ОБЫКНОВЕННЫЙ ФАШИЗМ
(ПРОДОЛЖЕНИЕ ГЛАВЫ VII)

Воспоминания очевидца

...После известного Указа о роспуске Верховного Совета Российской Федерации Центральное телевидение объявило о том, что у “Белого дома” собралось небольшое количество людей, которые разводят вечером костры, ломают и сжигают деревья. Когда пришел к “Белому дому”, все деревья были целы, людей было гораздо больше. Я по ассоциации вспомнил, как весной 1993 г. телевидение, описывая события в г.Грозном, лило горькие слезы по траве, которую топтала оппозиция во время митинга на Театральной площади. Там траву спасли, расстреляв оппозицию...
Посмотрев передачи, которые шли по ЦТ, казалось, что его обитатели поклялись на священном писании о том, что ни одного слова правды ни о “Белом доме”, ни о тех, кто находится вокруг него, они не скажут. Наглая и коварная ложь потоком лилась на “Белый дом” и защитников Конституции. Кульминацией этой пропагандистской кампании было 1 октября 1993 г., когда показали (в связи со сложившейся ситуацией) встречу Алексия II и Ельцина, а на следующий день извинились за допущенную “ошибку”.
У всех, кто “болел” за обитателей “Белого дома”, особенно тревожно стало на душе в ночь с 26 на 27 сентября, когда были отключены свет, вода, а “Белый дом” был блокирован. Москвичи из своих домов понесли туда еду и воду.
28 сентября. Вечер. Возле станций метро “Баррикадная” и “Улица 1905 года” идут митинги. “Белый дом” блокирован, но еще можно пройти. Стоит пожилая женщина с плакатом: “Руслан Имранович! Мы с Вами”. Один мужчина на бегу кричит на нее: “Чего ты этого чеченца защищаешь?” Она коротко отвечает: “Он защищает меня, а я — его”.
В метро на эскалаторе бабушка, справившись о том, куда я иду, просит помочь донести сумку до “Белого дома”. По дороге интересуюсь содержанием сумки. Она отвечает: “Хлеб, сало и чеснок.” — И добавляет: “Они же, бедные, без света, без еды и без воды сидят там”. Спрашиваю: “Для кого же Вы несете продукты?” Отвечает: “Для Руслана Имрановича”. Я ей шутливо: “Бабушка, он, насколько я знаю, не ест свинину”. Она решительно возражает: “Ничего, хлеба и чеснока покушает”. Сумку мы отдали дежурным у входа. Они заверили, что передадут в приемную Председателя.
2 октября. Метро “Баррикадная”. Все блокировано. Главные события развиваются на Смоленской площади. Пройти туда невозможно. Москвичка Галина Васильевна (так она назвалась), учительница, предложила свою помощь, сказала, что тоже идет туда, поддерживать “Белый дом”, Хасбулатова и Руцкого. Она знала как обойти заслоны. Я и Владимир Иванович, доцент из Петербурга, пошли вместе с Галиной Васильевной.
Через некоторое время мы были уже на Смоленской площади. Основные события здесь уже остались позади: у ОМОНа демонстрантами отвоевано пространство протяженностью 50-60 метров, возводятся баррикады, разводятся костры. Много молодежи.
Рассказывают, что при столкновении на стыке Старого Арбата и Смоленской площади погиб учитель-пенсионер, на месте его гибели расставлены свечи, кто-то положил цветы.
Стоим в кругу людей (человек 40 — разных: женщины, молодежь, старики), беседуем. Наша “проводница” Галина Васильевна рассказывает, что она раньше почти не ела хлеба, а теперь в основном питается хлебом и ничего... Затем она интересуется у Владимира Ивановича, откуда он приехал. Тот отвечает, что из Петербурга. Тот же вопрос она задает мне. Я отвечаю, что из г.Грозного. У нее возникает очередной вопрос: “Чеченец, что ли?” Я отвечаю утвердительно. Она с улыбкой окидывает взглядом и говорит “Нормальный человек, а то все — чеченская мафия, чеченская мафия!”
Рядом с нами преподаватель МГУ доказывает иностранному журналисту, который якобы не понимает, почему здесь собрался народ, что в России попрана Конституция, что и те, кто в “Белом доме”, и те, кто здесь, на площади, защищают не себя лично и не ищут каких-либо благ, а защищают Конституцию и свое право быть свободными людьми...
3 октября. 12-00. Октябрьская площадь. Все блокировано. Мы с другом медленно идем на мост в сторону “Белого дома”. Вдруг неожиданно, словно горная река во время проливного дождя, сметающая все на своем пути, огромная масса людей хлынула в сторону “Белого дома”.
Два заслона — в начале и в конце моста, “лопнули”, словно мыльные пузыри. Следующие заслоны с техникой: машины, водометы, газы. Но народ уже не остановить. Старики бегут наравне с молодыми. В толпе людей много солдат, их заботливо окружают гражданские, угощают водой, сигаретами, что-то объясняют.
На подходе к мэрии мы увидели, что власти настроены решительно. Раздаются выстрелы. Словно разозленные пчелы визжат пули. Недалеко от нас падает мужчина, раненный в ногу, рядом падает другой. Пуля попала ему в шею. Он просит записать его домашний телефон, говорит что у него сын Максим. Бумаги с собой нет, записываю на носовом платке. Оказалось, что в спешке пропустил одну цифру. (Позже, как “вещдок”, этот платок забрали сторонники А.Руцкого). Раненых на машине отправляем в больницу.
Блокада “Белого дома” прорвана. Всех охватило одно чувство — это победа. С другом идем на “чеченскую площадку” (место, где собирались чеченцы), там встречаемся с депутатом Верховного Совета Российской Федерации Исой Алироевым и земляками.
Все ждут выхода своих кумиров. Они появляются на балконе здания Верховного Совета: Александр Руцкой — вначале, чуть позже — Руслан Хасбулатов. Во время выступления Руслана Имрановича один мощного сложения мужчина толкает меня локтем и говорит: “Вот настоящий чеченец! Выстоял! Молодец!” Я ему говорю: “Так чеченцы же — бандиты!”. Он грозно спрашивает: “Кто вам это сказал?” Я отвечаю: “Так об этом во многих газетах пишут”. На это мой собеседник резко отвечает: “Врут они, сволочи”. И добавляет дружелюбно: “А вы, уважаемый, если не знаете чеченцев, то хотя бы помолчали”.
Вместе со всеми он скандирует: “Хас-бу-ла-тов...” Я присоединяюсь к нему.
Людей — десятки тысяч.
Деревья в еще большей “опасности”.
Это все было 3 октября и никто не знал, что принесет следующий день...

Кандидат философских наук Саламу Дауев,
житель г.Грозного

Бойня у "Останкино"

То, что произошло у “Останкино”, иначе как расстрелом, не назовешь. Хладнокровное, тысячу раз взвешенное, умышленное убийство многих сотен людей. Уже тогда, поздним вечером, часов в 11-12, многие наблюдатели — специалисты, военные эксперты, с которыми мне приходилось встречаться и говорить, называли цифру убитых у “Останкино” не менее одной тысячи - тысячи двухсот человек. Людей косили из пулеметов как косой траву. Демонстрантов, шедших плотным строем — расстреливали в упор...
30 или 40 вооруженных людей Макашова и Баркашова и несколько тысяч демонстрантов (называют разные цифры, от 1 до 5-6 тысяч человек) оказались перед 30 бронетранспортерами и двумя тысячами до зубов вооруженных бойцов, укрытых за стенами “Останкино”. (*1)
Вертолеты к тому же дополнительно корректировали огонь БТР и других частей, которые действовали не только непосредственно под прикрытием стен “Останкино”. Какие-то люди в джипах выскакивали чуть ли не вплотную к демонстрантам, открывали огонь по толпе, а затем стремительно скрывались. Кто они? Бейтаровцы? Или бойцы мафии, о которых писал Станислав Говорухин? И в том, и в другом случае — это и есть та криминальная социальная база политического режима Ельцина, которая показывает, что власть Ельцина — это ее власть.
Поход демонстрантов на “Останкино” не был организованным, все происходило спонтанно. И это — правда. Приготовления, конечно, были, но у кремлевских провокаторов. Это — тоже правда. Разве трудно было перехватить демонстрантов по дороге к “Останкино”? Тем более, что они были почти не вооружены, а мятежники-ельцинисты имели стократный перевес в силах. Помимо возможности перекрыть несколько раз движение на Садовом кольце (на площади Маяковского, в районе Цветного бульвара, где, кстати, были заранее сосредоточены значительные прокремлевские силы, и, наконец, на пересечении Садового с проспектом Мира) имелось почти идеальное с тактической точки зрения место для блокирования продвижения вдесятеро большей и вдесятеро лучше вооруженной колонны — в районе Рижского вокзала. (*2)
Ничего этого, разумеется, сделано не было. Разумеется — потому что иначе “красно-коричневые” не попали бы в “Останкино”, и вообще всем бы с самого начала стало очевидно, что силы конституционалистов настолько незначительны, что при желании с ними можно “разобраться” в несколько часов — когда они берутся “не за свое дело” — то есть пытаются “штурмовать”.

Операция "Уроки Октября"

Мне рассказывали о таком факте — 2 ноября Петербургское ТВ показало поистине сенсационные кадры: крупное подразделение ОМОНа, в полной боевой экипировке, с добрым десятком БТРов, безропотно пропустило в “Останкино” колонну невооруженных демонстрантов, идущих на “штурм” “Останкино”! Пропустило, не сделав даже намека на попытку задержать. Тележурналисты удивленно спрашивали: “Почему?” Да потому, что был такой приказ. А приказ — составная часть плана; в соответствии с приказом приводится в действие план.
Более того. Значительная часть сторонников Конституции и Парламента отправилась в “Останкино” пешком. Свидетельница Л.Сурова, литератор, следующим образом описала этих людей: “...никакого неистовства, никакого звериного фанатизма. Это были обычные, но разные люди, мои сограждане, мои земляки. Были молодые, старые, женщины, девушки... Папа с сыном лет 10... Мы видели людей, никем не организованных... одни помягче, поинтеллигентнее, другие повоинственней... — но шли не убивать, не мстить... Что мы видели из оружия? Пять-шесть металлических щитов, одну дубинку, у кого-то еще кусок водопроводной трубы, а у одного мальчишки лет 15 — топорик... Никаких вооруженных боевых отрядов мы не видели”. (*3)
Ясное дело, что остановить эту разрозненную колонну людей было несложно. Но не было намерений. Операция “Уроки октября” требовала обильного пролития крови, крови сотен и тысяч людей! Свидетельница Сурова так и озаглавила свои показания: “Репортаж с места РАССТРЕЛА”.
Примечательно, что позже начальник ГУВД В.Панкратов объяснял спешную эвакуацию милицейских сил от мэрии и “Белого дома” необходимостью переброски их для защиты “Останкино”. (*4)
Излишне говорить, что никакой переброски не было.
В этом не было никакой нужды. Позже испуганные и обиженные журналисты стали приставать к руководству силовых министерств и ведомств с неприятными вопросами.
Почему в “Останкино” так и не появились войска, хотя события там длились не один час? (Я думаю, скорее всего, боялись, что армейцы откажутся выполнять роль “мясников”.)
Почему руководству “Останкино” много раз обещали дать подкрепление и даже говорили несколько раз, что подкрепление уже вышло (и даже цифры называли), но его так никто и не увидел?
И особенно интересно: куда делись посланные, как было сообщено, к “Останкино” не милицейские, а воинские части? Кстати, и Ельцин тоже говорит о “войсках, посланных для подавления мятежников, имевших на вооружении даже ракетную технику!” А может быть те, кто помогал “составлять книгу”, умышленно “подставили” своего “capodi tutti capi”?
От ответа на эти вопросы министры трусливо уклонились. Уклонились, в частности, и от ответа на вопрос, почему не остановили продвижение конституционалистов к “Останкино”, тем более, что было несколько волн передвижения, и транспорт просто курсировал от мэрии к “Останкино” и обратно. (*5)
Ответ прост. Транспорт курсировал, потому что надо было подвезти как можно больше людей прямо под пулеметы. Идущие пешком люди издали замечали что-то неладное, прятались. А тут — “живой товар” и под пулеметы. Так была разработана операция “Уроки Октября”... Да, ответ-то прост, но попробуйте сказать все это!.. Грачев и его заместители не дали ответа на вопрос, кто остановил и куда направил армейскую колонну, двигавшуюся от Центра в “Останкино”. Но кое-что министры сгоряча сболтнули. Так, П.Грачев сказал, что “Останкино” защищали 400 военнослужащих внутренних войск (ВВ) и спецназ ВВ (пресловутый “Витязь”), 6 БТРов, а с начала боевых действий подошли еще 15 БТРов. (*6)
Даже по Грачеву получается 21 бронетранспортер! Но мне по разным источникам, сообщили, что БТРов было не менее 30 единиц. У Макашова- Баркашова всего, если исходить из максимума — 80 автоматчиков. На самом деле — 30-40 человек, вооруженных автоматами. В общем чуть ли не 1 БТР Кремля “защищался” от одного Макашовца-Баркашовца! Министр Грачев заявил, что нападавших “по сведениям МВД, было около 4 тыс.безоружных и 100 вооруженных человек”. (*7)
Это, видимо, преувеличено. Все остальные источники сообщают, что осаждавших (безоружных) было от 1,5 до 5,5 тыс.чел. Что касается оружия, то сведения тут тоже разные. Все сходятся, что был 1 гранатомет, захваченный в мэрии, но вот число автоматов называют: 20, 30, 42, свыше 60, около 80 единиц... Не трагикомедия ли это, устроенная путчистами-заговорщиками из Кремля, чтобы “проучить” всех несогласных со “всенародным избранником?” Конечно, для успеха провокаций нужны были и такие командиры, как генерал Макашов. Что же поделаешь — в час испытаний других, которые захотели бы отстоять интересы закона, народа и демократии среди военных не нашлось. Эта мысль — для их размышлений. Не буду укорять Макашова. Он таков, каков есть.
Наступающая сторона, как известно, для успешных действий должна иметь перевес в силе, хотя бы троекратной, потому что несет обычно втрое большие потери. У нападающих не было техники. Представьте себе: нападают 80 человек, вооруженных автоматами: против них 30 тяжелых и средних бронетранспортеров, около тысячи прекрасно вооруженных и экипированных солдат (шлемы, бронежилеты, снайперское оружие, пулеметы, переговорные устройства, приборы ночного видения). Они были профессионалами, специально подготовленными для боевых действий. Каждый из них был готов в одиночку противостоять массе людей до 1200 человек в случае гражданских беспорядков. Наконец, нападавшие вели огонь наобум, по темной коробке здания АСК-3. Оборонявшиеся вели прицельный огонь, по желанию и спокойно выбирая себе мишени. Собственно, в этом “Витязи” признались сами. (*8)
Это было откровенное и жестокое избиение, массовое убийство неповинных людей. К тому же, скрывшись в тени, у железнодорожной платформы стояли 5 грузовиков с солдатами софринской бригады. Они в бой не вступили — зачем? Дождавшись прибытия к “Останкино” БТРов дивизии им.Дзержинского, софринцы спокойно уехали. (*9)
Не было ни единого шанса взять штурмом “Останкино”. Ни единого.
Уже когда я был на свободе и работал над этой книгой, Юрий Мареченков рассказал мне один эпизод из той страшной бойни в “Останкино”, который произошел у него на глазах.
“... После получения информации, что “Останкино” в руках защитников Конституции, я выехал туда для организации выступления по центральному телевидению Председателя Верховного Совета. Так получилось, что подъехали мы туда в самый разгар кровавой драмы: кругом стрельба, крики, толпы людей. Рядом со мной упал молодой парень, раненный в грудь. Двое других тут же кинулись к нему, стали делать перевязку. В это время один из помогавших раненому был сам убит наповал. Увидев это, раненый, истекая кровью, встал, уже раздетый до пояса. Как оказалось, он был шофером — недалеко стоял его грузовой автомобиль. Он медленно поднялся, попросил уложить в машину убитого товарища, сам сел за руль и под непрекращающимся обстрелом медленно вывел свою машину к стоящим машинам скорой помощи на улицу Королева. И здесь упал замертво...” Как комментировать этот эпизод? Страшно. Людей попросту убивали.
Заговорщики-путчисты Ельцина устроили кровавую бойню сторонникам Конституции, демократии и Парламента. Они в упор расстреляли, как свидетельствуют очевидцы, более одной тысячи человек!
Однако ельцинисты, их TВ навязывали обществу другую картину: “смертельной” опасности, “страшной” угрозы выхода “красно-коричневых” в эфир.
Почему тогда Черномырдин дал приказ отключить “Останкино”?
Ясное дело, заговорщикам-ельцинистам для успеха предприятия нужно было нагнетание истерии, страха перед “террором красно-коричневых”, и именно с этой целью был отключен эфир “Останкино”. Сначала председатель ТРК “Останкино” В.Брагин утверждал, что сделал это для того, чтобы не пустить макашовцев в эфир и из-за того, что в здании шел бой. (*10)
Но, как оказалось, Брагин лукавил, и работники телевидения обличили его в этом, доказав на пресс-конференции, что технические возможности телецентра позволяли выходить в эфир, не рискуя ничем, из других студий. Более того, основной передающий комплекс АСК-1 штурму вообще не подвергался, был в целости и сохранности. Далее, имелись передвижные телестанции (ПТС), позволяющие вести репортажи прямо с улицы. Оказывается, в самом крайнем случае можно было вести репортажи даже с телебашни. Не говоря уже о резервных студиях, о “Шаболовке”. (*11)
Наконец, под Москвой есть резервный телецентр, который захватить никаким “мятежникам” просто не по силам: он строился на случай ядерного удара, имеет шестиметровые бетонные стены и т.п. В конце концов выяснилось, что приказ “вырубить” “Останкино” Брагин получил лично от Черномырдина. (*12)
Почему? Да потому что этот приказ — тоже составная часть операции “Уроки Октября”. И должен был отдать этот провокационный приказ именно Черномырдин. Так же, как и одобрение “расстрельного штурма” — Черномырдин и Ельцин оба его одобрили. Это называется “кровавая круговая порука” — все участники заговора и главари путча оказывались связанными кровавой круговой порукой. Как бандитская шайка. Но почему “как”?
Все логично. Если дать ЦТ возможность освещать события в полном объеме, какой бы психоз ни владел журналистами, быстро станет очевидным, что штурм “Останкино” — это просто смех. Его попытку не сложно было быстро погасить, окружив 3-4 десятка вооруженных людей, причем все это можно было сделать без кровопролития. Но тогда люди бы поняли, что происходит избиение невооруженных людей по прямому приказу Ельцина и его подручного Ерина. Ну, скажите, кого могут испугать, например, такие “красно-коричневые” звери: Группа школьников. Счастливые — слов нет. — “Мы сюда пришли народ защищать, от “Белого дома”. Мы и 19 августа тоже у “Белого дома” были — и тоже народ защищали. Не-е, мы одни в нашей школе такие смелые. Записывайте: Сережа Маркелов, Лана Кабайдулина, Леша Белоусов. Школа 294". (*13)
Это — с одной стороны. А с другой — все увидят подозрительные действия Кремля: чего стоит хотя бы милицейский БТР, сначала обстрелявший верхние этажи АСК-3, а затем — нападавших. Журналисты рассказывают, что мятежные БТРы обстреливали заодно и Останкинскую телебашню, и окрестные жилые дома, а до того просто бесцельно кружили в районе боя и на вопросы граждан “за кого вы?” Отвечали: “А... его знает. Сидим да ездим”. (*14)
Они ждали приказа координатора операции “Уроки Октября” и действительно не знали сути дела. А “Витязь” действовал просто — они отдавали приказы: “Всем лечь! Будем стрелять!”, — а потом освещали лежащих фарами и безжалостно расстреливали. (*15)
Конечно, разве ельцинисты могли допустить, чтобы сцены массового убийства могли попасть на видоекассеты журналистов — отсюда та охота, которая велась ими за журналистами. А затем, после завершения операции “Уроки Октября”, угрозы физической расправы, если они покажут эти “сюжеты”. Отсюда, видимо, и то непонятное молчание общественного мнения Запада, как во времена Гитлера, в эпоху фашизма.
Показательно и то, что сотрудников АСК-3, хотя времени для эвакуации было в избытке, сознательно подставили под пули. Тем, кто работал в аппаратных, даже не сообщили, что вокруг здания идет бой (одна сотрудница, например, узнала об этом от домашних по телефону). Более того: в то время, когда уже готовился штурм и вокруг ТЦ собрались нападавшие, в здании АСК-3 спокойно шли съемки передачи с участием детей! (*16)
Очевидно, те, кто готовил и проводил в жизнь провокацию — операцию “Уроки Октября”, нуждались в “безвинных мучениках кровавого красно- коричневого террора”. Лучшего объекта, чем работники ТВ, было не найти: во- первых, многие из них женщины, во-вторых, часть сотрудников широко известна населению и популярна, в-третьих, нетрудно представить себе, какую волну гнева поднимут позже журналисты против тех самых “красно- коричневых”, “зверски умертвивших” их коллег. Сотрудников “Останкино” (АСК- 3) эвакуировали с большим запозданием “Витязи”, не имевшие никаких приказов на этот счет. А ведь приказа на их эвакуацию так и не поступило. Не странно ли? Хорошо еще, что их не перебили, чтобы “списать” потом на “Белый дом”. Говорят, был и такой вариант: неслучайно бронетранспортеры Ерина обстреливали “Останкино”. Кстати, тогда ведь тоже могли погибнуть люди...
Страшные люди сейчас у Власти. Бесы.

Гайдар в роли попа Гапона

Но “безвинные жертвы красно-коричневого террора” были нужны. Мятежному Кремлю нужно было много трупов. И тогда Егор Гайдар обратился к согражданам с призывом собраться у Моссовета. Гайдар выполнил свои “полезные функции” в плане “Уроки Октября”.
Если проанализировать призыв Гайдара, то станет очевидно: вице-премьер призывал безоружных гражданских лиц, являющихся политическими противниками конституционалистов, сконцентрироваться в относительной близости от места дислокации вооруженных защитников Конституции (собственно, от Тверской до “Белого дома” совсем недалеко, во всяком случае, куда ближе, чем до “Останкино”). Все это выглядит до такой степени похожим на заклание, что даже в истеричной атмосфере вечера 3 октября нашлись люди, прямо призывавшие не слушать призывов Гайдара. В первую очередь, это были “ВиДовцы” Любимов и Политковский. Тогда же вечером 3-го, Петр Мамонов охарактеризовал призыв Гайдара, как “провокационный”. (*17)
Все это заставило искать оправданий для Гайдара — как позднейшим комментаторам, так и самому вице-премьеру, а потом — депутатам Госдумы. Объяснения свелись к тому, что войска были якобы ненадежны, колебались, кого поддержать и поддерживать ли кого-либо вообще, и потому, дескать, надо было показать военным, за кого народ.
Это объяснение не выдерживает критики. Причем независимо от того, были ли войска надежны, колебались или нет, был раскол в командовании или не было. Это все, действительно, имело место, но оно не имеет отношения к призывам Гайдара к москвичам выходить на улицу и организовывать массовые общественные беспорядки против законной власти — Власти Х Чрезвычайного Съезда народных депутатов.
Сомнительно, что все военнослужащие сидели у экранов телевизоров и ждали, когда же им, наконец, покажут народ на Тверской. Армия, как известно, подчиняется приказам, а не эмоциям, разбуженным телепередачами. Это, в частности, подтвердила и история с представителем Президента Веретенниковым, пытавшимся “поднять Таманскую дивизию”. (*18)
Подробное объяснение имело бы смысл лишь в том случае, если бы на защиту “Белого дома” свалились неизвестно откуда взявшиеся вооруженные боевики. Но ведь и блокаду “Белого дома” снял тоже народ! И военнослужащие не могли не видеть, что это именно безоружный народ прорвал омоновские кордоны и деблокировал “Белый дом”. То есть народ был и там, и там. И у “Белого дома”, и у Моссовета. Тысячи людей были с обеих сторон, оставаясь нашими согражданами. Тысячи людей занимались одинаковым делом: строили баррикады. Совершенно непонятно, почему военные должны были поддержать народ у Моссовета и не поддержать народ у “Белого дома”? Это было понятно только тем, кто решил, что дело их проиграно, а потому надо развязать гражданскую войну — Ельцину и Гайдару. Призыв Гайдара — это призыв к массовым убийствам, к гражданской войне.
Понимание того, что народ находился по обе стороны баррикад, в армии было: это видно из репортажей “по горячим следам”. Так, корреспонденты сообщили, что даже во время штурма “Белого дома” вдруг прекратилась канонада: прошел слух, что на защиту “Белого дома” идет стотысячная демонстрация. А воевать с народом у военных никакого желания не было. (*19)
А вот еще диалог во время штурма “Белого дома”: — “Как тебе Руцкой?” — “Нормальный мужик.” — “А чего же ты против него воюешь?” — “Приказ...”. (*20)
Да и не только это: ко мне приходили десятки, если не сотни офицеров, которые говорили: армия в смятении, если бы там знали, что происходит здесь, в клочья бы разнесли Ельцина-Грачева-Ерина!
Есть еще одно доказательство того, что “ненадежную армию” вовсе не надо было “убеждать”. Но правдой является и то, что если бы вечером 3 октября в тех частях, которые находились в Москве, обнаружились “колебания” и “раскол”, то проявиться эти “колебания” и “раскол” могли бы лишь в одной форме: в отказе командиров и частей выступить на защиту Ельцина и на подавление конституционалистов. Но... военные получили множество наград — следовательно, они четко выполнили приказы мятежников. Более того, отменили отсрочку от призыва учащихся дневной формы обучения средних и средних профессиональных учебных заведений, увеличили бюджетные ассигнования и т.д.
И без того надо считать чудом, что никто из вооруженных сторонников “Белого дома” не пошел “попугать этих демократов”. А такое могло случиться, если бы депутаты не призывали с балкона “Белого дома” не идти на столкновение с гайдаровцами.

Клеветническое обращение

Версия о провокации делает призыв Гайдара не диким, бессмысленным и глупым, а чрезвычайно разумным, выверенным и обоснованным. Представьте себе, какой пропагандистский козырь оказался бы в руках правительства, если бы произошла хоть одна атака повстанцев на безоружных “демократов” у Кремля или на Тверской! Собственно, то, что призыв Гайдара, не был спонтанным, показывает содержание обращения самого Ельцина.
Вот с некоторым сокращением обращение Ельцина к гражданам России.
“Дорогие сограждане!
Я обращаюсь к вам в трудную минуту.
В столице России гремят выстрелы и льется кровь. Свезенные со всей страны боевики, подстрекаемые руководством “Белого дома”, сеют смерть и разрушения...
Те, кто пошел против мирного города и развязал кровавую бойню, — преступники. Но это не только преступление отдельных бандитов и погромщиков. Все, что происходило и пока происходит в Москве, — заранее спланированный вооруженный мятеж. Он организован коммунистическими реваншистами, фашистскими главарями, частью бывших депутатов, представителей Советов.
Под прикрытием переговоров они копили силы, собирали бандитские отряды из наемников, привыкших к убийствам и произволу. Ничтожная кучка политиканов попыталась оружием навязать свою волю всей стране. Средства, с помощью которых они хотели управлять Россией, показаны всему миру. Это — циничная ложь, подкуп. Это — булыжники, заточенные железные прутья, автоматы и пулеметы.
Те, кто размахивает красными флагами, вновь обогрили Россию кровью.
Они надеялись на внезапность, на то, что их наглость и беспримерная жестокость посеют страх и растерянность.
Они надеялись, что военнослужащие останутся в стороне и будут спокойно смотреть, как расправляются с безоружными москвичами, как вновь устанавливают кровавую диктатуру в нашей стране.
Они, надеялись на то, что граждане России поверят в их ложь. Они надеялись на скорую победу.
Они просчитались, и народ проклянет преступников.
Им и тем, кто отдавал им приказ, нет прощения. Потому что они подняли руку на мирных людей, на Москву, на Россию, на детей, женщин и стариков.
Вооруженный мятеж обречен. Чтобы восстановить порядок, спокойствие и мир, в Москву входят войска...
Я прошу вас, уважаемые москвичи, морально поддержать боевой дух российских солдат и офицеров. Это — наша народная армия и милиция. И сегодня у них одна задача — защитить наших детей, защитить наших матерей и отцов, остановить и обезвредить погромщиков и убийц. (Обратите внимание — кто “погромщики и убийцы”? — Р.Х.).
...Общественные объединения, принимавшие участие в массовых беспорядках и иных противоправных действиях, запрещаются на всей территории России.
Генеральной прокуратуре предписано безотлагательно возбудить уголовные дела и начать расследования по фактам организации массовых беспорядков.
Вооруженный фашистско-коммунистический мятеж в Москве будет подавлен в самые кратчайшие сроки.
Для этого у Российского государства есть необходимые силы.
Считаю своим долгом обратиться и к москвичам.
За последние день и ночь нас стало меньше. Жертвами бандитов пали невинные мирные люди. Склоним головы по погибшим...” (*21)
Лицемерию этого человечка нет пределов.
Судить об этом обращении, внимательно его прочитав, осмыслив — дело читателя. Но не кажется ли читателю, что это обращение должно было бы быть подписанным Руцким или Хасбулатовым? И слова осуждения уместно бы направить против кремлевских мятежников.
Терминология, к которой обратилась в ночь с 3 на 4 октября Кремлевская сторона, также подтверждает эту версию. “Погромщики” и “бандиты” — это не то же самое, что “сторонники Конституции”. Но вчитайтесь: “В столице России гремят выстрелы и льется кровь. Свезенные со всей страны боевики сеют смерть и разрушение,.. те, кто пошел против мирного города и развязал кровавую бойню,.. бандитов и погромщиков,.. бандитские отряды из наемников, привыкших к убийствам и произволу,.. расправляются с безоружными москвичами,.. они подняли руку на мирных людей, на Москву, на Россию, на детей, женщин и стариков,.. защитить наших детей, защитить наших матерей и отцов, остановить и обезвредить погромщиков и убийц”.
Стиль сталинско-бериевских времен! Замечательная беллетристика!
Нетрудно заметить, что нарисованная в обращении Ельцина картина событий в Москве кардинально отличается от происходившего в действительности. Какие “женщины, дети и старики”, “матери и отцы” стали в Москве жертвами “погромщиков и убийц”, “бандитских отрядов” “со всей страны”, “сеющих по всей Москве смерть и разрушение”? Да, они стали бы таковыми, если бы вдруг взаимно атаковали оба враждующих лагеря. — Тогда все стало бы на свои места: и “женщины”, и “дети”, и “старики”, и “смерть и разрушение”. Именно этого хотел Гайдар. Поэтому он пошел на взлом Гознака и приказал изъять миллиарды рублей — чтобы оплатить “услуги” тех, кто должен был развязать кровавую драму.
Отсутствие кровавой трагедии на Тверской — единственный элемент провокации, который не удался, — к счастью для людей, откликнувшихся на призыв Гайдара, не зная, что они предназначались на роль почетной жертвы в политической игре. (*22)

Жажда крови...

Конечно, Гайдару осуществить его преступные замыслы не дали мы — защитники “Белого дома”. Оружия в “Белом доме” было мало — в этом убедились после нашего ухода, но им запугивали страну средства массовой информации. И ракет “земля-воздух” тоже не было. Выдавали оружие у нас не всем желающим: опечатанное оружие в ящиках показали потом по ТВ. Ведь его могли раздать, но не раздали, потому что у нас не было планов “нападать”, “захватывать”. Кстати, совершенно прав Ю.Нерсесов, все это время бывший в “Белом доме”, — “на руки в “Белом доме” было выдано 200 с небольшим стволов и в основном уже 4 октября, после начала штурма”... (*23)
Да и публика у “Белого дома” состояла тоже не из бомжей, уголовников и погромщиков, собранных со всей страны, а из людей, знающих боль, страдание, чувства справедливости и любви к Отечеству. Не случайно Александр Тарасов приводит слова противника “Белого дома” Михаила Леонтьева в газете “Сегодня”. Леонтьев с изумлением писал: “Нам рассказывают и показывают, как банды озверевших национал- коммунистических погромщиков бродили по Москве, штурмуя телецентр, мэрию и различные иные общественно-нужные объекты. Однако вы не найдете ни одного сообщения о разгроме беззащитного коммерческого ларька. Ужасные коммунистические экспроприаторы, немного полежав под шквальным огнем рядом с телецентром “Останкино”, отбегали в соседний киоск, покупали за деньги водку и шоколадки и возвращались назад, помирать за идеалы социальной справедливости. Киоски у “Белого дома” в “ночь беспредела” после его деблокирования, когда в городе даже с миноискателем нельзя было найти ни одного милиционера, сделали рекордную выручку”. (*24)
Что ж, профессионализм журналиста порою оказывается сильнее его идеологических предпочтений. Даже “Куранты” были вынуждены признать, что сообщения средств массовой информации о том, будто штурмовавшие “Останкино” повстанцы врывались в окрестные дома и грабили квартиры — ложь. (*25)
...Восставшим против Конституции нужна была кровь. Много крови. И пролитой именно конституционалистами. Есть и другие подтверждения этому, кроме вышеперечисленных. К примеру, Любимов с Политковским, подвергшиеся за свою позицию травле, изгнанные с работы, заклейменные в лучших традициях времен застоя, не могли бы вызвать такой хорошо оркестрированной ненависти, если бы всего лишь “попали не в такт”. Они, похоже, сами не ведая того, помешали запланированному большому кровопролитию. Помешали собрать в центре города такую толпу, которая бы неизбежно столкнулась со сторонниками Сопротивления. Е.Гайдар совершил оплошность, обмолвившись, что в крайнем случае планировалась раздача оружия собравшимся. Столкновение ельцинистов с конституционалистами — это и есть крайний случай. А когда оружие будет и у тех, и у других — начнется такое... Тут как раз и армия подоспеет... А там хоть “Белый дом” до основания сноси, хоть тяжелой авиацией бомби — никто и не пикнет, — видимо, такова была логика провокации, в которой Гайдар выполнял роль “попа Гапона”.
А просто так раздать гражданским оружие, построить в отряды и отправить на “Белый дом” — этого позволить себе Ельцин с Гайдаром не могли. Такое вполне доступно уровню понимания и Ельцина, и, тем более, вице-премьера. Хотя призывы выдать оружие и идти на штурм “Белого дома”, как выяснилось, имели место.
Но когда они увидели, что “Белый дом” не поддался на эту провокацию, они избрали другую тактику. Все, что они могли теперь сделать — это постараться вынудить защитников “Белого дома” пролить как можно больше крови гражданских лиц при штурме “Белого дома”. И они это постарались сделать. (*26)
Но, несмотря на все их усилия, мы постарались не допустить этого. Руцкой всемерно препятствовал стрельбе защитников “Белого дома”. Об этом говорят конкретные факты, в том числе и опубликованные в печати. “Альфа”, например, отметила, что гранатометы против танков применены не были — видимо, опять же из-за боязни попадания в “зрителей”.
К середине октября в “Белом доме”, по данным инженерных войск, было обнаружено всего 153 гильзы. (*27)
Это, конечно, далеко не полные данные. Но согласитесь, все равно это очень мало. По логике вещей, стреляными гильзами в “Белом доме” все полы должны быть усыпаны! А этого не было. — И все. 4-го числа Руцкой, вплоть до переговоров с альфовцами и нашего выхода из “Белого дома”, непрерывно призывал штурмующих прекратить огонь. “Не стрелять” — эту команду Руцкого слышали, наверное, сотни людей 4 октября. Я все время, или почти все время находился рядом с Руцким, Ачаловым и Баранниковым и могу сказать об этом с достоверностью. А бойцы “Альфы” прямо говорили, что от них хотели, чтобы они пролили побольше крови.
И вообще “кто-то” из организаторов штурма хотел, чтобы не брали живыми лидеров. “Альфа” “не поняла” этого желания и теперь где-то наверху, ею очень недовольны. (*28)
Уже хорошо известно, что “Альфа” получила приказ взять “Белый дом” штурмом, но не выполнила его и самостоятельно начала переговоры с “Белым домом”. За это, как оказалось, руководство ГУО вычеркнуло большинство бойцов “Альфы” из наградных списков. (*29)
Думаю, что эти мужественные воины не сожалеют, что не получили “такие награды”.
Радиостанция Руцкого перехватывала команды военных. Уже с вчера 2 октября открытым текстом вдруг оттуда стали раздаваться призывы к физической расправе над Руцким и Хасбулатовым. Часто задавались вопросы: “Хасбулатов все еще жив?”, “А Руцкой тоже?” И брань в их адрес и в адрес тех, кому надлежало выполнить приказ по их уничтожению...

Свидетельства журналистки: ночь "длинных ножей"

Вот что пишет Вера Шевчук в газете “Северный рабочий” (2 декабря 1993 г.) о событиях 3 октября.
“...Люди снизу кричали, что в мэрии вооруженные люди, и требовали идти туда, чтобы освободить здание. Молодой парень в мегафон сообщал:
— В здании мэрии засела кремлевская группа “К”, около 600 человек. У группы есть план провокации — организованное нападение на гостиницу “Мир”. Все одеты в гражданскую одежду. Сегодня я видел этих людей и здесь, на площади. Будьте внимательны, не поддавайтесь на провокации.
На третьем этаже гостиницы “Мир” из окна слева появился ослепительный свет синего цвета, никто не мог понять, что это такое, предупреждали, что из окна будут стрелять.
Огромная толпа народа направилась к мэрии. Они вернулись через 30-40 минут. Люди на площади стали настаивать, чтобы идти в “Останкино” (“империю лжи” — как ее называли) требовать эфира. Возмущались клеветой, которая шла по телевидению в последние дни в адрес Парламента. Стихийно начали скандировать: “Останкино!”, “Останкино!”, и часть людей уже направилась туда. Молодые парни без оружия сели в машины и с флагами поехали в “Останкино”.
Один из работников Дома Советов, комментируя события на площади, говорил:
— Вы знаете, что Хасбулатов предлагал депутатам после Съезда уйти из здания. Он предполагал, что Ельцин расстреляет людей, убеждал, что хорошо знает Ельцина и его жестокость в борьбе за власть. Но Хасбулатова не поддержали и даже предложили отстранить его за это от должности...
Мне вспомнилось выступление Руслана Хасбулатова 18 сентября на совещании местных Советов за три дня до появления ельцинского Указа № 1400. Сейчас уместно привести его дословно:
“Речь идет... о сознательном поведении одной власти, которая стремится ввергнуть общество в новую диктатуру. Побудительные мотивы для таких антидемократических действий тоже очевидны. Это страшные по своим последствиям провалы, прежде всего в социально-экономической сфере, провалы и боязнь ответственности за эти провалы, поиски противников по всему периметру исполнительной власти, попытки найти этого не просто противника, а врага сначала в Советах, потом в самом народе.
Примерно месяц назад Президент объявил, что в августе проведет “артподготовку”, а в сентябре “перейдет в наступление”. К сожалению, исполнительная власть действительно перешла в наступление, наступление драматическое, которое может стать катастрофой для страны и людей. Наносится удар за ударом по представительной ветви власти и, к сожалению, все во вред народу, во вред стране.
Кстати хотел бы сообщить вам, что у Президента были консультации по поводу того, как отнесутся за океаном к разгрому Верховного Совета. То есть опять-таки проявляется та же самая необольшевистская философия революционного насильственного действия под прикрытием якобы демократии, хотя здесь демократией и не пахнет”.
На фоне ликующей площади эти предостережения Хасбулатова казались преувеличенными. Но к вечеру, когда одна за другой стали подходить машины скорой помощи, и из них выносили раненых (или мертвых), я вновь вспомнила слова Хасбулатова. Пророческие слова...
Обстановка на площади становилась все тревожнее. Поздно вечером заглянула в комнату на первом этаже — там молоденькие девушки делали перевязки. Справа у стены лежали покрытые простыней трупы. И все же люди не уходили от Дома Советов. Они были у костров, в подъездах, на полу в здании...
В 5 утра 4 октября я шла к зданию. Тревога висела в воздухе.
— К окнам не подходить, жалюзи не поднимать — на крышах снайперы.
Маленькие радиоприемники перехватывали разговоры — команды военных, которые вновь окружили Дом Советов. В разговорах только одно:
— Живыми никого не выпускать!
— Усиливают оцепление, — пояснил мне молодой паренек из охраны здания.
Около 7 часов утра от набережной и гостиницы “Мир” раздались пулеметные очереди, появились БТРы. Люди заметались по площади. Многие сразу же упали и больше не поднимались. Другие искали, куда можно спрятаться. Но где? До меня дошел весь ужас происходящего — убивают людей! Я отшатнулась от окна — мимо стекол пролетали пули.
Прав оказался Хасбулатов в своем прогнозе — стреляют по людям, их хладнокровно убивают здесь, на этой площади возле Парламента. Он предчувствовал, предостерегал, хотел предотвратить эту кровь, но его не услышали ни Президент, ни народ, ни даже депутаты”. (*30) Да, — и самое главное, общество не услышало.

Илюмжинов — представитель регионов России

Илюмжинов и Аушев тогда поступили мужественно — они прорвались в пылающий “Белый дом” 4 октября, пытались что-то сделать, помочь.
Вот что рассказывает Президент Калмыкии Кирсан Илюмжинов.
Он, Илюмжинов, предложил и Кремлю, и Верховному Совету вернуться к “статус-кво”, существовавшему до 20 часов 21 сентября 1993 года (“нулевой вариант”).
— 27 сентября на Совещании (в Петербурге), 40 руководителей регионов поддержали эту идею;
— Там же, на том Совещании поддержана идея об одновременных перевыборах Президента и федерального Парламента;
— 30 сентября, когда в Москве собрались руководители 68 (из 88) регионов страны, это Совещание решительно осудило Указ № 1400, осаду “Белого дома” и потребовало переговоров. Решение было направлено Черномырдину.
На это председатель Совета Министров не отреагировал. Он сказал: “Мы будем действовать по своему сценарию”. А какой сценарий, я уже знал. Буквально через несколько дней должна быть бойня.
Вот выводы, которые мы представили Президенту Российской Федерации и Правительству. Фактически в государственном перевороте принимают участие вооруженные силы. Об этом везде писалось. Мотострелковая дивизия имени Дзержинского. На улицы выведена бронетехника. Вся сила МВД Ерина — в дивизии имени Дзержинского. Лужков обеспечен чрезвычайными полномочиями, вплоть до отдачи приказа о штурме Дома Советов, который планировали с третьего на четвертое октября 1993 года. Уже подготовлен сценарий провокации, в результате которой и планировали отдать приказ о его штурме. Полторанин отдал распоряжение блокировать информацию о возможных жертвах в момент штурма. Обещан дополнительный отпуск сотрудникам МВД, решено солдатам внутренних войск выплачивать по 10 тысяч рублей в сутки. Офицеры получили по два оклада за блокирование Дома Советов. В последние дни получали по 20 тысяч рублей в сутки.
Такие выводы мы передали Правительству, Президенту и в Верховный Совет. Реакции никакой не было. Председатель Совета Министров Виктор Черномырдин при встрече сказал нам: “Что вы видели? Там сейчас бандиты. Там пять бандитских группировок. Там находятся ракеты “земля-воздух”. Хасбулатов и Руцкой не контролируют ситуацию, они являются заложниками этих бандитских групировок”. (*31)
“... Мы решили побывать в “Белом доме”. Он был обнесен колючей проволокой. В центре Москвы...
Кстати, колючую проволоку в 1933 году Лига Наций запретила использовать; во время второй мировой войны ее не применяли. В Афганистане, когда наши воинские части привезли туда колючую проволоку, американцы и пакистанцы очень сильно шумели, и наши войска не использовали ее, вы, наверное, по телевизору видели. Мы проверяли: дотрагиваешься до нее, и она сразу же обволакивает тело, очень страшное оружие. Вот этой колючей проволокой вокруг был обмотан “Белый дом”. Стояли 5-6 рядов омоновцев со щитами. Впечатление не очень приятное. Я видел депутатов, руководителей Верховного Совета, которые на протяжении двенадцати суток находятся за колючей проволокой, а в средствах массовой информации, по телевизору идет явная ложь.
В “Белом доме” не было ни тепла, ни света, питались они тем, что осталось — печеньем, сухарями. Там было очень много больных, потому что было холодно, всего восемь градусов тепла. Подошли машины Международного Красного креста, привезли лекарства. Двое суток стояли, так и не пропустили их, сказали — не положено. Пригнали машины с хлебом, продуктами питания. Ни одну машину не подпустили. Думали, наверное: или от голода помрут, или от холода. Нарушение всех прав человека...
Мы сделали обход “Белого дома”, посмотрели, есть ли оружие и сколько оружия, стоят ли части субъектов Российской Федерации. У наружного ограждения стояли добровольцы, защитники “Белого дома”: там были казаки с Дальнего Востока, из Сибири, из Краснодара; из Калмыкии была группа защитников. Они все были без оружия — те, кто нес службу снаружи.
Дальше, когда заходишь в “Белый дом”, стояла милиция, которая несла охрану “Белого дома”, — они все там остались, им выдано табельное оружие. Автоматы — короткоствольные, десантные, они находились в подвале, опечатанные: автоматы выдавались только ночью, когда выставлялся караул, выдавались только по документам — паспорту или удостоверению народного депутата. То есть свободного “гуляния” автоматов и ракет не было.
Когда мы спросили, где же ракеты находятся, выяснилось: оказывается, в секретариате Председателя Верховного Совета Руслана Хасбулатова был секретарь по фамилии Стингер. Никаких ракет, конечно, там не было. Я говорю: у вас нет там в секретариате Першингов? Но в то же время, оказалось, сигнал пошел, что подводная лодка подходит к “Белому дому”: вертолетная площадка есть и так далее.
Я говорю как живой свидетель, что там увидел. Мы ходили, проверяли посты: служба шла нормально, дисциплина жесткая, никакого оружия там не было... (*32)
Три дня я находился там, вы представляете себе — без света, без воды, но постоянно выезжал в город, в Кремль для встречи с Борисом Ельциным, все безрезультатно, не встретился с ним. Шла информационная блокада Президента России. Я разговаривал со многими советниками Президента Российской Федерации, с Малеем Михаилом Дмитриевичем — председателем военно-промышленного комплекса, одним из близких советников Бориса Ельцина. Он тоже ждал доступа к Борису Ельцину. Разговаривал со всеми руководителями республик, с членами Совета глав республик Российской Федерации. Ни один из них, ни когда готовился указ, ни когда вышел этот Указ Бориса Ельцина, не имел возможности встретиться с ним.
Но вот, выезжая в Москву, в Кремль, я все время пытался, я написал две записки на имя Президента. О том, что и Хасбулатов, и Руцкой готовы были сесть за стол переговоров. И мое мнение, что нужно как можно скорее садиться за стол переговоров. Что нужно сейчас созывать комиссию, а вы знаете, была создана комиссия совместная, которая уже начала проверять наличие оружия в “Белом доме”. Это были представители и от Президента, и от Верховного Совета.
Когда я там три дня был, было тяжело — оказывалось психологическое давление. Потом, когда я вышел на улицу, голова шумела. Я думал: что это такое? Оказывается, там, напротив, где гостиница “Мир” находится мэрия, там стояла аппаратура ВЧ. И вот она все здание пронизывала. У Руцкого аппарат был, ему Баранников подарил, который улавливает эти частоты, и вот тонкие- тонкие частоты — они шли именно в сторону “Белого дома”: это устройство, прослушивавшее кабинеты.
Дальше: подогнали прямо вплотную к “Белому дому” со стороны мэрии желтую большую такую машину с двумя рупорами. Музыка играла из “Ласкового мая”, дурацкая какая-то музыка шла. Потом она заканчивается, и оттуда голосом: “Давайте, выходите, сдавайте оружие. Вы — преступники России, проклятые народом”. И снова музыка играет, играет, и снова голос кричит. И это — круглые сутки.
Я как раз встречался с руководителями Кремля и говорю им: “Что же, издевательство над народом просходит? Там люди сидят — ни еды, ни медикаментов”.
Что еще хочу я подчеркнуть? Каждое утро, когда начиналась сессия Верховного Совета, когда Александр Руцкой проводил совещания, каждое совещание начиналось словами: “Народные депутаты, защитники “Белого дома”! Мы вас не держим, вы можете покинуть “Белый дом”... И никого там не держали, и при мне уходили депутаты. В первый день, когда я был, один депутат ушел и потом на следующий день вернулся и говорит: “Стыдно мне”. Оказывается, ему дали два миллиона рублей, он получил два миллиона, ходил- ходил, потом вернулся обратно, принес, в кассу их сдал. Много таких случаев было тогда.
Там очень много женщин было, детей. Семья одна была с девочкой четырех лет. Что с ней произошло, я не знаю. Я у них спрашиваю: что вы тут делаете? Они говорят: “Защищаем Конституцию.”
Средства массовой информации преподносили так, что вот, Хсбулатов и Руцкой — в них все дело. Я разговаривал со многими людьми — там несколько тысяч людей было, многие спали на улицах в палатках, из Калмыкии наши ребята, из Ростовской области; из Краснодара. Они говорят: “Мы сюда пришли Конституцию защищать!”
Церковь там в Парламенте открыли в субботу, вы знаете. Патриарх Московский и всея Руси тоже приложил все усилия для того, чтобы не было этой бойни. Кстати, эту церковь тоже расстреляли там, в “Белом доме”. Во время того, когда блокада “Белого дома” была двенадцать дней. Около шестисот человек с травмами попали в больницы, около двадцати человек скончались от травм. В субботу, когда я там был, состоялись похороны сантехника “Белого дома”. В пятницу он отпросился у руководства, жена у него заболела — снаружи записку ему передали — он отпросился и сказал: “Я ухожу, но я приду, проникну к вам”. Он ушел и потом, когда возвращался обратно в “Белый дом”, омоновцы его избили, и он от побоев скончался.
И в субботу сессия Верховного Совета началась с известия о его гибели. То есть этот психоз все нагнетался и нагнетался. И чувствовалась кровавая такая развязка.
И мы тогда Обращение снова сделали от совещания субъектов Российской Федерации, снова и к Черномырдину, и к Ельцину. Но ничего не помогло, и вы знаете, что в воскресенье наступила кровавая развязка.
Кто прав, кто виноват — это история скажет. Но все шло по сценарию. Почему? Вокруг “Белого дома”, когда мы с Руцким смотрели защитников “Белого дома”, потом проходили по внешнему кольцу, смотрели, там было пять или шесть рядов омоновцев со щитами, с бронетранспортерами. В воскресенье, когда шел митинг на Смоленской площади, почему-то резко, днем, охрану омоновцев сняли с “Белого дома”. Оставили только милиционеров без оружия. И охрана мэрии, которая была, тоже куда-то делась — вот эти все омоновцы со щитами... колонна отодвинулась к “Белому дому”. Там была практически безоружная милиция: они прорвали кольцо и головная часть подошла к “Белому дому”, и тут появились омоновцы, отсекли головную часть со стороны мэрии (одни утверждают, что со стороны мэрии, другие — с другого места), но выстрелы были по толпе. И эта толпа, которая зажата была с одной стороны омоновцами со щитами возле “Белого дома”, побежала именно в сторону мэрии. Вот факт, когда началось это побоище.
Тут я еще раз повторюсь: история рассудит — кто прав, кто виноват. Но в 20.00 часов 21 сентября 1993 года была нарушена Конституция Российской Федерации, Основной Закон. И я думаю, что все пошло именно отсюда, весь этот беспредел, который сейчас творится в Российской Федерации.
Далее, когда завязалась эта бойня, в воскресенье, в понедельник и ночью мы делали обращение, заявление. Ни советники, ни Совет глав республик, ни субъекты Российской Федерации не могут добиться встречи с Борисом Ельциным. Так кто же принимает решения в такой громадной стране, как Россия. Федеративное государство Россия. Почему у нас — у субъектов Российской Федерации, у нас — у республик, не спрашивают, когда принимаются эти решения и когда идет вот эта бойня, нас не могут принять?
Вы знаете, что два или три дня Борис Николаевич вообще не выступал по телевизору, где он и что он, тоже неизвестно было. Но в понедельник, 4 октября, когда прямой наводкой начали стрелять, в это время проходило рабочее совещание субъектов Российской Федерации, на котором присутствовала часть руководителей регионов. Зашли кто-то из судей Конституционного суда и сказали, что идет прямой расстрел “Белого дома”. Мы по телевизору все это видели. Александр Руцкой по телефону, там у них спутниковая связь была, передал, что они сдают оружие, выходят: надо вывести женщин, нужно вывести детей из “Белого дома”. Почему? Потому что когда толпу отсекли, та часть, которая осталась на стороне “Белого дома”, они в “Белый дом” забежали: там было очень много детей и женщин. И Руцкой сказал, что уже около двухсот трупов здесь лежит, дайте вывезти детей, женщин. Выкинули белый флаг. Когда они начали выходить, практически в упор их начали расстреливать. Я в это не поверил, но потом убедился, когда в меня и в Руслана Аушева тоже в упор практически стреляли. Александр Руцкой попросил соединить с Черномырдиным, отменить огонь.
Сейчас многие руководители регионов хотят отсидеться, отойти. Если нет законодательной структуры, ни суда сейчас не будет, цензуру ввели на средства массовой информации. Вы знаете, Костиков там объявил: коммунистам сейчас запрет на профессию, с работы будут выгонять за инакомыслие, преследование и так далее. Беспредел.
Вот по какому сценарию все идет, развивается. И поэтому, зная это, предчувствуя это, 21 сентября, когда Борис Николаевич подписал этот Указ, — и чтобы не дать развалиться Российской Федерации, и чтобы сохранить спокойствие и стабильность, — я взял инициативу выступить третьей силой, чтобы регионы, именно регионы, сказали свое слово. Но у меня не получилось удержать это безумие, я сегодня должен сказать, удержать от кровопролития мне не удалось, именно из-за боязни многих глав регионов.
Мы могли бы остановить это кровопролитие, если бы мы решительно все вместе — губернаторы, президенты — выступили. Но страх оказался сильнее. Танки все-таки сказали свое слово. Но дело не закончено. Многие готовы продолжать объединяться. Вы знаете, Борис Ельцин обещал 9 октября собрать совет Федерации. Вчера в 15.00 отменили и затем сказали, что 9-го тоже не будет Совета. И кто-то там, Шахрай заявил или Шумейко: “А зачем вообще совет, регионы? Мы тут сами разберемся, а они будут выполнять то, что мы им скажем”.
Вот она наступила — диктатура. В Москве я практически каждый день давал пресс-конференции, на которых присутствовало 50-60 представителей зарубежной прессы. Всегда присутствовали и из ИТАР-ТАСС, телевидения — “Новости”, “Вести”. Всегда тщательно они записывали мои выступления — и никогда не задавали вопросов — и ничего не пускали в эфир. Полная блокировка моих усилий, на Западе больше передавали про меня, чем здесь. И на вопросы японской телекомпании — почему я в “Белом доме”, поддерживаю ли я Хасбулатова — я говорил: я не Хасбулатова поддерживаю, я сюда пришел, чтобы Конституцию сохранить и всему миру показать, что сегодня — Верховный Совет за колючей проволокой, завтра Калмыкия окажется за колючей проволокой, а Россия — послезавтра за колючей проволокой. Но этот режим не может долго продолжаться, потому что денег не хватит, чтобы опоясать проволокой всю Россию. Но на некоторые регионы хватит.
Было бы не страшно, если бы была диктатура Президента, но что опасно: наступила диктатура президентского окружения. Борис Ельцин по состоянию здоровья и по другим причинам не может не только восемь, а, скажем, несколько часов работать. А вы знаете, какая информация идет — Россия какое государство?! Я — президент небольшой республики, и мне 20 часов в сутки не хватает, чтобы во всем разобраться, решить вопросы. А представляете — вся Россия! А кто ему приносит всю информацию? Помощники, люди, которые вокруг него, которые имеют прямой доступ к нему. Вот и наступает диктатура президентского окружения. А вы знаете, штурмом “Белого дома” руководил не министр обороны, а руководитель охраны Ельцина. (*33)
Вот к чему мы пришли: начальники охраны, люди, которые рядом, уже вершат судьбы России, судьбы регионов. Вчера, когда мы были в кабинете Валерия Зорькина, ему позвонил Филатов и сказал: “Пиши заявление “по собственному желанию”. Если не напишешь, мы тебя посадим, уголовное дело возбудим”. А Зорькин, профессор, интеллигентный человек, испугался, не был в таких передрягах. Но мы ему сказали: “Валерий Дмитриевич, если вы заявление напишите, тогда все. Рухнет законная сила, правовая основа России”. И вот вчера сообщили, что Зорькин написал заявление по собственному желанию. Это все, завтра закроют Конституционный суд. И все — нет суда, людей в Лужники свозят и так далее... Беспредел. Люди, которые были со мной, они почувствовали кованый сапог, как его теперь назвать, “сапог диктатуры” или “сапог новой демократии”, — разница-то какая?
Истерия, которая развернулась в средствах массовой информации, она тоже ужасна. Но я верю и я знаю, что тот строй или та система, созданная на штыках и на оружии, она недолговечна. Самое сильное оружие — слово. И на протяжении этих двух недель я доказал всем, что нужно все вопросы решать не вооруженным путем, а с помощью слова. Только с помощью слова. И, если вы начнете доказывать свою силу с помощью бряцания автоматов, такой строй продержится недолго. Вот что я хотел вам сказать. Здесь у меня все документы — к Ельцину, к Черномырдину и выводы, которые я делал. Я хочу сказать своим избирателям — гражданам Республики Калмыкия, что как Президент Республики Калмыкия, как россиянин я до конца выполнял свой долг, я остался честен и перед народом, и перед Россией. (*34)
Свидетельствую — это правда. Во всяком случае на 4 октября 1993 года это обстояло именно так.”

 


1. Непосредственый свидетель событий может, при желании, увидеть близкое к реальности описание событий, например, в репортажах “Известий” (5.10.1993) или “Комсомольской правды” (Спецвыпуск “Все о черном октябре” с.16-17), но “человеку со стороны” это сделать не удастся. Единственное близкое к реальности описание дал экстренный выпуск “Коммерсанта” (“Коммерсант- Dayli”, 4.10.1993). Надо отдать должное “Независимой газете”, осмелившейся опубликовать свидетельские показания (статья “Я видел это и не сошел с ума...”), которые, хотя и не давали общей картины произошедшего, но позволяли читателю почувствовать атмосферу и — возможно — понять главное. (“Независимая газета”, 16.10.1993).
2. А.Тарасов. Провокация, с.19.
3. “Независимая газета”, 6.10.1993.
4. “Известия”, 7.10.1993.
5. Там же.
6. “Московский комсомолец”, 8.10.1993.
7. “Московский комсомолец”, 8.10.1993.
8. “Известия”, 9.10.1993; “Комсомольская правда”, 8.10.1993.
9. “Известия”, 12.10.1993.
10. “Куранты”, 15.10.1993.
11. “Неделя”, 1993, № 4.
12. “Комсомольская правда”, 14.10.19933.
13. “Комсомольская правда”. Спецвыпуск “Все о черном октябре”. с.17.
14. “Известия”, 5.10.1993.
15. “Комсомольская правда”, 13.11.1993.
16. “Неделя”, № 41, 1993.
17. “Коммерсант -Dayli”, 10.1993 г.
18. См. “Известия” 5.10.1993 г, “Новая ежедневная газета” 8.10.1993 г.
19. “Известия”, 6.10.1993 г.
20. “Московский комсомолец”, 9.10.1993 г.
21. “Московская Правда”, 5.10.1993 г.
22. А.Тарасов. Провокация, с.26.
23. “Рубикон”, СПб., 1993 г.
24. “Сегодня”, 14.10.1993 г.
25. “Куранты”, б.10. 1993 г.
26. “Независимая газета”, 19 октября 1993 г.
27. “Новая ежедневная газета”, 15 декабря 1993 г.
28. “Известия”, 19.10.1993 г.
29. “Московские новости”, 7.11.1993 г.
30. “Кровавый октябрь. Свидетельства очевидцев”. 1994, с.44-45.
31. См. “Литературная Россия”, 29 октября 1993 г.
32. “Литературная Россия”, 29.10.№ 39.
33. После VII Съезда народных депутатов, в декабре 1992 года президентскими людьми у Хасбулатова была отобрана машина. Парламент арендовал автомобиль “мерседес” у депутата-бизнесмена Г.Гехта. Президентское окружение захватило этот автомобиль и до сих пор не возвращает его собственнику. Сведения эти предоставлены автору не Гехтом — сообщено специально, чтобы не расправились с ним.
34. “Литературная Россия”, 29 декабря 1993 г.