Русский ночной разговор

Предлагаемый текст представляет собой расшифровку аудиозаписи радиопереговоров в московском эфире на милицейских частотах в ночь с 3 на 4 октября 1993 года, между половиной четвертого и половиной пятого. Говорят не о служебных делах: после того, как накануне в милицейский эфир не раз вторгались не только Руцкой, Краснов, но и многие другие желающие, руководство ГУВД и внутренних войск ушло на другие частоты. Частично эта запись публиковалась вскоре после событий – в частности, в «Комсомольской правде».

Реплики офицеров милиции даны курсивом, ответы из Белого Дома – жирным курсивом, немногочисленные разговоры «по делу» – обычным шрифтом. Слева даны временные метки – немногочисленные, но, впрочем, и не очень нужные: нет событий, нет действия. Разговор происходит через несколько часов после превратившейся в бойню неудачной попытки штурма отрядами сторонников Верховного Совета телецентра Останкино и за пару часов до начала другого штурма – Белого Дома.

Обычное дело – перебранка перед боем, психологическое давление на противника и «воодушевление» своих. Для милиции – штука привычная: «прессовать», «ломать» подследственных профессионал должен, по возможности, «не прикладая рук». У спецпропагандистов, сотрудников всевозможных «силовых» пресс-служб и «центров общественных связей» задача почти та же, но здесь главное – дискредитация «объекта» в глазах «своих». При этом ни первые, ни вторые в средствах себя особенно не стесняют – ведь цель их всегда оправдывает. Обвинения вовсе не должны соответствовать действительности: главное унизить, уничтожить оппонента и в его собственных глазах, и прежде всего в глазах «своих» – соратников, подчиненных, а теперь уже начальства и электората…

Без оглядки на прошлое, будущее, публику и начальство они открывали свое подсознание. Так что предлагаемый текст, при всей его кажущейся абстрактности и бессмысленности, предлагает ответ на вопросы: а кого же считали врагами?

Соображения конституционности и легитимности в этой беседе отнюдь не главные – слово «узурпатор» даже при желании в эфире с первого раза выговорить не могут. Ну, разок помянули коммунистов – к слову пришлось…

А не любят, как это ни парадоксально, – чеченцев. Этот «образ врага» в «демократической России» создавался с 1992 года, с начала противостояния исполнительной власти и возглавляемого чеченцем Русланом Хасбулатовым Верховного Совета:

– Москва стояла и стоять будет, а эти нацмены никогда править нами не будут.

Но это – противник будущий, а есть враг недавний, ведь пяти лет не прошло со времени вывода советских войск из Афганистана. И вот Герою Советского Союза Александру Руцкому несется:

– Скажи, за сколько душманам продался, козел вонючий.

В ответ из Белого Дома выдают аргумент, что-де за Ельцина – Клинтон и именно Клинтон-де назвал Руцкого и Хасбулатова фашистами. Разоблачение «заокеанского патрона» московской милиции последнюю отнюдь не убедило и даже не заставило задуматься: просто ушли от ответа.

Куда больше собеседников интересовали, разумеется, евреи – в принадлежности к этому «малому народу» обвиняют друг друга обе стороны.

На: «Барсуков и Коржаков – педерасты, **ядь, агенты ЦРУ, ** твою.»

– следует ответ:

– А Руцкой является почетным гражданином Израиля!

Уже на следующий день милиционеры, выводя из взятого уже здания коллегу из охраны Белого Дома, объясняли ему:

– Ты, тра-та-та, кому вообще служил? Один – чеченец, а второй вообще – еврей.

При всей тяжести и серьезности этих обвинений для смертоубийства как-то недоста- точно.

Главное – в другом: то, что люди Белого Дома сделали милиционеров врагами:

«Кто мента ударил – тот ответит перед нами еще за очень многое.»

Или, более возвышенно:

«Белый Дом пришел с мечом – он от меча и погибнет».

В общем, «своя своих не познаша». Но, втянувшись в противостояние, уже через несколько часов они будут убивать друг друга.



03:30.

– ... – Мы наступать когда будем? – Сейчас *****чим... – Только на Белый Дом! – Усатый таракан из Белого Дома, ты еще не спрятался в щелку, так учти: через два часа твои яйца будут висеть на флагштоке вместе с *опой Хасбулатова! – Ребята, я первый умру лучше здесь, учтите. – Так, теперь будем говорить мы, да?! Если вы нам спать не дадите, мы перережем всех, начиная от Чечни, закончим Руцким, понятно? – (женский голос) – Но пару часов надо все-таки поспать. – Пошла вон, с тобой спать! – (женский голос) – Ну ты нахал. – Господа, без шифров не разговаривать. – ...***бал! – Слышал, нет? – А с днем МУРа поздравления где? – МУРу ... – Завтра будет день МУРа, завтра. – Мужики, они... – И не только МУРа, но и РУОПа. – ...(нрзб.) усы сломаешь! – ... ночи, давайте поспим, а завтра все обсудим. – Некогда спать, нам надо... – Чего надо, там все российские, ч*рок нету, черных там нету ... – Слушай, а что наш таракан усатый в Белом Доме молчит, что-то он там язык в *опу засунул себе. Струсил, что ли, генерал-то наш? И где ваш там лысый Макашов в бронежилете? – Макашов... – Тараканы тараканами, но можно обойтись и без этого. – Он сухари сушит. – Мертвецам сухари не нужны, запомните. Никого живым не брать. – Они сами застрелятся. – Что хотите думайте, но надо ли об этом говорить? – Я об этом говорю потому. – Черных тоже в плен не брать. – Они сами застрелятся. – Не придет... на наших руках крови нету. – ...второго можно прогнать через строй. Как в девятьсот... восемьсот двенадцатом году или четырнадцатом. – Ты чо, забыл, что ли? – В Белом Доме наших нет. – ... – Внимание, наряд, работающий у штаба ДНД! Внимание, наряд, подойдите к штабу! – Так, хорош орать, спать пора! – Спать будем после победы над Белым Домом. – Молодцы. – Банкет уже заказан! – Руцкой, ты катафалк заказал себе, или нет еще, или приготовить? – Ребята ... я сегодня..., а с Руцким, я с Руцким ... – Похорон не будет. Музыки не будет. – ... а его нет там, я думал, что он уже **ать убежал, его уже ... нету вообще. – ... Внимание, наряд, работающий у штаба ДНД! Внимание, наряд, пройдите к штабу! – Ребят, катафалки заказали, ко входу их, легионеры (?) все завтра нормально сделают. – А саван Хасбулатову заказали, нет? – Само собой, все оплачено. – Ему укол надо сделать, чтобы ... – (нетрезвый голос) – Ребят, все.. все путем, короче, я не знаю, я приехал, короче, сюда. – Анаши накурился и сидит. – Парни, мы проснулись – можно начинать. – Мужики, давайте всех черных хорошо ****ь. – Всех черно****х к стенке. – Стенок не хватит! – По-любому, мужики ... даже если это барахло поддержит, на ***, ***дь. – ... Сегодня, видимо, мать твоя не знала, что творится, не знала.. А завтра с утра фашистские каратели поднимутся... Даже Клинтон там уже высказал мнение, что за Ельцина – Клинтон, и назвал Руцкого и Хасбулатова фашистами. – Мужик! Клинтон – за океаном, а мы здесь, в Москве, и нам решать судьбу Москвы. Потому Хасбулатову с Руцким, и Макашову, и всем остальным – сам знаешь, что может быть. – Правильно говоришь, мужик! – К Хасбулатову не езди, уточнил Глоба (?). – 908-й, 908-й, ответьте ... – 908-й, 908-й, ответьте ... – 908-й на приеме. – Срочно подойди к штабу, срочно! – Ноль. – Это евреи хотят взять власть, на ***! – Слышь, ну погоди, дадите людям поспать или нет? – А евреи – это кто? – Так, спите! Такие дела творятся! – (тот же нетрезвый голос) – Вы там спите, мы... мы тут обсуждаем, чо с ними сделать, с узурпатами... с узурпаторами Руцким и Хасбулатовым, а вы там спите! Вот я не... не знаю, чо лучше сделать? – А как в Турции – самого – в дерьмо и янычара с ятаганом. – Так это в Турции, там тепло! – Да Москва сегодня тоже теплая. Тем более, мы тоже уже. – Везет тебе. – Ты вот телевизор смотри, как наших били. За это можно не только лицом в дерьмо, а вообще шкуру содрать. – Может, сдерем тогда ее? – Начнем с м**ей! – А яйца – на флагшток. – Они тоже пусть посмотрят телевизор, п**арасы. – Там же одни урки, ***ди собрались – и никого больше, там людей-то нет нормальных. – За кровь сотрудников милиции заплатят кровью, суки. – Милицию ... не задевайте милицию! – Ты, ублюдок! Заткнись, ***дь! И милицию не трожь, скотина! За тобой все уголовники стоят, ублюдок! – Это точно. Кто мента ударил – тот ответит перед нами еще за очень многое. – Мы их перевешаем на флагштоках везде, ***дь, на каждом столбу перевешаем, падла. – ... – За кровь сотрудника милиции они ответят сполна. – И пусть эти п**арасы, ***дь, из Белого Дома, они это, суки, запомнят, ***дь, что мы их будем вешать за яйца, ***дь! – Хватит вам, так ... надо ... – Если они, помнишь, сто раз обещали милицию вешать, мы их повесим. – А это точно! Хасбулатова первого, ***ть, ублюдка! – А они, кстати, еще обещали наших детей и жен убить. – Помним, помним! Мы этого не простим им! – Прекратите в эфире разговоры! – А когда такая свинья говорит из Белого Дома, то нам нечего молчать. – Дай-ка мужикам поговорить. – ... – ... (нрзб.) Субботин стоит (нрзб.)... – Слышь, вы, ***лы, – (тот же нетрезвый голос) – Ребята, они там, суки, десятый съезд внеочередной затеяли... – Хорош болтать, когда штурм будет? – Надо что-нибудь такое... – Скоро! – Скоро будет, скоро, ребята. – ... руки чешутся! – И не говори, поскорей бы! – 929-й – 908-му – Помните слова Александра Невского: «Кто к нам с мечом пришел – тот от меча и погибнет». Белый Дом пришел с мечом – он от меча и погибнет. – (Тот же нетрезвый голос) – Ребята, они же там же, суки, ***дь, десятый съезд устроили... – Белый Дом!.. – Москва стояла и стоять будет, а эти нацмены никогда править нами не будут. – ... смотри телевизор! – Смотрим, смотрим, только, понимаешь, теперь нам надо действовать так, как они стреляли в нас! – Самое главное, что солярки в баках нормально! – Солярки-то нормально, патронов бы хватило на всех скотов! – А мы их руками, руками. – Анпилова ОМОНовцам отдать, вместе с Аксючицем и Константиновым. – Понял, на связи. – Макашова забыл! – Макашова – к петушатникам, чтобы вспомнил генерал, когда был лейтенатом молодым... – Ребята, все болтаете и болтаете, дайте поспать немножко, а? – Барсуков и Коржаков – п*д*расты, ***дь, агенты ЦРУ, ** твою. – «Первомайск», «Первомайску-6» ответь. – А Руцкой является почетным гражданином Израиля! – Помолчи, козел! – Сам козел! – Сколько стоят яйца Руцкого? – Я ни копейки не дам. – Не дороже одного банана! – Половины банана! – А голова? – Не дороже презерватива! – Не дороже половины презерватива. – Вот тому, кто тут ***дит, в **** рацию засунул бы с удовольствием! – Засунь свой язык! – Что слышно, когда воевать-то пойдем? – Ребята, а я сейчас сижу и смотрю в окно ... есть там чего-то такое, поближе ... – (музыка) – Уберите музыку с эфира! – Кто смотрит телевизор, посмотрите, как они мародерствуют над сотрудниками милиции, над сотрудниками войск МВД, молодыми солдатами, скоты! – Они хуже скотов! – А ты что, лучше, что ли, скота? – Я хоть соображаю, а ты сидишь в этом Белом Доме и не думаешь ни хрена! – А ты-то думаешь, недоносок, ублюдок, жидомасонской мафии сынок. – Смотри, ты потом пожалеешь о своих словах и вместе со своим Руцким и Хасбулатовым готовься к смерти, щенок! – Ты молокосос, ты сам готовься к смерти, ты нас не возьмешь голыми руками, подонок. – **ли там ... или там черно***ый, мы еще придем и посмотрим, кто куда.. Россия велика, а ты один, сука! – Вот как раз Россия и идет – оглянись глазами назад, посмотри, что творится сзади. – Что на этих п***ров смотреть-то, эти рожи противные уже надоели всем, всему советскому народу! – Ладно, придурки, ублюдки, ***ные, ***дь. Я вам так скажу: не дай Бог ***дь, кто-нибудь, ***дь, из братвы нашей погибнет – я вас всех поубиваю просто, на ***. – Тебя только и научили – вот эти два слова или сколько ты из азбуки знаешь. – Иди на ***, козел. – Просто нормально объясню наглядно, приеду и объясню, наглядно, ты, ***дь, будешь готов из автомата, вот... – Давай подъезжай. – Эй ты, из Белого дома! Ты чмо, что с тобой разговаривать! – Ка-а-з-зёл, дебил!! – «Крым-2», «Крым-1» прошу на связь. – «Крым-2», «Крым-1» прошу на связь. – Руцкого к рации! – Ну и что? – А что ты хотел? – Скажи, за сколько душманам продался, козел вонючий? – Ты-то видел хоть одного душмана, мальчишка? – Щ-щенок! – Будто ты много повидал там! – Ничего, увидишь. – Мужики, в Белом Доме живых не брать! – Кстати, мы ваших отпустили десять человек, таких же, как вы. – Ну а мы вас брать живьем не будем, скоты. – Мы уж посмотрим. – Предатели у них там в Белом Доме сидят. – О завтрашнем дне-то подумай, милок, *ля! С черно****** в Чечне жить будете! – Я буду в России жить, я не знаю, где ты будешь жить. – В России скотов из Белого Дома никогда не будет, они были в Советском Союзе, понял? – Мужики, давайте прекратим этот базар, ну его на ***! Давайте прекратим, а? – Так, ублюдок коммунистический, ты телевизор, мразь, смотрел, а? Посмотри сейчас же передачу! – Кто там – жидомасонская мафия? – Успокойся. – «Омск», «Омск», я «Клин», я «Клин», прошу на прием. – «Омск», «Омск», я «Клин», я «Клин», прошу на прием. – «Клин», «Клин», 522-й на связи, слышу вас хорошо. Но других... здесь рядом полно запасов, наших сил здесь не нужно. Здесь ничего нет. – Основное: вы с «Клином-1» связались? – Связались, связались. – Ноль-ноль. – Докладываю. – «Клин», вы возвращаетесь? Это 122-й. – 122-й, вы доложите, что я сказал – потом будем говорить. – На приеме. – Внимание всем! Работает радиостанция пресс-службы ГУВД. Сегодня пострадало 33 сотрудника милиции, из них 21 госпитализированы, 8 с огнестрельными ранениями. 2 сотрудника московской милиции погибли. Это лейтенант милиции Бойко Александр Иванович. Ему было 33 года. У него осталось двое детей и жена. И полковник милиции Шишаев Иван Дмитриевич, начальник криминальной милиции Северо-Западного округа. Он в органах с 66-го года. Начинал с оперуполномоченного, прошел все ступеньки, пока возглавил криминальную милицию округа. У него осталось двое детей – мальчик и девочка. И жена у него. Сегодня они оба были без оружия.

– Они за это ответят, суки... – Руцкого вешать! – У меня вопрос есть к Борису Николаевичу... – Всех пленных начальник департамента охраны Белого Дома обезоружил и отдал на растерзание своим боевикам. Они... – Это ***деж, мужики. – Они ведут себя, как фашисты. – Слушай сюда. Это все туфта и базар. Парень, не обманывай, всех отпустили – что ты волнуешься? – А тебя, сука, повешу. – Давайте, ребята, не надо врать, не надо, ребята, врать. – Молчи, козел. За кровь милиционеров ответишь своей кровью! – Вот так вы все время и говорите, зачем обманывать народ? – Мы не говорим, мы вас, скотов, вешать будем теперь, как вы нам обещали. – На всех столбах будем вешать. – Руцкой (?) – Вас никто не обещал и никто не собирается вешать. Ваши живые все. – Либо получишь пулю в лоб... – А это точно, получишь. – Кто, кто говорит это, тот и получит. Не надо, ребята, об этом. – ****** вонючий! Мы тебе, скотина, не «ребята», понял, а совсем другие люди. – Твои ребята сейчас **************. От страха, ***дь. А с тобой разговаривают работники милиции, ясно? – А лучше с ними не разговаривать. Лучше им бежать. Вообще, бежать тебе некуда, все равно мы тебя поймаем, ты понял, придурок, ***дь? Я тебя не оскорбляю, я просто называю так, как это называется. – Ребята, а мы вас не оскорбляем, вообще-то. – Языка у них нет. – Да потому что м*дак. – Ребята, с ними надо как Жеглов разговаривал, в упор – и *** с ним! – Ребята, это жестоко. – Мурло вонючее, ***дь, ребят безоружных, ***дь, били, ***********! – «Омск», «Крым-1», прошу на связь. – Успокойтесь вы оба, и один, и второй. – «Омск», я «Крым-1», прошу на связь. – Вообще ***дец всем органам, на ***. – Ребята, предлагаю – тот, кто нам грозит – пусть назовется. – Из Белого Дома вам никто не грозит, ребята. – А вообще как к ним рация попала?! – Потому что он ворюга, ***дь, он ее.. своровал! Козел... – Нет, ребята, сами подарили – вы что? – Так оружие тоже своровали у нас, все своровали, а теперь изгаляются над нами. – Сами все побросали. – Пусть он, сволочь, назовется! – Слабо. – «Клин-1», «Клин-1» – 522.

04:07.

– Алло! Сотрудники милиции – они дали показания, их передали по CNN. После этого депутат Ребриков, народный депутат России, вывел за пределы Белого Дома и отпустил домой. – Слушай, ты! CNN мы все смотрели, там этого не было. И слушали BBC, и «Голос Америки», и «Немецкую волну», и все. И все там рассказали, что вы сделали с нашими, также мы поступим с вами, скотина. – Всех отпустили, вас обманывают, ничего этого не было, их вывел Ребриков, народный депутат... – Мы-то верим своим глазам, и то, что мы там были, у Белого Дома, мы это видели, скотина. – Еще эти суки, ***дь, мальчиков там девятнадцатилетних постреляли, ***дь, это вам тоже, *******, припомнится. – Ребята, какая скотина из Белого Дома вещает, пусть назовется! Мне нужно имя, фамилия! Я обязательно с ним хочу встретиться! – Да он козел, не скажет ни ***! – Мужики, **ли у нас весь пар в гудок уходит, давайте помолчим немного, а потом уже займемся делом. – Ребята, давайте отдохнем, правильно! – Мужики, а завтра-то ведь день МУРа! – Помним, помним. – Так с наступающим вас, мужики! – Не завтра, а пятого числа, чего путаете-то? – Пятое-то завтра, сегодня четвертое уже. – Понял... все перепуталось. – Белый Дом возьмем и упьемся, ***дь. – ... особенно к Руцкому, Хасбулатову, этому чукче *******... К Руцкому, Хасбулатову у меня есть дело. – Ребята, а я другого мнения. – Ребят, а сегодня можно стопочку поднять или нет, а, ребят, кто ответит? Стопочку можно поднять? – Поднимай, я тебе разрешаю. Пожалуйста. – Только не опускай. – Ребята, за наших, которым не повезло сегодня. Поднимите. – Им больше не повезет. – Пусть будут это последние из наших рядов. – Пусть это вообще будут в России последние. – Давайте помолчим. – Ребят, давайте минуту молчания, а, ребят? Минуту молчания можно сделать, да? За всех пропавших наших сотрудников – я согласен.

04:10.

– «Клин», «Клин», я 522. – ... из Белого Дома передают. Сотрудники управления по организованной и МУР будут ... спецназом, гады. – Ребят, ну не надо так угрожать. – Мы не угрожаем, мы тебе просто сообщаем, что тебе все – труба, понял, нет? – Работает пресс-служба Петровки, 38, вы правильно сказали: завтра исполняется 75 лет уголовному розыску. Полковник Шишаев Иван Дмитриевич, 66-го года, отдал всю свою жизнь борьбе с преступниками, он задержал десятки бандитов, а сегодня был убит без оружия. – Наших тоже 35 полегло сегодня. – Больше ляжет. – «Больше ляжет» – ну нельзя так жестоко ребята, ну что вы, грех ведь... – И будет так. Вы пошли с оружием против нас, а мы теперь пойдем с оружием против вас. Понял? – Слушай, твои не полегли. Они сдохли, как собаки. Прекрати эту ерунду. Лучше выходи, накрывайся белой простыней и выходи. – Богу будет угодно, надену и выйду. – Вас уже предали анафеме, скоты паршивые. – Кто предал: Ельцин, что ли, или сатана? – Внимание, внимание... Внимание, внимание, всем сотрудникам милиции: я, сотрудник милиции, обещаю, что я отомщу за наших ребят, погибших сегодня, всем защитникам Белого Дома. Готовьтесь, гады. – Зря ты, парень, зря... понятно, так. – Обезьяна, рот закрой, урою. Подонок. – Внимание, внимание... Ребята, присоединяйтесь. – Бог с вами, мужики. – О чем говорить, все присоединились давно! – «Иртыш-3», я «Пион», прием. – Мы им, гадам! – К кому присоединяться? – Сука, ложись спать, скоро тебя Руцкой ***ть будет! – Вот молодец, *ля (довольный смех). – Мужики... а у Руцкого еще женилка не выросла или уже совсем согнулась. – Он ее в Афганистане оставил, в плену. – Это хорошо... Так его арабы, мусульмане, наверное, и сделали ему, так сказать, обрезание... Он уже у нас мусульманин. – У него жена мусульманка! Хасбулатовка, елки-палки! – Работающим на четвертом канале не выходить в эфир. Понятно или нет? – Вот я четыре дня вашу работу слышу, как придурки там толкались на Баррикадной. Взялись бы за ум или разум, то там «воду включать» – «не включать», «давай подумаем». – Ребята, вы прямо как фашисты рассуждаете. – Почему как фашисты? Мы дождались того, что нам морду понабивали.

04:16.

– Руцкой уже в Чечне давно. – Да нет, он еще здесь, ему и так отлично. – Ребята, давайте выходить отсюда к людям, идите до выхода, да внимательно смотрите. – Ребята, примите его, пулю ему в лоб. – «Пион», «Крым-1», ответьте. – ...а в том, что есть много людей, которым... – А его на стекляшку, на ***. – Добро, не дрочи... – И ты тоже, с ними вместе. – Ты прав. – Их там, в Белом Доме, много вот таких кретинов среди коммунистов. – С чего ты взял, что это Белый Дом? – Откуда ты там забрался и вещаешь втихаря? – Не втихаря, я ... Останкино. – Слушай, не ври, Останкино! – Ну-ка, ответь... – .. из Белого Дома. – Ну где он, Руцкой, отвечай! – Слушаю тебя, мальчишка... Какой такой Руцкой? – Просто Руцкой. – Ты кто, жидовская морда? – Никак не похож. – Тебя картавые научили по-своему говорить? – Я Руцкого прошу. – Руцкой жалко что третий раз с вертолета не *****лся. – (женский голос) – Мужики, вы заколебали уже всех, поняли? – Мужики, ложитесь спать, ну вас на **р. За**али всех уже…

Русский ночной разговор, вернее, его запись, обрывается в 5:43 утра 4 октября 1993 года. Поднимался новый день. Через час начнётся стрельба у Белого Дома. В три пополудни туда войдут бойцы группы «Альфа». В шесть они выведут Руцкого, Хасбулатова, Макашова…

В этих событиях тоже есть свои «тайны» (ну, хотя бы кто и в кого стрелял 4 октября? сколько же всего было погибших в «малой гражданской»? почему в часы боя центр Москвы кишел толпами народа?) и свои мифы. И они заслуживают отдельного рассмотрения.

Но вернёмся обратно, в третье октября 1993 года.

Пройдя этот длинный день до вечера, понимаешь весь неожиданный смысл слов Михаила Гефтера: «причудливая, чудовищная смесь безвластия и всевластия, безвластия во всевластии, которое вовлекло в себя тысячи и тысячи душ и оказалось способным довести их едва ли не до всеобщего помешательства».

Желание всеобщего контроля, иллюзия полной управляемости (образцовая шагистика и размеренная по часам смена караулов у Белого Дома) обернулись тем, что при первом же столкновении с реальностью весь этот «порядок» рассыпался. Город, казалось бы, переполненный людьми в форме, был ими моментально покинут.

Описывая происходившее 3 октября, многие произносят слово «заговор», но было ли для него место в тот день? Столкновение многих воль и планов привело к тому, что события не только развивались вопреки каждому из этих планов, но уже и не охватывались, не осознавались, не осмысливались как целое ни одним из действующих лиц, ни одним из штабов, ни одной из сторон.

Одни отдавали приказы, не зная изменившуюся обстановку. Эти приказы понимали и исполняли не так, как было задумано. Разорваны причинно-следственные связи. Сквозь всё это в отрывочных репликах проступают людские настроения, мысли. Именно так история в замешательстве выбирает путь дальнейшего течения.

Именно в таких точках бифуркации, ветвления малое воздействие имеет макроскопический результат, от выбора и действий отдельного человека зависит общий итог. Бывает, что так творится история.

Но был ли это выбор 3 октября?

Представим – что могло бы измениться, если бы одна из многих случайностей повернулась бы иначе?

Если бы руководство московской милиции расположило бы силы по-иному? Или, решив всё-таки удерживать Крымский мост, смогли бы локализовать столкновения на левом берегу Москвы-реки?

Если бы не случился рапорт генерала Голубца, спровоцировавший вселенский драп? Если бы у Белого Дома вновь сомкнули оцепление, взяв прошедших туда в «мешок»? Вряд ли обошлось бы без оружия и спецсредств…

Или если бы не был снят кордон на площади Восстания? Если бы не было принято решение уводить войска от столкновений с толпой? Тогда бы «столкновения» начались там, на Садовом кольце…

А если бы «демократы» по призыву Гайдара не брали в ночь под охрану Красную площадь, Эхо Москвы, Моссовет?

Если бы не котенёвские «афганцы» не ввязались утром в штурм парламента?

Если бы «Альфа», пошедшая-таки на штурм, не сделала то, что сделала, – «воевала» бы, а не вывела бы людей из Белого Дома?

Может, где-то здесь и есть выбор, «развилка»?

Не знаю.

Да, стройное течение московской жизни нарушилось после двух пополудни, когда толпы демонстрантов прорвались сквозь милицейские кордоны к Белому Дому и устремились в Останкино.

Но «силы правопорядка» действительно отошли (или панически бежали, кому как нравится), перегруппировались и нанесли жестокий ответный удар.

Да, в штабах паниковали и озирались в поисках «перешедших на сторону народа», сиречь Руцкого. Но таковых на самом-то деле не нашлось. Все они уже твёрдо определились – нет, не «за», а «против» кого будут действовать. И эта неумолимая решимость действовать жёстко сложилась ещё накануне, 2 октября.

То, что взведённая до предела пружина начала разматываться именно 3 октября, – случайность. Но выбора, похоже, не было. Поставив друг против друга «силовиков», которые защищали прежде всего самих себя, и агрессивных демонстрантов, предопределили именно такое развитие событий.

Внутренняя готовность к применению силы была и у тех, и у других, – равно как обе стороны не были готовы использовать переговоры для разрешения кризиса.

Чтобы переговоры были успешны, чтобы они не превратились в фарс, необходим был признаваемый обеими сторонами моральный авторитет, арбитр, под эгидой которого и идёт мирный процесс. Такого в России-93 не нашлось. Несмотря на произносившиеся слова уважения в адрес Патриарха и Русской православной церкви, те таковыми, очевидно, не были – ни для парламентской, ни для президентской стороны. Не было третьей силы, авторитета, арбитра, к которому могли бы апеллировать обе стороны.

Другое необходимое условие – полномочные делегации на переговорах должны иметь реальные полномочия, а сами стороны – сохранять управляемость. Но в Белом Доме в те дни насчитывали чуть ли не дюжину «штабов», центров власти с различным весом. За пределами кольца оцепления, в уличных акциях тоже было по крайней мере, несколько лидеров, боровшихся за влияние. Но внутри каждой из сторон сильнее были «партии войны». Силовые структуры уже не подчинялись политическим, а действовали самостоятельно, исходя из своего понимания ситуации и логики событий.

Был один местный, локальный успех в переговорах – 2 октября удалось остановить развитие событий на Смоленской площади по сценарию 3 октября (вот ещё одна тема, нуждающаяся в подробном описании!) и развести «воюющие стороны»! Тогда удалось в уличном противостоянии избежать, казалось бы, неминуемого разгона манифестантов, захвативших участок Садового кольца. Но успешно проведший 2 октября переговоры Илья Константинов 3 октября на Октябрьской уже не владел толпой. Он растерянно стоял на Октябрьской площади, пока ведомая совсем другими людьми масса демонстрантов выдвигалась в сторону Крымского моста… Зато обе стороны восприняли те события как прелюдию. Для вышестоящего милицейского начальства это была недопустимая слабость, и оно требовало «действовать жёстко». Участники столкновений вспоминали, «как мы им дали»… Ни для тех, ни для других вчерашние соглашения ничего не значили.

После прорыва блокады Белого Дома лидеры парламентской стороны по сути стали заложниками ситуации, не управляли толпой, не успокаивали её, а следовали её желаниям. Так же, как до этого утратили управление ситуацией в самом Белом Доме, когда «сдали» переговорщиков радикалам.

Единственные успешные переговоры – с позиции силы – провела «Альфа» в Белом Доме 4 октября, прекратив кровопролитие и навязав эту свою волю обеим сторонам. Но спецназовцы отнюдь не были награждены за этот поступок, может быть, самый достойный в истории «Группы А». Впрочем, это ещё одна совсем другая история.

Так что, похоже, трагическая развязка была неизбежна, и ответственность за начало «малой гражданской» лежит на обеих сторонах. Другое дело – ответственность за кровопролитие. И неизбирательное применение силы против толпы в Останкино – безусловно, преступление.

Только кто был той «первой стороной» конфликта? «Силовики» – да, «власть» – да, но отложившиеся в общественном сознании «демократы»? Они-то уже не были ни стороной, ни даже участниками конфликта. И трагикомическое несовпадение Гайдара, призывавшего своих сторонников «защитить демократию» в те минуты, когда генералы рапортовали о том, что всё успешно защитили. Именно тогда, в Октябре, объект стал субъектом, орудие, волшебное кольцо, начало действовать самостоятельно.

Когда всё решалось на улице, что-то сделать было уже невозможно. И тут возникает вопрос для них (для «нас»): а когда мы упустили, утратили эту способность участвовать в событиях, влиять на них? Где и когда это произошло, между летом 91-го и осенью 93-го? Наверное, именно там и случился тот незамеченный, но определяющий историю наших девяностых выбор… Как он был сделан – действием или просто отношением к происходящему?

И был ли в тех событиях достойный выход – не для людей вообще, но для отдельного человека?

А вот чего точно не было – так это расследования, и теперь можно сказать, почему.

Московский 1993-й оказался неожиданно похож на «93-й год» Виктора Гюго – там канонира, усмирившего пушку, сорвавшуюся с креплений и разнесшую корвет вдребезги, вначале награждают, а затем – расстреливают.

Те же самые генералы, что «прославились» в Останкино, остановив толпу пулемётными очередями, до этого своими неумелыми действиями выпустили ситуацию из-под контроля. И что, они сами себя будут расстреливать, предварительно наградив? Заинтересованных в расследовании не было не только среди побеждённых, но и среди победителей.

«Тайна события» всё дальше уходит в прошлое. Первая Чечня, взрывы домов, вторая Чечня, Норд-Ост, Беслан – и каждая трагедия рождает новые вопросы. Большая кровь 1993-го забывается. И сбывается пророчество Гефтера «первый спазм гражданской войны превратился в перманентное, скрытое ожидание ее, в готовность к ней...»

И у нас нет другого пути, кроме как искать ответы. А для этой работы нет срока давности.