Анатолий БЕЛОЗЕРЦЕВ. Расстрелянная осень

 

ВМЕСТЕ С ДРУЗЬЯМИ "ПРАВДЫ" И "СОВЕТСКОЙ РОССИИ"

     Не сразу, со временем люди стали задумываться: что же произошло в стране, кто одержал верх, что будет с нами через несколько лет? Первыми пришли в себя коммунисты и патриоты. Я имею в виду не людей, которые носили партбилеты в карманах и легко расстались с ними, а тех, истинных, для которых быть коммунистом и патриотом - дело всей жизни.

     В октябре 91 года в одной из утренних передач Челябинского радио прозвучало выступление бывшего секретаря Советского райкома партии Александра Раевского. Я хорошо знаю его. В ту пору это был совсем еще молодой парень, высокий, красивый, интеллигентный. И вот именно он нашел в себе мужество, обратился в Комитет по телевидению и радиовещанию, где его хорошо знали (ЧГТРК находится на территории Советского района), и попросил слово в эфире. Выступление Раевского было по-военному коротким, глубоким, содержательным. Он говорил о том, что коммунисты в настоящее время оказались в сложной ситуации, причем, не по своей вине. Он призывал своих соратников не сидеть сложа руки, а собраться вместе, посоветоваться, что им делать. Он предложил конкретный день сбора, время и даже место: актовый зал Советской администрации, которая располагалась в одном здании с райкомом партии.

     На обращение Раевского откликнулись десятки коммунистов. Я был одним из них. Нас зарегистрировали, записали фамилии, имена, отчества, адреса, номера телефонов и даже партийных билетов. Собрание проходило бурно. Его вели Александр Раевский и его соратники по райкому. Выступления ораторов тоже были страстными, жгучими, порой по коже проходил мороз. Не забуду выступление ветерана партии Алексея Васильевича Никитина. Многие годы он работал помощником первых секретарей обкома, в частности, у М.Ф. Воропаева, Г.Г. Ведерникова и т.д. Все вещи он называл без дипломатии, своими именами. Он говорил о том, что к власти пришли торгаши и бандиты, что они будут грабить, разворовывать страну и что сейчас долг коммунистов - сделать все, чтобы свернуть шею этой гидре. В начале собрания прозвучала информация о том, что в Москве собираются коммунисты со всех уголков страны, они хотят провести Всероссийскую конференцию. Чтобы послать в столицу делегатов, нужны средства. Алексей Васильевич выложил крупную по тем временам сумму и заявил: "Это вам на поездку в Москву!"

     Начиная с конца 80-х годов я постоянно выписываю "Правду", а позднее стал выписывать и "Советскую Россию". В одном из ноябрьских номеров, вышедших в канун годовщины Великого Октября, "Правда" обращалась к коммунистам России с просьбой помочь в эти трудные, критические времена газете, предложила высылать на счет редакции любые денежные средства. Пока не возрождена Компартия, воспринимайте помощь "Правде" как уплату партийных взносов, - писала редакция. Меня взволновало обращение коллег. Получив зарплату, я направился на почтовое отделение и четверть заработка отправил в редакцию. На обратной стороне почтового перевода написал: "Молодцы! Вы - образец для всех коммунистов. Держитесь, мы вам поможем".

     В первых числах января 1992 года вновь назначенный Ельциным премьер Гайдар отпустил цены на все продукты и товары. Выступая перед россиянами, Ельцин обещал: "Если цены станут не управляемы, превысят более чем в три-четыре раза, я сам лягу на рельсы". Видимо, в России так и не нашлось рельс, на которые бы лег первый российский президент. Он не сдержал ни одного своего слова, в том числе и в отношении цен. А цены и тарифы на все виды услуг росли с космической скоростью. Уже в конце января они стали недоступными для большинства населения. В городах и районах начались волнения, на улицы и площади выходили люди с пустыми кастрюлями и устраивали марши голодных.

     Однажды в феврале я достал в почтовом ящике крохотное, отпечатанное на пишущей машинке приглашение принять участие в субботнем митинге тружеников города, который неизвестные мне патриоты проводили возле кинотеатра "Победа". Догадался, что приглашение в ящик попало не случайно, его положили те, кому я оставил свой адрес во время октябрьской встречи коммунистов. Скажу откровенно, какие-то минуты колебался: обстановка в стране накалялась, по радио и телевидению передавали, что марши голодных разгоняют милиция и омоновцы. Но все же поборол в себе минутную слабость и колебание. Доехал до кинотеатра, а там народу тьма-тьмущая. Подхожу к толпе, прямо на тротуаре стоит "Газель". Внутри машины вижу операторов, снимающих все, что происходит на площади. "Значит, в кадры милиции попаду и я, - мелькнуло в сознании. - Ну и пусть. Тут вон какая толпа! Что они сделают?"

     Возле крыльца у входа в кинотеатр выступали сразу двое ораторов: один клеймил позором антинародный режим Ельцина, который довел народ Росси до нищеты и голода, другой защищал Ельцина, Гайдара, их экономические реформы. Вижу в руках одного из демократов плакат с надписью, сделанной черным фломастером: "Променяю мертвого вождя в Мавзолее на палку колбасы". Более гнусного и подлого плаката я в своей жизни не встречал. Спустя много лет я спросил автора, оказавшегося моим знакомым, зачем это написал. Он заявил, что на том митинге не был и подобного плаката не писал. Вроде бы я обознался. Пусть это останется на его совести, но именно его гнусный плакат вызвал во мне такую бурю протеста и ненависти к "дерьмократам", что я осознанно сделал выбор, в каком мне быть лагере - патриотов или продажных тварей? От демократов перешел к толпе недовольных реформами. Среди тех, кто стоял на крыльце, увидел знакомую мне женщину - Галину Георгиевну Фоменко. В свое время она жила в Карталах, возглавляла там отдел культуры, писала стихи, приезжала с ними к нам, на занятие литобъединения "Металлург", которым я руководил в конце 70-х - в начале 80-х годов. Было страшно холодно, но эта женщина предлагала людям купить "Правду", помочь ей своим рублем. Не люблю высокопарных сравнений, но в эти мгновенья Галина напоминала мне горьковскую мать, раздававшую людям листовки на маевке. Только горьковская героиня была старше возрастом, седая, а эта моложе, но с таким же упрямым характером и волевым взглядом. Я подошел к Галине Фоменко. Она обрадовалась нашей встрече.

     – Бери газеты, помогай распространять их!

     Пальцы рук застывали от лютого холода. Их обжигало мне, представляю, каково было Галине, ведь она здесь, на митинге, с самого начала.

     – У нас в библиотеке Пушкина создан клуб друзей "Правды". Приходи на занятие. В следующий четверг мы опять собираемся, - сообщила Галина.

     И я пришел в очередной четверг. С этого дня уже не расстаюсь ни с "Правдой", ни с "Советской Россией", ни с их надежными и верными друзьями.

     Я вошел в совет клуба, стал сотрудничать с редакциями этих газет, познакомился с главными редакторами и наиболее активными журналистами. Обращался в редакции местных газет, на радио и телевидение, чтобы они рассказали о нашем клубе. Однажды позвонил знакомой журналистке, которая совсем недавно была секретарем партийной организации Комитета по телерадиовещанию. Надеялся, уж кто-кто, а она-то окажет мне содействие. Когда позвонил ей и поинтересовался ее мнением о написанном мной материале, она с недоумением спросила:

     – Анатолий! Ты что серьезно ходишь к этим выжившим из ума маразматикам?

     Меня словно холодным душем обдало. Я положил трубку и больше никогда не обращался к этой даме.

     В мае 1992 года "Правда" организовала фестиваль, посвященный 70-летию со дня основания газеты. Мы приняли на совете решение, что двое членов клуба - я и ветеран партии и труда Иван Никифорович Чернов - поедем на этот фестиваль. У Чернова был бесплатный проезд по железной дороге, а мне пришлось добираться на свою более чем скромную зарплату. Хорошо помогли соратники по клубу. В Москве нашел редакцию, обратился к журналистам, ответственным за проведение юбилея.

     – Поезжайте в парк имени Горького. В 11 часов там начнется фестиваль "Правды".

     Хотя Москву знал плохо, но на открытие фестиваля не опоздал. На большой импровизированной площадке стоял почти весь коллектив редакции. Его возглавлял тогдашний редактор "Правды" Геннадий Селезнев. Он произнес страстное и взволнованное слово о "Правде", ее месте в истории и делах партии, сегодняшней роли организатора возрождения коммунистического движения, торжественно открыл фестиваль. Здесь же я увидел Виктора Кожемяко, которого помнил по встрече в ЦДЛ с коллективом популярного в ту пору журнала "Огонек". "Огоньковцы" посчитали для себя за честь пригласить В. Кожемяко на встречу со своим активом. Он тогда пришел и прекрасно выступил. А теперь пути-дороженьки разошлись, и, видимо, надолго. "Огонек" вырвался в авангард демократической прессы, на своих страницах обливает помоями истинных патриотов, а Виктор Кожемяко остался верен себе: со страниц "Правды" и "Советской России" рассказывает о выдающихся деятелях литературы, искусства и культуры, которые своим творчеством служат народу. Его перо стало еще более острым и мудрым. Он для меня публицист номер один в нынешней России, не менее значительный, чем Писарев в свои времена.

     А потом начались встречи, политдискуссии, концерты. Я стремился как можно больше увидеть и услышать, все впитывал, как губка. Побывал на одной из встреч с лидерами партий и движений. В ней принимали участие Виктор Крючков - руководитель Российской партии коммунистов, Владимир Жириновский - лидер ЛДПР, ряд других. Жириновский только еще входил во вкус политики, был живым, энергичным, остроумным. Он умел нравиться публике. Таким запомнил его по встрече в 1992 году.

     А на другой площадке выступали знакомые политики: Николай Рыжков, Егор Лигачев, Геннадий Зюганов и другие. Николай Иванович поразил меня такой фразой: "Я отношу себя к когорте, которая начинала нынешние реформы в стране. То, что их нужно проводить, сомнений ни у кого не было. Старая система изжила себя..." Вот тебе и на! Бывший член Политбюро даже гордится тем, что причастен к смене экономического курса страны, именно при нем страна взяла курс на рыночную экономику, то есть на капитализм.

     Следующим выступал Геннадий Зюганов. Я впервые видел и слышал этого политика. Он с тревогой говорил о нынешнем развале страны, о духовном крахе нации, о необходимости сплачиваться и бороться за новую достойную жизнь. Выступал Геннадий Андреевич крепко, его мощный голос несся из динамиков далеко по тенистым аллеям парка. Он был уверен, мужественен. "Вот бы кому возглавить борьбу за возрождение нашего государства!", - мелькнуло в моем сознании. Тогда мне и в голову не приходило, что буквально через несколько месяцев доведется еще раз встретиться с Геннадием Зюгановым на III Учредительно-восстановительном съезде КПРФ, где его избрали председателем ЦК партии, потом мне доведется встречаться с ним на других съездах, во время приезда Геннадия Андреевича на Южный Урал и даже брать у него интервью для патриотической печати.

     Несколько слов еще об одной неожиданной встрече. К входу на открытую летнюю площадку, на которой выступали перед публикой Е. Лигачев, Н. Рыжков и Г. Зюганов, подошел, слегка прихрамывая, с палкой в руке Виктор Поляничко. Я хорошо знал его по работе в Челябинске. Здесь во второй половине 60-х он возглавлял нашу комсомолию. Много добрых и славных дел на его счету. А потом его избрали секретарем Челябинского горкома партии. Из Челябинска перевели в Оренбуржье на пост второго секретаря обкома партии. Оттуда - в ЦК партии. В конце 80-х годов Виктор Петрович был направлен политическим советником Наджибуллы в Афганистан, его ценили и уважали и наши воины, и афганцы. С Наджибуллой они были словно побратимы. В Афганистане Виктор Поляничко рука об руку сотрудничал с командующим Ограниченного контингента советских войск генералом армии Валентином Варенниковым. Валентин Иванович рассказывал о встречах с ним с особой теплотой и душевностью. Он высоко отзывался о политической миссии Виктора Петровича в Афганистане, о его высоких человеческих качествах. После вывода советских войск из Афгана Поляничко послали в Нагорный Карабах. Из полымя да в полымя. Он был избран вторым секретарем ЦК Компартии Азербайджана. Его авторитет был настолько велик, что практически республиканской парторганизацией руководил он. Но это было время, когда в стране уже кипели национальные раздоры. Нагорный Карабах - одна из таких горячих точек. В Азербайджане не только уважали его, здесь нашлись и враги. Ему угрожали, предлагали восвояси убраться в Москву, но он мужественно стремился примирить враждующие стороны. Тогда на Виктора Петровича было совершено покушение, он был тяжело ранен. Последствия этого ранения ощущал по сей день.

     Мы не встречались с Виктором Петровичем лет двадцать. Но когда я подошел к нему, он сразу же узнал меня. Мы обменялись дружескими рукопожатиями. Я спросил его, чем он сейчас занимается. "Как видишь, только что выписали из больницы", - ответил Поляничко. "Какие планы на ближайшее время?" - поинтересовался я. "Без работы не оставят", - ответил он дружелюбно.

     Так оно и случилось. Спустя год, летом 93 года, его назначили в ранге вице-премьера, Чрезвычайным представителем на Северном Кавказе. В его задачу входило примирить враждующие народы. Не всем была по душе его высокая миротворческая миссия. И здесь 1 августа того же года бандиты подкараулили и подло убили его. Так оборвалась яркая, мужественная и отважная жизнь крупного общественного деятеля нашей страны. Кто знает, останься он жив - не исключено, что мог бы возглавить патриотическую оппозицию. Может быть, это понимали власти и, посылая его в Северную Осетию, под пули бандитов, надеялись, что живым он оттуда не вернется.

     Вот такие встречи произошли у меня на "Правдинском" фестивале в мае девяносто второго.

 

---