Валерий Хатюшин Сороковины Стоял я с непокрытой головой под высотой небесного знаменья... Ребят погибших день сороковой совпал с моим печальным днём рожденья. Сгоревший Дом - как траурная тень... Он был ушедшим им уже не виден. На Красной Пресне в этот скорбный день со всеми плакал я на панихиде. Их назывались Богу имена, и хор церковный повторял молитву. Я знал: на небесах идёт война, и вслед за ними мы пойдём на битву. Морозный снег искрился на траве, пропитанной непокорённой кровью. Молились мы в запуганной Москве наперекор всевластному злословью. Всё это было как в тревожном сне: мерцали свечи в хвойных лапах ели, на стадиона каменной стене в пробоинах от пуль цветы алели... Они стояли здесь тринадцать дней, и вот - ушли, оплаканные нами, расстрелянные армией своей за то, что не желали быть рабами. Нас ждёт тоска немеряных дорог, нас в прах испепелят иные грозы... Вчера закон был с нами, нынче - Бог, и в этот день Он видел наши слёзы.