ИНТЕРЕСЫ МИРОВЫХ ДЕРЖАВ В ФОКУСЕ РОСИЙСКИХ РЕФОРМ

Российское сырье и стратегия мировых держав

Надо отметить, установление контроля над богатейшими ресурсами СССР всегда находилось в центре внимания мировых финансово-промышленных групп Запада. Развал Союза сделал эти гипотетические планы реальными. Они, так же как и установление контроля над экономикой других участников СНГ относятся к числу важнейших хозяйственных и политических задач и интересов Запада. Это возможно лишь при соответствующем вхождении бывшего советского региона в систему мировой экономики. Сама по себе организация стабильного контроля над межэтническими конфликтами и атомным арсеналом требует поддержки со стороны сильного русского руководства, однако по-настоящему грандиозная задача состоит в подключении государств — наследников СССР к мировой системе с учетом требований “нового мирового порядка”, формирующегося начиная с 70-х годов.
Устрашающие социальные последствия деиндустриализации России и ее поворота к мировой экономике также наводят на мысль о “разумности” использования поддержки сильного политического лидера. При современных предпосылках функционирования мировой системы такая осмотрительность вполне оправдана, поскольку приходится рассчитывать на длительный регресс в России и других государствах, возникших на территории СССР. “Иллюзия развития”, прекрасно показанная И.Валлерстайном и Джованни Арригги в связи с отношением отдельных социально-экономических регионов к мировой системе в целом, будет быстро осознана в России подобно тому, как в Восточной Европе уже осознана иллюзия “присоединения к Европе”. Вот что пишет об этом Арригги: “Богатство государств Центра аналогично хэрродовому олигархическому богатству. Оно не может стать всеобщим, поскольку основано на процессах эксплуатации и вытеснения, которые предполагают воспроизводство бедности среди подавляющего большинства населения мира.
Процессы вытеснения по крайней мере так же важны, как и процессы эксплуатации. Последнее выражение в том смысле, в каком мы его употребляем, означает, что относительная или абсолютная бедность в периферийных и полупериферийных государствах постоянно заставляет правительства этих государств, пусть даже и за грошовую плату, принимать участие в международном разделении труда, давая тем самым возможность правителям и “управляемым” государств Центра класть в карман прибыль. В свою очередь, процессы вытеснения основаны на том факте, что олигархическое богатство гоcударств Центра дает им возможность исключать правителей и “управляемых” периферийных и полупериферийных стран из круга потребителей ограниченных или иссякающих ресурсов.
Эти два процесса различны, но дополняют друг друга. Процессы эксплуатации дают странам Центра и их агентам средства для поддержания процессов вытеснения. А они, в свою очередь, порождают бедность, необходимую для того, чтобы заставить правителей и “управляемых” периферийных и полупериферийных стран принимать участие в международном разделении труда на условиях, благоприятных для стран Центра (делая возможной эксплуатацию)...
Успех “двойной борьбы” содержит в себе и собственные пределы. Дело в том, что успешная борьба против вытеснения ведет к более интенсивной и многообразной эксплуатации полупериферийных стран государствами Центра и тем самым увеличивает возможности Центра в вытеснении этих стран из наиболее выгодно компенсируемых видов деятельности, а также в исключении их из использования небогатых ресурсов. С другой стороны, успешная борьба против эксплуатации ведет к самовытеснению с богатых рынков и самоудалению от источников динамичной инновации”.
Полупериферийная Россия будет влиять в сторону снижения стоимости рабочей силы на мировом рынке в результате появления на нем “свободной” русской рабочей силы. Для капитала в этом состоит, быть может, наиболее выгодное следствие распада СССР, которое, однако, может нанести необыкновенный ущерб рабочей силе Центра. Наблюдающаяся ныне в России гиперинфляция (до 30% в месяц), которую можно легко объяснить “Глупостью русских дилетантов”, (*1) не только подталкивает процесс динамизации обеднения, не только обостряет социальные конфликты, но и, соединившись с уродливой приватизацией, ускоряет размывание традиционной промышленной культуры, основанной на отрицании частной собственности. На мировом рынке русская промышленность, естественно, не может стать конкурентоспособной, поскольку условия конкуренции и структура накопления всегда определялись за пределами России (или СССР). Прежняя изоляция России была вызвана не каким-либо добровольным идеологическим решением, как раз наоборот, стремление “опереться на собственные силы”, изоляция, “самовытеснение” были идеологическим рефлексом в ответ на сложившуюся историческую ситуацию.
С этой точки зрения “народная приватизация”, раздача “ваучеров” по 10 тысяч рублей довела до абсурда дилетантизм в области экономической политики. Жорес Медведев остроумно описал это явление как один из важнейших стимуляторов политического кризиса. Дело в том, что ваучерная приватизация, совпав по времени с либерализацией цен, полностью потеряла свое значение, поскольку не только не привела к возникновению в России “нового среднего класса собственников”, но и дискредитировала саму приватизацию, усилив всеобщее недовольство. Не лучше были и основы других форм приватизации. Таким образом, не состоялся переход от примитивного торгово-меркантильного капитализма к “прогрессивно-творческому” производственному капитализму, который только и мог бы улучшить состояние экономики. Медведев, однако, не показал с необходимой определенностью, что для России этот последний путь существует лишь в учении “утопического кризиса в России”. Между прочим, за 10 тысяч рублей ныне можно купить два кило очень хорошего винограда. Эта сумма составляет четвертую часть средней пенсии.
В то время как международные финансовые организации (МВФ, Мировой банк и т.д.), а также лидеры “семерки” после 1989 г. регулярно посылали в Россию своих экспертов, чтобы на основании якобы положительного чилийского, боливийского и польского опытов испробовать свой неолиберальный рецепт — “шоковую терапию”, — получаемая информация все яснее свидетельствовала о том, что поддерживаемый и отчасти финансируемый (отсрочка долговых платежей, программы помощи и т.д.) Западом экономический эксперимент привел к таким результатам, которые получили со стороны некоторых критиков название политики “шока без терапии”. Выяснилось, что эта политика не может продолжаться в рамках данной политической структуры. Вот почему жертвы реформ в текущей пропаганде превратились в их “решительных противников”, а Парламент, который некогда был главной опорой Ельцина, на всем протяжении 1993 года стал учреждением, позорящим “исконно русские достоинства” и опять-таки противником реформ, что уже прокладывает прямую дорогу к расстрелу Парламента 4 октября 1993 года. “Народный парламентаризм” (непосредственное участие народных масс в политике) отступил перед политическими и экономическими нуждами снова утверждающейся бюрократической централизации, проводником которой становился Ельцин. Гласность мертва. Но почему? — задает вопрос Томаш Краус.
Да прежде всего потому, что диктаторам всегда во все эпохи мешала правда. Правда познается посредством свободного слова — в газетах, радио, телевидении, демонстрациях и свободных дискуссиях. Но все это мешает “вождям”, “правителям” — так “долой их”! Так ельцинский режим поступил.

Зачем Западу диктатура в России?

Я глубоко убежден, что ни Ельцин, ни кто-либо из его советников не решились бы на осуществление антиконституционного насильственного государственного переворота, если бы не были твердо уверены в поддержке западных лидеров. Лидеры страны, которые во что бы то ни стало стремятся “ввести” ее в мировое сообщество, — разве могли они позволить себе предпринимать безумные действия — расстрел Парламента? Однако безумными бы они были в том случае, если бы не были согласованы. Следовательно, эти действия не могли мешать в реализации их планов. И, наоборот, действия лидеров ГКЧП-1, в августе 1991 года, буквально, несогласованные с Западом, окончились провалом. Действия ГКЧП-2, осуществленные под руководством Ельцина, конечно же, были согласованы с Западом и прежде всего с главами “семерки”.
“Не изменив политическую надстройку в сторону закрепления авторитарной, диктаторской власти, нельзя завершить трансформацию экономического базиса. Так считают западные эксперты”, — писал обозреватель “Бизнес Уорлд Уикли” уже в начале апреля 1993 года. Неслучайно газета назвала свою статью довольно выразительно: “Запад склоняет Ельцина к установлению авторитарного режима”. (*2)
Западные средства массовой информации летом 1993 года много внимания уделили кадровым изменениям в верхнем эшелоне власти, связанным с уходом Юрия Скокова с поста секретаря Совета безопасности и уходом Георгия Хижи из Правительства. По их мнению, неуклюжие попытки правительственных СМИ России навязать общественности свое понимание этих перемен в расстановке политических сил как явлений рядового порядка, преследующих цель укрепить руководство опытными профессионалами, явно не выдерживают критики.
Важность смещения Ю.Скокова с его поста для политиков Запада очевидна. И рассматривать эту акцию необходимо сквозь призму “ползучего” антидемократического переворота, совершаемого Б.Ельциным при поддержке Запада после референдума 25 апреля. Общий вывод из анализа, проведенного западной прессой по горячим следам событий, заключается в том, что Президент отставкой Ю.Скокова, не поддержавшего 20 марта его попытку ввести в стране в обход конституционных органов власти президентское правление, намерен усилить свое давление на всю систему правоохранительных органов и армию с целью глубоких кадровых чисток и склонить их в итоге к принятию возможных антиконституционных действий.
Если бы Ельцин хотел идти в политике на компромисс хотя бы с центром, не говоря уже о диалоге с левой оппозицией, то в смещении Скокова не было бы никакого смысла. Ясно, что эта, казалось бы на первый взгляд, рядовая кадровая перестановка привела к еще большему антагонизму во всем политическом спектре, посеяла недоверие к политическим намерениям Президента.
Уход из окружения Ельцина таких деятелей, как Скоков и Хижа — прагматиков, стоявших в политическом центре, и в определенной степени сдерживавших радикализм ближайших соратников Президента, — опасный симптом, свидетельствующий об изменении политической тактики. Важный вывод, который сделали стоящие за спиной российского Президента политические круги Запада из уроков неудавшегося в марте государственного переворота, заключается в том, что переворот был плохо подготовлен, не учитывал сложившееся к тому времени соотношение политических сил в обществе, не имел под собой достаточных оснований и твердой почвы. Попытка переворота была отвергнута широкими кругами российской общественности, столкнулась с организованным сопротивлением конституционных органов власти, оппозиции и потерпела провал.
Решающими факторами очередной попытки политического переворота, которые по замыслу его организаторов должны в конечном счете привести к успеху, являются интеграция слоя промышленников и альянс против Верховного Совета, а также ставка на регионализм в протаскивании президентского проекта Конституции. Именно в этой плоскости лежит ключ к пониманию новых назначений в правительстве О.Лобова и О.Сосковца, которые тесно связаны с промышленным лобби в Парламенте и с Российским союзом промышленников и предпринимателей.
Первым о необходимости смены политических вех в России отчетливо заговорил Р.Никсон еще во время своего визита в Москву в конце февраля 1993 года. В тот момент его идея не была серьезно воспринята ни на Западе, ни в России. Тогда казалось, что возможно нанести лобовой удар по представительной власти и по политической оппозиции, введя так называемый “особый порядок управления страной” (ОПУС), под которым подразумевался, конечно, авторитарный режим без каких-либо конституционных ограничений.
По замыслу Никсона, новая тактика включала в себя национальный и международный аспекты. В национальном плане цель состоит в том, чтобы создать устойчивый противовес Верховному Совету и Съезду. По сообщению Мартина Уолкера, вашингтонского корреспондента газеты “Гардиан”, “совет, высказанный Никсоном публично, состоял в том, что США и Запад должны принципиально поддерживать Ельцина в его противоборстве с Верховным Советом, настаивающем на сохранении демократических институтов и придании социальной ориентации реформам. Между тем, конфиденциальный смысл данного Никсоном совета гораздо тоньше. По сообщению источника из Белого Дома, Никсон в беседе с Клинтоном высказал свое видение проблемы и российских перспектив. А оно заключается в том, что Ельцин находится в отчаянном политическом положении. И несмотря на то, что щедрая политическая и экономическая помощь Запада была бы полезна, чтобы спасти режим Ельцина, все-таки ее будет недостаточно до тех пор, пока российский Президент не решится сменить свою стратегию за счет расширения политической коалиции и социального слоя поддержки реформ. Но для этого надо сломить прежде всего влиятельный Верховный Совет, хотя это и приведет к временному отказу от демократии, центр которой смещается от Ельцина к Хасбулатову. Главная цель объединенных усилий Ельцина и Запада — политическая изоляция Верховного Совета и Съезда, как важнейшего органа государственной власти в России, а также оппозиции в Парламенте и в обществе. В случае успеха возможно привлечение на свою сторону армии, правоохранительного аппарата, а также колеблющейся части фракций Верховного Совета.
Международный аспект плана Никсона включал в себя предоставление России ряда экономических и финансовых льгот с целью некоторого оживления ее экономики и вовлечения в глобальный антикитайский альянс в интересах США. Как писала газета “Интернэшнл Геральд Трибюн”, делая вывод из рекомендаций Никсона, предложение которое он сделал Клинтону, состоит в следующем: “Успех России, то есть переворот, осуществленный Ельциным, стал бы мощным противовесом китайской модели”. (*4)
Аналогичное мнение выражено в редакционной статье газеты “Бизнес Уорлд Уикли”: “России необходимо сильное, авторитарное правительство, способное удерживать недовольство в обществе в рамках, не представляющих угрозы экономическим реформам, и обеспечивать развитие частного предпринимательства. Это правительство должно оставаться авторитарным до тех пор, пока экономика не станет достаточно эффективной, и люди не начнут получать хорошую зарплату, что приведет к ослаблению недовольства и протестов. Подобным образом события развивались в Греции, Чили и на Тайване, режимы этих стран опирались на поддержку элитных родов войск, а также в Южной Корее, Западной Германии и Японии — в этих странах были размещены крупные военные базы или войска США”. (*5)
Совет, данный Ельцину “большой семеркой” весной 1993 года, состоял в том, что было бы непростительной ошибкой продолжать проведение радикальных экономических реформ, не отказавшись от основных демократических принципов в проведении реформ в России. Первое, что необходимо в настоящий момент сделать,—говорилось в этих советах, — это добиться серьезных политических изменений, на пути которых стоит ныне действующая Конституция. (*6) Как видите — сигнал подан: атакуйте Конституцию России.
В анализе, сделанном Би-би-си в одной из передач в июле 1993 года, прямо утверждалось, что смещение Скокова и Хижы было “еще одним шагом к его (Ельцина) цели изменить Конституцию”, что “самым главным для г-на Ельцина сейчас являются политические изменения”, вследствие чего он решил убрать из руководства “политиков, которым он не может доверять поддержку своих планов, направленных на принятие новой Конституции в обход Съезда”.
Намерения Ельцина “протащить” Конституцию полностью совпадают с теми решениями, которые были приняты на последней встрече “семерки” в верхах по финансовым вопросам. Смысл этих решений заключается в некотором замедлении темпов экономических реформ в России до благоприятного разрешения ее политических проблем и прежде всего вопроса о власти. Ему тогда рекомендовали найти компромисс с директорским корпусом, тесно увязывая это с действиями по привлечению на свою сторону (в борьбе с представительной властью) союзников в лице глав администраций и субъектов Федерации. Прежде всего их помощь необходима была в связи с осложнением борьбы вокруг Конституции — которая, однако, как разгадал спикер Хасбулатов, была скорее ширмой, за которой происходили более важные дела. Но нельзя допустить, чтобы народ узнал, как его обманывал Ельцин, взывая к необходимости принятия “демократической Конституции”.
“Президент Ельцин, — подчеркнула “Файнэшнл Таймс” (30 april 1993), — приступил к выполнению долго откладывавшихся обещаний о перестройке российского государства и его экономики. На встрече с руководителями республик и регионов он заявил, что победа на референдуме в минувшее воскресенье дала ему моральное право действовать от имени народа. Он дал старт процессу принятия новой Конституции и предоставил своим радикальным министрам возможность заняться финансовой стабилизацией”.
Другая газета, столь же известная “Таймс” (23 april, 1993) отмечает: “Вчера (то есть спустя 4 дня после референдума) Б.Ельцин уже стал использовать вотум доверия, полученный на российском референдуме, представив лидерам регионов проект новой Конституции, который обойдет стороной консервативные законодательные силы и произведет разделение власти президента, парламента и судебных органов. Б.Ельцин не упомянул в своем выступлении парламента, приглашая официальных лиц прокомментировать его предложения положить конец “ползучему” конституционному кризису в стране к 20 мая и созвать конституционную ассамблею к началу июня. Если изменения будут реализованы, то они произведут революцию в политической системе России, предоставив Б.Ельцину набор властных полномочий, которыми сейчас располагает президент США.”
Обратите внимание: “Победа Ельцина на референдуме”. Какая победа?! Ни по одному из поставленных 4-х вопросов Ельцин не набрал конституционного большинства. Но и Парламент не мог воспользоваться этим явным проигрышем Президента, потому что и его избиратель не поддержал больше, чем Президента. Общий итог воли избирателей был выражен ясно: работайте вместе! А вместо этого по всему миру стали трубить о “победе Ельцина”!. Да так трубить, что он и сам в это поверил. И уважаемые американские газеты ему в этом помогли, заодно обманув рядовых американцев.
Сильный удар нанес Верховному Совету Николай Травкин, которого я всегда уважал за незаурядный ум, оригинальность суждений. Он после референдума сложил полномочия депутата. И вот известная “Круа” отмечает: “В парламентском лагере уже обнаружились первые трещины: один из лидеров центристов Н.Травкин подал в отставку с поста депутата, считая, что российский народ отдал победу Президенту, и предложив своим коллегам последовать его примеру”. Ей вторит “Фигаро”: “Российские парламентарии методично продолжают свою подрывную работу. За два дня депутаты приняли полдюжины документов, идущих в направлении, прямо противоположном действиям Президента. Съезд, согласно закону, который он изменяет как ему заблагорассудится, является единственно правомочным органом вносить поправки в Конституцию, и поэтому намерение Президента созвать конституционное собрание свидетельствует о его попытке обойти противника”. Другая французская газета, “Котидьен де Пари” считает, что “предложения Президента о расширении его полномочий идут навстречу усилившимся в последние месяцы требованиям предоставления большей автономии со стороны субъектов федерации. Выступление Президента в защиту смешанной экономики, не исключающей никакие формы собственности, идея Хасбулатова представляется как рука, протянутая центристам из могущественного агропромышленного корпуса.”
“Но, — пишет газета, — предложения Президента встретили неоднозначный прием у президентов республик, глав парламентов и местной администрации, в большинстве своем консерваторов, избранных в советскую эпоху”. Американская газета “Вашингтон пост” пишет: “Окрыленный своей убедительной победой (какой? — Р.Х.) на воскресном референдуме (25 апреля) Президент Ельцин бросил прямой вызов российскому консервативному Парламенту и попросил в четверг руководителей регионов страны в обход законодателей помочь ему в подготовке новой Конституции западного образца. Объявленное Б.Ельциным намерение продвигать в одностороннем порядке подготовку Конституции стало первым сигналом того, какую стратегию в борьбе за власть планирует избрать Президент после референдума. Сделав первый шаг, который, скорее всего, вызовет бурю протестов в Парламенте, Б.Ельцин дал понять, что он не намерен — по крайней мере пока — пытаться идти на компромиссы с законодательной властью”. (*7)
Как видите, “Вашингтон пост”, совершенно не поняв (или не захотев понять!) итоги референдума, говоря о какой-то “сногсшибательной победе” Ельцина, тем не менее совершенно правильно говорит уже о том, что этот человек и не “пытается идти на компромиссы с законодательной властью”. И даже приветствует это намерение, — обратите внимание, намерение — уже диктаторское! Так же обстояло дело с “компромиссом Ельцина “по поводу его “желания-нежелания” штурмовать российский Парламент 4 октября.
Однако в тени рассуждений этих газет остаются подлинные мотивы поддержки Западом диктаторских поползновений кремлевского “хозяина”: какое им дело до судьбы России, до судьбы демократии! Они прекрасно знают, что с Ельциным могут договориться по любому вопросу в своих интересах, в том числе по их намерению установить контроль над сырьевыми ресурсами страны.
Каждая из ведущих стран Запада, разумеется, имела при этом свои экономические и политические интересы. Они могли уже рассчитывать на конкретные политические фигуры в российском истеблишменте — как в Москве, так и в регионах.

Никсон в Парламентском дворце России

Когда Никсон в феврале 1993 года был в Москве, я встречался с ним. Долго беседовали. Я прекрасно помню историю импичмента, вызванного Уотергейтом...
Мне трудно давать оценку внутренним мотивам рекомендаций Никсона по устранению Российского Парламента. Возможно, они находятся в сфере его эмоционально-психологических и интеллектуальных свойств, которые порождали у него, как известно, определенные “вождистские” наклонности в период его президенства. Ведь не случайно многие аналитики указывали на то, что для лидеров американского конгресса Уотергейт был лишь поводом для того, чтобы снять Никсона с должности Президента. Именно за его склонность к постоянному нарушению американских законов. Кто знает, может быть, престарелый американский политик вдруг почувствовал “родство душ”, решил оказать Ельцину помощь? Не знаю. К тому же при встрече со мной Ричард Никсон произвел на меня довольно приятное впечатление. Мы разговаривали 1 час 17 минут. Он очень внимательно выслушал мои разъяснения о намерениях Верховного Совета, о его конституционных полномочиях, как в Конституции обеспечен принцип разделения “трех властей” и т.д. Несколько раз он просил разъяснить суть противоречий между высшей исполнительной и законодательной властью. Я, как всегда в таких случаях, кратко разъяснил, не особенно жалуясь на Кремль. Никсон задавал уточняющие вопросы, был очень внимателен, что отличало его от Рональда Рейгана. (Я заметил, что Рейган может слушать собеседника неотрывно не более 1-2 минуты). По-моему, Никсон остался доволен моими разъяснениями — во всяком случае, он так сказал. Уходя, он казался задумчивым, каким-то удрученным. Не могу понять причины этого. И сказал даже то, что я не ожидал от него услышать:
— Вы, Ваше Превосходительство, молодой, но талантливый политик новой плеяды России. Я встречался со всеми послевоенными лидерами Вашей страны, начиная с господина Никиты Хрущева, потом с Косыгиным, Брежневым, Андроповым, Черненко, Горбачевым, Рыжковым. Встречаюсь с Ельциным второй раз. Ему сложнее, чем Вам — не то образование, воспитание, не та карьера... Вам обоим надо быть терпимее. Вы оба могли бы дополнять друг друга. Ваш интеллект, знания и его напористость. Я хотел бы Вашего примирения... Это было сказано на прощанье, при крепком рукопожатии. Я искренне поверил ему. И вдруг... такое сообщение: “Никсон рекомендует Клинтону поддержать Ельцина в его попытке устранить демократию в России — осуществить государственный переворот и разогнать Российский Парламент...” (*8)
Впрочем, похоже, что все современные политики убедили себя в том, что цинизм должен быть свойственен всем государственным деятелям, дипломатам, чиновникам и т.д. В этом отношении они мало чем отличаются от Никколо Маккиавелли.
Именно таков характер рассуждений Генри Киссинджера в его книге “Дипломатия”. Правда, в разговоре о русской политике, когда мы встречались , он меньше всего старался показаться циничным политиком. Казалось, был искренне заинтересован в решении внутренних проблем и скорейшем вхождении России в международное сообщество. Однако, рассказать о том, как он представляет конкретно те принципы, на основе которых может произойти это “вхождение”, он, кажется, не пожелал. Но вот ряд статей и упомянутая книга дают представление о его взглядах. Это — подчинение России международному сообществу через приоритетное развитие сырьевых отраслей. Такое развитие, по Киссинджеру, даст России неоходимые финансовые ресурсы для форсирования развития “вторичной промышленности, сферы услуг и закупок товаров потребления и продовольствия”. Собственно, это и есть модель развития, предлагаемая скорее — протаскиваемая, Гайдаром-Черномырдиным-Федоровым-Чубайсом, — при полной поддержке, возможно, ничего в этом деле не понимающего Ельцина.
... В западной печати не высказывалась еще одна, на мой взгляд, довольно основательная причина падения Никсона в 1974 году. Вспомним довольно драматический 1973 год: арабо-израильская война, стремительный взлет цен на нефть, внезапный кризис мировой экономики, для которой эти цены оказались непосильными, банкротство десятков тысяч еще недавно преуспевающих фирм в разных странах мира, внезапно обнажившие себя проблемы, связанные с теперь уже очевидными задачами структурной перестройки национальных хозяйств и мировой экономики и многие другие... Но ключевая проблема, которая волновала узкие круги правящей мировой элиты — почему Ричард Никсон не сумел предугадать возможность нападения арабских армий на Израиль. Ведь Израиль, с одной стороны, рассматривается как форпост Запада в самом сердце арабских государств, он контролирует не только мировые нефтяные резервуары, но и дает возможность охранять само “подбрюшье” Запада. И вдруг... такой “прокол”. Разве могли международные финансово-промышленные круги, в том числе тесно связанные с Тель-Авивом, простить Никсону такой “прокол”?
Не явилось ли это предупреждением через Никсона (хорошо узнавшего силу и влияние этих кругов) молодому президенту Клинтону, как надо действовать в отношении России, если он желает остаться президентом Америки?
И не явилось ли это также предупреждением Ельцину, что надо действовать “решительно” (как учила Ельцина газета “Известия”), создавая возможности для скорейшего “подключения” российских сырьевых ресурсов к потребностям Запада? Возможно, здесь надо поразмышлять, изучить эти вопросы, но согласитесь, оснований для таких выводов более чем достаточно.
...По поводу мыслей Р.Никсона о моих взаимоотношениях с Ельциным: они не носили какой-либо фамильярный характер, были вполне дружескими советами почтенного человека, хорошо знающего политику, проведшего в ней больше, чем весь мой возраст, поэтому я воспринимал все, что он говорил, совершенно иначе, чем поучения госпожи Маргарет Тэтчер в ее телеинтервью какому-то нашему журналисту, где она, напомню, довольно уверенно советовала, что нам надо делать, что не надо, что такое демократия, и между прочим высказала мысль, что хорошо бы “разогнать российский Парламент”. Смысл моего протеста тогда заключался в том, как бы воспринял английский народ, если бы я, будучи в Лондоне, рекомендовал бы ему отменить монархию, разогнать парламент, создать постоянно действующую конституцию, решить ирландскую проблему так, как того требуют ирландцы, ирландская освободительная армия и т.д. К сожалению, таких “умных советов” нам приходится в последние годы выслушивать очень много. И трагедия России заключается в том, что находятся политики, которые с особым рвением пытаются реализовать эти весьма сомнительные советы...
В общем надо признать, что геополитические интересы Запада оказались тесно связанными с режимом Ельцина. Не принципиально, является ли Ельцин и его ближайшие соратники “платными агентами” Запада. Как было не очень важно, являлся ли Ленин “агентом Германии”, а Сталин — агентом русской тайной полиции. Важно, что он (Ельцин) исправно выполняет ту роль, которая соответствует стратегическим интересам правых кругов международных финансово-промышленных групп, тесно связанных с разработкой стратегических интересов, задач и замыслов “свободного мира”. Поскольку один, казалось бы, самый несбыточный из всех этих замыслов — развал мировой державы СССР — блестяще удался, и задача достижения мировой гегемонии одной сверхдержавы реализована. Вполне допустимо, что на очереди другая “сверхзадача”, возможно, даже менее сложная, чем первая. Это даже не развал России, — это уже происходит, здесь уже приведены в действие гигантские силы. Это также не установление контроля над всеми бывшими союзными республиками — эта задача уже реализуется в полном объеме.
Задача в другом — в разрушении Китая. И не только потому, что современный Китай показывает возможность достижения гармонии социалистических идей и рынка. Эта гармония уже достигнута во многих европейских странах, даже участниках НАТО, например, ряд скандинавских стран успешно это доказал. Но дело совершенно в другом: при тех темпах развития, которые показывает Китай, через 10-15 лет его экономическая мощь сравняется с экономической мощью США. Однополюсный мир, который возник в конце 1991 года, с абсолютной гегемонией США будет нарушен, и вновь возникнет двухполюсный мир. Учитывая то, что центр экономической мощи современной цивилизации смещается в сторону Азиатско-Тихоокеанского бассейна, Китай с его неисчислимыми людскими ресурсами имеет все шансы стать первой политико-экономической державой, способной владеть к тому же мощными силами сдерживания.
Такая перспектива — перспектива достижения нового баланса сил — реальна. И она не может не учитываться в глобальных разработках разведывательных служб Запада, НАТО. Эта перспектива, соответственно, страшит потенциальных противников, прежде всего в США.
Вполне допускаю, что в основу сценария по развалу Китая будут положены разработки, приведшие к успеху при развале Союза, — в первую очередь — национализм. Начавшийся в Карабахе процесс был быстро перенесен в Южную Европу и положил начало ее “балканизации”, затем опять перенесен в Союз, что доломало его; и теперь “ломает” Россию (унитарная конституция ельцина способствует лишь “сжатию пружины”, приближает взрыв).
Китай — многоэтническое государство. Здесь и сложные проблемы с Тибетом, обширный Сицзянь-Уйгурский национальный округ, Внутренняя Монголия, в которых давно существуют сложные межэтническкие проблемы. Грядущая и неизбежная демократизация китайского общества, при всей гибкости правящих кругов, может столкнуться с умело направляемыми силами по развалу традиционных китайских общественных структур и вызвать здесь хаос. И весь огромный созидательный потенциал уйдет на безуспешные попытки погасить пламя возгорающейся межэтнической войны.
Один из факторов, препятствующих такому развитию Китая, я усматривал в сближнии России и Китая, что могло бы пойти на пользу этим государствам. Не по наитию, не спонтанно я критиковал внешнеполитические концепции российского МИДа с его односторонней ориентацией на Запад, а далее — на США. Приоритетные отношения с востоком — Китаем, арабским миром, Индией, Турцией, Ираном, жизненно необходимы для России. И отнюдь не с точки зрения того “быть Великой или не быть таковой”. Они важны с точки зрения того, “быть ей или не быть вообще”. В этом заключалась суть моего подхода к внешней политике России. Из таких посылок исходил мой доклад на конференции в Дипломатической академии весной 1992 года, организованной МИД, непонятый ни специалистами, ни практическими работниками внешних ведомств. Мне тогда поставили в вину то, что я стоял на позициях отказа от одностороннего вмешательства в межэтнические конфликты на территориях других стран. Здесь и заключается гвоздь проблемы: одностороннее (и даже многостороннее, во многих случаях) вмешательство в такие конфликты не только принципиально их не решает, но и углубляет. Это видно на примере Карабаха, не говоря уже о бывшей Югославии. Подумайте сами — неужели мировое сообщество не в состоянии прекратить войну в Карабахе? Войну в Югославии? Войну в Абхазии? Конечно, в состоянии. Но поскольку войны продолжаются — значит это выгодно кому-то очень и очень влиятельному, чья сила намного превосходит силу страны, которая односторонне пытаеся прекратить эту войну. Так вот, содержание моего выступления сводилось к тому, что внешняя политика должна хорошо знать эти силы. И если она не в состоянии влиять на них — она бессильна. Подчиняться же этим силам — это значит подчинить потенциал своей страны интересам этих чужестранных сил, что и происходит с российской внешней политикой. Опасность для России составляет и то обстоятельство, что внешняя политика такой крупной страны как Россия, имеет значительную инерционность: если снять Козырева завтра и назначить на это место его антипода, внешняя политика еще долгое время будет действовать “по - козыревски”.
Совершенно противоречит долгосрочным интересам спонтанная деятельность (которую трудно назвать даже политикой) внешнеполитического ведомства в отношениях со странами СНГ, отсутствие тщательного анализа сложнейших процессов, развивающихся в недрах этих, откровенно скажем, “загадочных обществ”. Если Россия — еще далеко не сформировавшееся государство, следовательно, нет еще сформировавшегося субъекта международных отношений, то еще более “рыхлыми” выглядят государства, составляющие ядро СНГ. Что здесь происходит, какие ценностные ориентации здесь превалируют, на чем строится международный политический интерес в отношениях с Россией? Кто дал на эти, да и на множество иных, не менее сложных вопросов, ответы? Да и вообще, интересуют ли все эти вопросы ельцинский режим?
Поэтому вполне объяснимо столь необдуманное и поспешное одобрение лидерами СНГ сентябрьско-октябрьского преступления ельцинистов — модель поведения недавнего стиля “Политбюро” накладывает блистательный отпечаток не только на личный стиль, но и на формирующееся под их влиянием общество полуколониального, полузависимо-независимого характера.
Разумеется, те западные круги, которые запустили “сценарий” российского переворота, ожидали именно такого поведения от этих лидеров — их “одобрение” было спрогнозировано и тщательно спланировано. Это тоже входило в “сценарий”. Интерес к их стратегическим ресурсам СНГ не меньший, чем к российским. Контроль над ними требует организации соответствующего механизма — политической и организационной надстройки. Модель отрабатывается в России, тут же переносится на другие “субъекты” международных отношений. Разве случайно то обстоятельство, что вслед за разгоном Российского Парламента оказался разгонанным и Казахстанский Парламент? Нужен авторитарный режим, полуколониальный, независимый-зависимый...
Так что советы Ричарда Никсона поддержали “все заинтересованные стороны”. кроме Хасбулатова. Поэтому он оказался в “Лефортово”.
Поэтому трудно с позиций простой логики и здравого смысла понять “бутафорский скандал”, поднятый Кремлем по поводу встречи Р.Никсона с А.Руцким в марте 1994 года. Никсон прибыл в Москву вскоре после нашего освобождения из “Лефортово”. Скорее всего, он хотел сравнить образ вице- президента, и.о.Президента России 21 сентября - 4 октября 1993 года “до” и “после” переворота (Никсон встречался с Руцким в феврале 1993 года, долго беседовал с ним), сформировать свои впечатления о нем. Конечно же, в интересах будущего курса американской политики. Меньше всего он “подыгрывал” Руцкому, так же как и мало думал об интересах Ельцина. Да и на авторитет Руцкого эта встреча никак не могла повлиять — у него вполне достаточно его в народе. Так же, как впрочем, отказ Ельцина встретиться с Никсоном не мог поколебать авторитет последнего.
А здесь не сумели разгадать такую простую задачку и закатили спектакль на потеху публике.

Запад. Исчерпание демократического потенциала западной цивилизации

Многие исследователи давно ставили вопрос об исчерпании демократического потенциала западной цивилизации. Они обычно ссылались на очевидное наследие этой исчерпанности: развитие, причем, гигантское — потребительства, ускорение вымывания гуманистического содержания из потребительского образа жизни. Это все так. Мне бы хотелось эти рассуждения дополнить с иных позиций.
Пьемонтский просветитель — историк Карло Денина написал замечательную работу “Об итальянских революциях”. (*9)
Отвергая насилие в революциях, отстаивая “религию социального прогресса”, Денина впервые сформулировал учение о фатальных циклах социального развития, которые еще в ту эпоху неизбежно должны были привести к крушению просветительские государства.
Период после заключения Утрехтского мира 1713 года, которым закончилась война за испанское наследство, Денина считал эпохой эффективного прогресса. Но этот цикл благоприятного развития должен был, по его мнению, скоро завершиться крушением просветительских государств. Он предвосхитил события буквально на несколько лет, опубликовав свою малоизвестную до сих пор книгу в 1785 году.
Политическим фактором, необычайно стимулировавшим такое развитие событий, Денина считал аристократию. Причем, деспотизм аристократии явился, по его мнению, причиной, мешающей в равной мере процветанию государства. “Силу государства составляет народное большинство, и когда оно угнетено и унижено, неизбежно уменьшается число подданных, умаляются их способности и государство разрушается”. (*10)
Развитие Великой Французской Революции, с точки зрения применения учения Денина, как раз и иллюстрирует неожиданно кровавый конец блестящего и мудрого столетия французской монархии. Такой трагический конец старейшей европейской монархии в сознании многих выдающихся мыслителей не был связан с идеями Просвещения, судьбой этих идей, их неприятием французским обществом, или, наоборот, тем, что эти идеи могли оказать разрушительное влияние на государство. И более того, доминирующим было мнение, что если бы идеи Просвещения оказались востребованными правящими аристократическими кругами во главе с монархом, можно было бы избежать кровавого заката столетия. В силу этих причин идеи Просвещения пользовались “спросом” и в ХIХ столетии, пережив эпоху, для которой они, собственно, были созданы. Однако они оказались “подзабытыми” в ХХ веке, замененными легковесными эклектическими трудами коммунистических, социалистических и социал-демократических авторов, которые в ряде случаев бездумно заимствовали не только мысли, но и целые разделы предыдущих авторов, в том числе авторов гуманистов из эпохи Итальянского просвещения, античных авторов. В то же время их собственные выводы, имеющие сугубо прагматический характер, подчиненные политико-практическим задачам, были обеднены катастрофически.
Вполне вероятно, что следующий цикл, завершившийся глобыльным крахом связан с первой мировой войной, показавшей неспособность господствовавших форм и средств мировой цивилизации достигнуть Согласия во имя народов. В результате — десятки миллионов убитых, раненых, пропавших без вести. Другим результатом явилось почти повсеместное торжество в Европе социал- демократических идей. Внешне казалось, что демократия в Западной Европе победила. Но это оказалось далеко не так. Кризис социал-демократических представлений о демократии непосредственно связан с Мюнхенским позорным сговором. Гибельные для европейской демократии и социал-демократических идей решения впоследствии оказались сглаженными выдающимися деятелями, возглавившими борьбу с немецким тоталитаризмом — У.Черчиллем, Ф.Д.Рузвельтом, де Голлем, не укладывающимися в привычное русло определения “представитель своего класса”, “своей партии” и т.д. Этот кризис западной демократии оказался растворенным в гигантском катаклизме второй мировой войны, в сложнейшем сплетении глобальных и региональных политических сил, которое заслонило неминуемый крах западной демократии и их чрезвычайно обедненных, буквально “высушенных” от отсутствия перспективы идейных постулатов. Собственно, Мюнхенский сговор означал в этом смысле Первый глобальный кризис западной демократии, вместе с ее идейной базой, всей идеологией.
Второй глобальный кризис западной демократии, ее идеологии, связан с откровенным перерождением ее в некие формы политической практики, политического действия. В частности, этот кризис завершился сговором западных лидеров, поддержавших антидемократический, тиранический переворот Ельцина осенью 1993 года в Москве, когда камарилья мятежного Президента пошла на неслыханную в истории государства российского жестокость — в самом центре многомиллионного города из тяжелых танковых орудий был расстрелян самый демократический в истории этого государства Парламент. Тот самый Парламент, который избрал в 1990 году своим Председателем Ельцина, тогда опального и преследуемого своими вчерашними коллегами — партийными боссами; тот самый Парламент, который выдвинул Ельцина кандидатом в президенты России и обеспечил ему победу на выборах; тот самый Парламент, который неуклонно вносил в действующую Конституцию демократические изменения и превратил ее в одну из самых демократических конституций мира: обеспечил принцип разделения властей, включил раздел о правах человека в полном его объеме, ввел положения о независимости судей, впервые в истории России создал Конституционный суд; тот самый Парламент, который возглавил реформаторский курс в стране, обеспечивал торжество закона. И расстрел этого Парламента был санкционирован лидерами западной демократии — разве не есть это лучшее доказательство глобального кризиса, охватившего всю западную демократию, потерявшую не только первоначальные гуманистические идеи, но и гуманистические ориентиры? Все это оказалось подмененным практическими эгоистическими интересами крупных корпораций космополитического типа, контролирующих мировую экономику, мировые финансы, мировую торговлю. Идеалы гуманизма, предполагающие свободу личности, права человека, необходимость свободного развития каждого, использованные социал- демократией в ее молодости и с восторгом позаимствованные ею из античности произведений гуманистов и Просвещения, — пришли в противоречие с глобальными интересами международных финансово-промышленных групп и послушных их воле национальных правительств, давно “выравнивающих” осуществляемую ими политику через различные наднациональные институты (встречи “семерки”, Бидельбергский клуб, Парижский клуб, МВФ, Европейское сообщество, Европарламент, Совет Европы, МБРР, ЕБРР и т.д. и т.п.).
Западная демократия, таким образом, сегодня не имеет никаких идеалов, ее идеология совершенно бессодержательна, у нее нет целей, нет задач — все подчинено сегодняшним и завтрашним практически-эгоистическим интересам, направлено на реализацию той практической политики, осуществляя которую самые могущественные империи прошлого неизбежно попадали в смертоносный циклический ход и заканчивали свое существование крахом. Вовлекая в орбиту своего развития новые государства, западная демократия грозит им неотвратимой гибелью.

 


1. Н. Валлерстайн, Д. Арриги. Иллюзия развития.
2. “Новое русское слово”, 8 октября 1993 г., с.10.
3. Business World Weekly, 2 april 1993.
4. International Herald Tribune, 20 februaly 1993.
5. Business World Weekly, 2 april 1993.
6. Ibid.
7. Washington Post, 30 april 1993.
8. International Herald Tribune, 20 February, 1993.
9. Denina. Delle Revolurioni d’italia, 1785, Roma.
10. Yfrocei A.Sboviografia piemontese tra le cingue ie settecebto. Torino, 1972,p.345.