совета. Парни были в фуфайках, измученные - тринадцать дней пребывания за колючей проволокой дались им нелегко.
Стоявшую в оцеплении милицию и ОМОН кормили на убой в здании гостиницы "Мир", а эти добровольно сидели здесь почти без питания - только если кто-то чего-то приносил с собой. В столовой парламента был лишь хлеб с сыром.
В приёмной заместителя Председателя Верховного Совета Вениамина Соколова также подробно расспрашивали, что происходит снаружи. Я рассказала об информации, которую даёт Останкино, как прошла в здание. От помощника Соколова я узнала, что у части депутатов есть план отстранить Руслана Хасбулатова от должности Председателя Верховного Совета, а на его место избрать В.Соколова. Стало ясно, что в руководстве Верховного Совета нет столь необходимого в такое время единства.
Неожиданно в приёмную вошёл депутат - космонавт Севастьянов - с цветами. Он искал В.Соколова. Все недоумённо посмотрели на цветы. Следом за ним вбежала молодая работница Дома Советов и радостно сообщила: "Прорвали оцепление!" Все устремились на улицу и на балкон. С балкона была видна вся заполненная народом площадь. Люди что-то кричали, радовались победе, одни требовали, чтобы выступили депутаты, и выкрикивали их фамилии, другие пели... Брошенные в этот момент с балкона сотни экземпляров "Северного рабочего" белыми птицами понеслись над площадью. Десятки рук подхватывали их на лету, люди жадно вчитывались в тексты, а потом прятали газету на память.
Из топпы доносились выкрики, что в мэрии засели вооружённые люди, и требовали идти туда, чтобы освободить здание. Молодой парень в мегафон сообщал:
- В здании мэрии засела кремлёвская группа "К", около шестисот человек. У группы есть план провокации - организованное нападение на гостиницу "Мир". Все одеты в гражданскую одежду. Сегодня я видел этих людей и здесь, на площади. Будьте внимательны, не поддавайтесь на провокации.
На третьем этаже гостиницы "Мир" из окна слева появился ослепительный луч синего цвета, никто не мог понять, что это такое, предупреждали, что из окна будут стрелять.
Огромная толпа народа направилась к мэрии. Они вернулись через 30-40 минут. Люди на площади стали настаивать, чтобы идти в Останкино ("империю лжи" - как его называли) требовать эфира. Возмущались клеветой, которая шла по телевидению в последние дни в адрес парламента. Стихийно начали скандировать: "Останкино! Останкино!", и часть людей уже направилась туда. Молодые парни без оружия сели в машины и с флагами поехали в Останкино.
Один из работников Дома Советов, комментируя события на площади, говорил:
- Вы знаете, что Хасбулатов предлагал депутатам после съезда уйти из здания. Он предполагал, что Ельцин расстреляет людей, убеждал, что хорошо знает Ельцина и его жестокость в борьбе за власть. Но Хасбулатова не поддержали и даже предложили отстранить его за это от должности...
Мне вспомнилось выступление Руслана Хасбулатова 18 сентября на совещании местных Советов за три дня до появления ельцинского указа N 1400. Сейчас уместно привести его дословно:
На фоне ликующей площади эти предостережения Хасбулатова казались преувеличенными. Но к вечеру, когда одна за другой стали подходить машины скорой помощи, и из них выносили раненых (или мёртвых), я вновь вспомнила слова Хасбулатова. Пророческие слова...
Обстановка на площади становилась всё тревожнее. Поздно вечером заглянула в комнату на первом этаже - там молоденькие девушки делали перевязки. Справа у стены лежали покрытые простынями трупы. И всё же люди не уходили от Дома Советов. Они были у костров, в подъездах, на полу в здании.
В пять утра 4 октября я шла по зданию. Тревога висела в воздухе.
- К окнам не подходить, жалюзи не поднимать - на крышах снайперы.
Маленькие радиоприёмники перехватывали разговоры-команды военных, которые вновь окружили Дом Советов. В разговорах только одно:
- Живыми никого не выпускать!
- Усиливают оцепление, - пояснил мне молодой паренёк из охраны здания.
Около 7 часов утра от набережной и гостиницы "Мир"раздались пулемётные очереди, появились БТРы. Люди заметались по площади. Многие сразу же упали и больше не поднимались. Другие искали, куда можно спрятаться. Но где? До меня дошёл весь ужас происходящего - убивают людей! Я отшатнулась от окна - мимо стёкол пролетали пули.
Прав оказался Хасбулатов в своём прогнозе - стреляют по людям, их хладнокровно убивают здесь, на этой площади возле парламента. Он пречувствовал, предостерегал, хотел отвратить эту кровь, но его не услышали ни президент, ни народ, ни даже депутаты.
Во время обстрела Хасбулатов оставался в зале Совета Национальностей вместе со всеми. Он был в расстёгнутом светлом плаще, разговаривал с депутатами Ворониным, Карягиной. Спокойным, усталым, полным горечи голосом он обратился к сидящим в зале людям со словами прощания-прощения:
- Если я в чём-то был неправ, прошу простить меня за всё.
Ему возразили:
В этом зале никто ни перед кем не виноват, сюда пришли без принуждения, по своей совести, прощения просить не надо.
Всё утро Хасбулатов, Руцкой, Воронин и Соколов пытались вступить в переговоры с президентской стороной, но безуспешно. Из уст в уста передавались страшные слухи, что президентские охранники (именно они стреляли по Дому Советов) ведут себя как звери. Из здания утром решила выйти женщина с ребёнком. Их тут же рассреляли. Руцкой передавал по радиотелефону просьбы, обращаясь ко всем:
- Помогите вывести безоружных людей из здания. Мы готовы сложить оружие. Но как только мы выходим с белым флагом на улицу, по людям открывают огонь.
Я подошла к человеку с минирацией, чтобы послушать, что происходит снаружи. Доносились резкие трескучие фразы:
Хасбулатов мог покинуть парламент один. Но он не мог оставить депутатов, людей со всей России, съехавшихся защитить своё человеческое достоинство. До последней минуты он и другие руководители парламента были в зале, вместе со всеми.
Хасбулатов сидел в полоборота к залу в тёмной рубашке. У него не было ни сумки, ни папки. Усталое, бледное лицо. Я подошла к нему, сказала, кто я, откуда, напомнила о встрече, которая состоялась случайно в этом же здании ещё в 1991 году. При разговоре глаза его стали более живыми, лицо выражало приветливость и внимание к тому, о чём шла речь. Я сказала ему, что мы много раз встречались с его помощниками, зная ситуацию на местах, предлагали создать что-то вроде представительств парламента в регионах:
- У парламента много сторонников, их нужно объединить, собрать вместе. На чиновников нет никакой надежды. Председатель нашего областного Совета пальцем не пошевелил, чтобы проводить в жизнь позицию законодательной власти.
Руслан Имранович слушал, соглашался:
- Много не успели сделать. У самого руки до всего не доходили, а чаще приходилось всё решать самому. Конечно, и это надо было сделать. Работать пришлось в трудных условиях. Вся политика президента в последнее время была направлена на изменение конституционного строя. Перед Верховным Советом стояло много задач: улучшение жизни народа, стабилизация цен, пресечение преступности, укрепление безопасности граждан, развитие народовластия. Вполне можно улусшить жизнь народа без режима личной власти.
Речь его была медленной, но уверенность и знание дела, забота об измученном народе, о котором он не забывал даже в этих условиях, искреннее желание улучшить положение дел - всё это проявлялось даже в жестах, в мимике и в горькой улыбке. Было видно, как ему, государственному деятелю и учёному, хорошо знающему экономику страны, тяжело говорить о несбывшихся планах. Этот тереливый, осмотрительный, возможно, слишком прямолинейный человек в своих мыслях и словах о России был более русским, чем те, кто отдал приказ стрелять по безоружным людям.
В тёмном зале, где едва можно было разглядеть людей, отчётливо было слышно, как снаружи гремят выстрелы. Когда уже почти никто не надеялся на спасение, невозможно было строить прогнозы даже на час вперёд, я всё-таки сказала ему:
- У нас, наверное, будет ещё возможность встретиться в другой ситуации.
Он протянул руку и ответил:
- Сейчас сложно что-то сказать определённо.
Рука была сухая, маленькая для мужчины. Но его пожатие говорило - передо мной несломленный многодневным напряжением человек, способный оставаться на государственном посту даже тогда, когда ему грозит гибель.
Прошедший большую школу в кругах учёных и политиков, Хасбулатов был тысячекратно прав, когда просто и ясно объяснил на Чрезвычайном съезде депутатов цели тех, кто совершил государственный переворот:
"Во-первых, это стремление уйти от ответственности за крах своей политики, развал страны, за резкое ухудшение жизни народа. Это попытка переложить ответственность с себя на представительную власть и таким образом сохранить агонизирующий режим.
Всего лишь через полчаса после нашего разговора прошедшие в Дом Советов бойцы из подразделения "Альфа" начали выводить людей из-под обстрела. Мы ушли в первой группе, а Хасбулатов вернулся в кабинет Руцкого. Перед уходом ко мне подошёл депутат В.Сердюков и передал несколько папок с документами:
"Вот живой материал, здесь свидетельские показания тех, кого избивали, и тех, кто видел, как избивали других. Жечь их жалко, а вынести их слишком рискованно. Возьми их, я не могу требовать, но если возможно..." Я взяла папки с документами и вошла в лифт, чтобы никто не видел, как я их прячу. В лифте на полу лежали два трупа молодых ребят. Жёсткие обложки пришлось оторвать и сбросить в шахту, оставшиеся листы я спрятала под пальто.
Женщин не обыскивали так тщательно, как мужчин, поэтому мне, быть может, и повезло. Только на улице, когда, казалось, опасность быть раскрытой уже миновала, один из досмотрщиков, увидев у меня в сумке листок с каким-то постановлением Верховного Совета, жёстко скомандовал: "В автобус!" Пришлось объяснять ему, что эти постановления были разбросаны по всему зданию, и их мог взять любой желающий, что мы готовы их отдать. В голове была лишь одна мысль - только бы они не добрались до спрятанных бумаг. Видимо, наши уговоры подействовали, или офицер попался не зверь, но он нас пропустил. Позднее я узнала, что в автобусы сажали наиболее подозрительных людей, которых потом увозили на стадион, жестоко избивали и расстреливали. Только чудом нам удалось избежать этой участи.
Правящему режиму живые свидетели государственного переворота были не нужны. Слишком много они могли рассказать на открытом судебном процессе о верности закону, преданности долгу защитников Дома Советов и о тех зверствах, которые учинили в центре Москвы государственные преступники.
Группа "Альфа" не только произвела задержание Хасбулатова и Руцкого, но и сопровождала их под охраной в Лефортово. Иначе их жизнь могла оборваться уже в здании парламента. Когда мы только вышли из горящего здания, один из бойцов "Альфы" мне тоже крикнул: "Бегите вдоль забора, подальше от толпы, чтобы вас не растерзали". Да, вышедших из Дома Советов людей на улице поджидала другая опасность - толпа тупых дикарей, только внешне имевших человеческий облик. На моих глазах один из них чуть не избил депутата Челнокова.
Прошедшие пять лет со дня тех кровавых событий многому научили людей. Но основная масса по-прежнему безмолвствует.
Народ так и не смог подняться из состояния "рабы немы" до гордого "Рабы не мы!"